Как память коротка твоя и как бессильна жалость!Ужели ты совсем забыл о временах их счастья?И смех их перестал звучать в твоих ушах оглохших?И запах радости их унесли морские ветры?Припомни ночь, когда, бредя по улицам уснувшим,Ты в гневе праведном бесчисленные беззаконьяНасильников последнего столетья клал на чашуВесов, проверенных в теченье сорока веков?Им вдоволь времени хватило множить всю их мерзость.Покуда ангел мщения дремал у грани мира,Они загадили пометом все вершины жизниИ небеса забрызгали блевотиной своей.Послушай, как теперь они из сил последних лгут:Паническою ложью наводняя все дома,Они клянутся в том, что жили лишь для Правды вечной,Для Мысли лишь святой и для Поэзии бессмертной.Пускай хоть помолчат, оставив идеал в покое!Когда они вершили торг и в банках и в конторах,Железным ломом спекулируя, зерном и кожей,Когда, пресытясь золотом и чуя зуд в карманах,Они влекли свои жиры на кресла мюзик-холлаИль ужинали в комфортабельнейшем ресторане,Попробовал бы кто напомнить им об идеале.Но может быть, им даруют прощенье мертвецы,Быть может, искупленье стало делом всенародным,На радость торгашам и в посрамление поэтам?Иль десять девственниц пришли торжественным посольствомОблобызать следы плевков на праведном челе?Не надо стонов, незачем ни головою никнуть,Ни устремлять глаза туда, где блещет влажный отсвет:Прекрасней молния, чертящая свой приговор.Что значит для тебя, паломника в харчевне века,Землетрясение, крушенье самых крепких стен,Пеньки фундаментов, торчащие из десен почвы?Впивай в себя, как музыку, весь треск и грохот ломки,Испытывай в своих костях все прелести удара,Свергающего время, осужденное тобой!Безумным хаосом пьяней, вдыхая запах серы,Что вырывается из зыбких складок катаклизма!Взгляни: абсурд и мрак тебе покорствуют, как псы.Веленья гнева твоего исполнят их клыки.Ты движешь бурей, мир срывающей с его устоев.Возрадуйся же! Облекись в блуждающее пламяИ выкрои себе дорожный плащ в огне небесном!»
ШАРЛЬ ВИЛЬДРАК
251. ПЕСНЬ ПЕХОТИНЦА
Я хотел бы на дорогеСтарым быть каменотесом;Он сидит на солнцепекеИ булыжники дробит,Широко расставив ноги.Кроме этого труда,Нет с него иного спроса.В полдень, удаляясь в тень,Он съедает корку хлеба.Знаю я глубокий лог,Где укрылась в дикой чащеСтарая каменоломня,Позабытая людьми.Там и солнца луч не светит,Не накрапывает дождик,Там залетная лишь птицаВопрошает тишину.Это — древняя морщинаНа лице земли суровом,Небом проклятая щель.
