— Бабуль, что с тобой? — спрашивает Сашка.

— Всё хорошо, внучек, не волнуйся, — отвечает бабушка, — сердце что-то расшалилось. Сейчас всё пройдёт.

Санька нащупал бабушкину руку и стал её гладить.

— Ты, бабуля, в следующий раз рядом с нами иди, — говорит Санька, — Тришка всё видит, подсказывает.

Ой, Шура, я от гордости даже глаза зажмурил, как же приятно такое слышать. Ведь для меня такие слова лучше любого корма, даже того, который теперь «стал ещё вкуснее». Спасибо тебе, мой юный друг. Мне большего от тебя и не нужно. Если ты такого мнения о моей работе и моих способностях, я рад, очень рад. Буду помогать тебе с ещё большим старанием.

Товарищи люди! Мы и без похвалы вам преданы и готовы за вас жизнь отдать. Но, когда вы нас хвалите, это, поверьте, так приятно. Если мы делаем всё правильно, хвалите нас, не стесняйтесь. Если бы вы знали, как приятно слышать добрые слова от вас. Впрочем, вы и сами любите, когда вас хвалят. Не так ли? Если вы думаете, что мы не понимаем, тогда просто дайте вместо сухого корма кусочек курочки. Пусть хоть она заменит хвалебные слова. Только не подумайте, что мы — обжоры и служим вам за кусок мяса. Скажу вам честно, я лично, у чужого человека даже целую курицу не возьму. Для меня важнее всего не то, что дают, а кто даёт. Всегда помните об этом — нас невозможно подкупить.

— Ну что ты, Саша, — улыбнулась Елизавета Максимовна, — не хватало, чтобы Тришка ещё и мне помогал, нельзя его отвлекать.

Да ты, бабуля, не переживай, я справлюсь и с Сашкой, и с тобой. Вы можете смело положиться на меня.

— Ты будешь спать, бабуль? — спросил Санька.

— Да, мальчик, мне нужно подремать, успокоиться.

— Тогда спокойной ночи, — Сашка наклонился, поцеловал бабушку и, обращаясь ко мне, добавил: — Пошли Триш, не будем мешать. Пойдём, я тебя покормлю.

Да, действительно, подкрепиться не помешало бы. Мама у нас молодец. На корм не скупится, покупает достойную еду. Какая всё-таки добрая мне попалась семья. Жить среди таких людей — одно удовольствие.

А вот овчарке Ладе тогда не повезло. Мало того, что её пытались мыть хозяйственным мылом, так ещё и обзывали, пинали, упрекали в лени и глупости. А она ведь умнейшая собака. И очень добрая. Интересно, кому она сейчас помогает? Вот бы встретиться с ней. А что? Может, когда и свидимся. Вон, даже с Мурзилкой повстречались.

Вообще, случайные встречи со знакомыми самые приятные. Лёжа на своей постели, перед сном, я вдруг вспомнил, как мой Иван Савельевич однажды встретил на улице своего бывшего сослуживца. Если говорить более правильно, то, конечно, это сослуживец встретил его. Идём со стариком, вижу, какой-то мужчина остановился и пристально смотрит на нас. Ну, я-то откуда знаю, кто он и что ему нужно. Иду себе да иду. Смотрю, он следует за нами. Я ещё тогда насторожился, думаю, не обворовать ли нас хочет. Ага, говорю мысленно, попробуй только, я тебе такого жару задам. Всю жизнь будешь помнить. А мужчина обогнал нас и остановился метрах в десяти. Я даже притормозил Савельевича. Он ничего не поймёт, а я наблюдаю за незнакомцем. И вдруг мужчина раскинул руки (словно Савельевич мог увидеть) и говорит:

— Ванька, ты что ли?

Ничего себе, думаю, вот это обращеньице, ещё никто так не называл моего подопечного.

— Трисон, стой, — говорит Савельевич.

— Ваня, — продолжает незнакомец, — ты совсем слепой, что ли? Это я Фёдор. Фёдор Карпухин, помнишь такого?

Иван Савельевич, тихо ойкнул и говорит:

— Федька, ты? Да не может этого быть? Ты здесь какими судьбами оказался? Ты же вроде в Краснодаре жил, а как в Москве очутился?

Друзья обнялись, расцеловались.

— Эх, Федя-Федя, — говорит Иван Савельевич, — как жаль, что не могу тебя увидеть, а ну, дай-ка я тебя хоть пощупаю.

Старик бережно погладил лицо своего друга и говорит:

— Тоже постарел!

— Ну! — Рассмеялся Фёдор. — А что же ты хотел? Думаешь, только ты стареешь, а другие молодеют? Что с тобой случилось, Вань? Что с глазами?

— Ой, Федя, не трогай ты эту тему, потом как-нибудь расскажу. Ну, чего мы стоим? Пошли ко мне, я тут рядом живу.

Подробности той встречи рассказывать не буду. Посидели они со своим Федькой тогда славно. Закончилось тем, что друг Савельевича спал на его кровати, а Савельевич рядом со мной.

На следующий день, прощаясь, гость погладил меня и говорит:

— Хороший у тебя помощник. Глаза твои? — спрашивает.

Вы знаете, что ответил ему старик? Я за эти слова никогда в жизни его не забуду и буду помнить до самого сдоху.

— Нет, Федя, — говорит Иван Савельевич, — это не просто мои глаза, это моя жизнь. Вот не дай бог с ним что случится, и я не жилец.

Спасибо вам мои родные люди, и тебе, Иван Савельевич, и тебе Санька. В квартире тихо, все спят, пора и мне на боковую. Размечтался я что-то…

Знал бы, где упасть, соломки подстелил, любил говорить Иван Савельевич. Что за чертовщина? Только я выздоровел, Санька заболел. Я-то хоть дома провалялся, а его бедного в больницу увезли. Вызывали «неотложку», у людей тоже они есть. Врач сказал: аппендицит. Не знаю, что это за гадость, но Сашку увезли и сказали, что несколько дней его не будет. Как мне пережить эту беду? Скучаю я по своему мальчику. Вы не представляете, как я испугался, когда врач сказал, что нужно что-то там пацану резать. Думаю, во — живодёры. Но мама с бабушкой согласились. Значит, так нужно. Но всё равно, верите, места себе не нахожу. Они все уехали, а я тут сижу и вою. Довылся до того, что соседи в дверь постучали. Слышу, кричат:

— Господи, да успокойте вы свою собаку. Что там у вас случилось? Житья нету…

Что случилось? Горе у меня. Сашку увезли в больницу. А я тут один. Вот и грущу. А как же грустить и не выть? Ну, подумаешь, повыл немного. И что с того? Не облезете же. А то вы молчите, когда у вас горе. Но я всё равно умолк, перешёл на поскуливание. Тихонечко так скулю, словно песню грустную пою. Зачем подводить родственников? Соседи они и есть соседи. Будут потом жаловаться, мол, собака воет, мешает. Ладно, молчу-молчу. Успокойтесь.

Женщины вернулись из больницы взволнованными. Мама заплаканная, теперь бабушка её успокаивает. Но из разговоров понял, что ничего страшного не произошло. Саньку немного подержат в больнице и отпустят. Когда это будет? Говорят недолго.

— Ну что, Тришка, — говорит бабуля, — увезли твоего друга? Будешь скучать теперь?

Почему «буду»? Я уже скучаю, как только он порог переступил, так и начал скучать. Но всё равно ответил:

— Ав!

— Вот тебе и «ав», — вздыхает бабушка, — пошли, погуляем, что ли.

Не откажусь. Без прогулок нам нельзя. Вышли мы на улицу. Иду, а настроения никакого. Как ты там, Санёк, без меня? Не обижают тебя врачи? Ты там хоть не ходи сам по больнице, а то наживёшь себе неприятностей, лоб расшибёшь. Потерпи уж, выздоровеешь, ещё нагуляемся. Не рискуй. Тебе хоть палочку-то передали? Что-то я даже не посмотрел, стоит твоя трость в шкафу или нет? Ты там поаккуратнее, малыш, я так за тебя переживаю. Выздоравливай поскорее, Санёчек мой миленький.

Первый же встретившийся нам человек удивлённо спрашивает:

— О, Елизавета Максимовна, а Санька ваш где?

Бабуля объясняет. Не успели и десяти шагов ступить, второй:

— Здравствуйте, Максимовна, а Санька где?

В общем, не прогулка получилась, а какое-то справочное бюро. Я наизусть выучил и номер больницы, и диагноз, и даже фамилию хирурга. Но самое главное, ещё раз убедился, что действительно, ничего страшного не произошло. Не будет же бабуля врать соседям. Санька скоро будет дома. Вот это меня радует.

Однако, без приключений не обошлось и в этот раз. На меня напал стаффорд. Знаете такую собаку? Им лишь бы подраться. Бабушка моя испугалась до смерти. Моего обидчика звали Дэнди. Вы же знаете, я никого не трогаю. Иду с бабулей, глазею на прохожих, и тут вдруг, откуда ни возьмись, этот боец нарисовался. Ни с того ни сего накинулся на меня, рычит, норовит за горло меня ухватить. Я, конечно, не бойцовский пёс, но постоять за себя могу. Объясняю ему:

— Чего тебе надо? Ты чего накинулся на меня?

А он:

— Давай драться, лабрадор!

— Зачем? — Спрашиваю. — Я же не боец, я — поводырь. Понимаешь?

— А мне всё равно, — отвечает Дэнди. — Я хочу драться. Или ты трус?

— Да не трус я. Просто у нас не принято драться. Зачем?

— Да просто так, — говорит, а сам рычит и норовит укусить меня за нос.

— Может, не будем? — пытаюсь угомонить его.

— А-а-а-а! — Рычит он. — Испугался?

Вот глупый пёс. Почему сразу испугался? Я же просто не люблю драться. Вот вы, верите мне? Ну, зачем мне эти собачьи бои? Какой в них смысл? И вы знаете, в чём тут дело? Вот этот Дэнди и не виноват вовсе. Он, может, и не хотел бы драться. Да сами люди его к этому приучили. Серьёзно говорю. Веками растили породу нарочно для боёв, для собачьих драк. Он и сам-то, возможно, не хочет конфликтов, но кровь бурлит, подавай ему какую-нибудь драчку. Глупо всё это выглядит, но исправлять уже поздно. Только вот не пойму, зачем их в квартирах разрешают держать. Есть породы, которые мирно сосуществуют и с кошками, и с другими собаками. Ну, так и заводите их, пусть радуют вас. А вот это чудо зачем вам? Честное слово, я не трогал пса и даже в его сторону не смотрел, но он всё равно накинулся на меня.

Дрались мы недолго, хозяин у Дэнди оказался намного умнее своего бойца. Оттащил его от меня и давай его ругать. Я обалдел, когда услышал