— А я думаю организовать запрос, про этого вашего хитроумного редактора.

Астафьев одобрительно кивнул головой.

— Я тоже думал о том же. Давай так, первый этаж твой, мой второй, а третий тралим совместно.

Как раз в это самое время привратник Николай Петрович сделал круг вокруг виллы, и, убедившись, что охрана, расставленная Зверевым, не дремлет, но и не портит природный ландшафт, вернулся к себе в дом. В столовой его уже ждала открытая бутылка водки, и он с наслаждением, на которое способен только раскодированный алкоголик, выцедил сто грамм «Гжелки». Закусив по-русски, грибочками, он налил себе еще, выпил. Вскоре он почувствовал, как мир вокруг него начал слегка сдвигаться, как бы сам по себе, вопреки его воле. Николай Петрович удивился. Раньше такая доза была ему только разминкой. К тому же заболела та штука под левым подреберьем, кажется, доктор называл ее поджелудочной железой. Он все же выпил еще сто грамм, а потом поднялся, и, шатаясь, добрался до своей кровати. Упав сначала лицом вниз, он полежал так пару минут, а потом перевернулся, и устроился так, как уже спал всю жизнь — на спине, лицом вверх. Ему еще показалось, что кто-то вошел в комнату, толи света стало меньше, толи звук шагов отозвался в его мозгу словно лесным эхом. Но что-то делать, как-то реагировать он был уже не в силах. И выстрел в висок только заставил его тело чуть дернуться, и уже замереть в вечном сне.

По закону подлости Мишку они нашли в самой дальней спальне третьего этажа. Они со Светкой настолько безмятежно спали на безразмерной кровати абсолютно нагишом, что оба силовика при всей своей заскорузлой черствости сначала прикрыли их шелковыми простынками, а потом уже посмели разбудить влюбленных. Начали нежно, на два голоса, стараясь не разбудить девушку.

— Миша, проснись.

— Мишка, вставай.

Бесполезно. Пришлось Астафьеву трясти земляка.

— А что? Зачем? Куда? — ничего не мог понять со сна Мишка.

— Подъем, хакер! Твой труд нужен Родине! — гаркнул Юрий.

— Запомни сам, скажи другому — отличный труд — дорога к дому! — поддержал его Зверев.

— Это же, кажется, лозунг с зоны? — припомнил Астафьев.

— Не важно, главное, что — верный лозунг.

— Что надо то? — спросил проснувшийся, наконец-то, Мишка. Зашевелилась и его подруга.

— Надо проверить почту, и запросить Москву еще кое о чем. Так что вставай, праздник кончился, начались тяжелые трудовые будни.

Через десять минут Юдин уже сидел за ноутбуком, и что-то жуя, пил свой любимый апельсиновый сок.

— Ты где его берешь то? — не выдержал, и спросил Юрий.

— Места надо знать. Есть тут что-то такое для вас. Вот!

Он распечатал все, и отдал начальникам. К этому времени появилась в их кабинете Ольга. Она тихо села в уголке, и так же начала слушать.

Это были очень занятные бумаги. Юрий читал вслух, но, Зверев стоя сзади, и, сопя, дублировал своего нежданного напарника.

— Мансур, год рождения неизвестен, приблизительно… место рождение… примерно… образование. Младший сын в семье богатого коммерсанта. Вот это уже интересно. Кембридж! Три года обучения, закончил раньше срока, с отличием, изучал иностранные языки. Начал свою деятельность как террорист восемь лет назад. Провел три широкомасштабных операции в Индонезии, острове Бали и Египте. Участвовал в захвате парома «Евразия». Прославился своей непримиримостью и жестокостью. После того, как террористы сдались, он загадочным образом исчез с парома. В 1999 году побывал в Чечне. Командировка длилась больше восьми месяцев. Провел ряд терактов, но больше обучал местную молодежь подрывному делу. В совершенстве знает шесть языков, в том числе и русский!

— Ты смотри-ка, полиглот! — не удержался от комментария Зверев.

— Бесстрашен, мастер маскировки. По непроверенным данным год назад сделал пластическую операцию, поэтому единственная фотография из выпускного курса Кембриджа не очень реальна. Кроме того, она сделана восемь лет назад. Единственная уязвимая черта — любит женщин, с ними податлив и мягок.

— А это еще с чего? — удивился Мишка. — Такой крутой, а тут мягок и податлив.

Тут в обсуждение вмешалась Ольга.

— Ну, как с чего? Младший сын в семье, последняя радость матери, всегда обласканный и ухоженный. За ним и так наверняка закрепилась кличка Маменькин сынок. Потом он начал выламываться из этой скорлупы, чтобы доказать, что он мужчина и пошел в террористы. Но, детство, оно всегда идет в подсознании. Он как бы ищет для себя вторую мать, и готов подчиниться ей полностью.

— Может быть, — согласился Юрий. — Тебе это лучше знать.

Он чувствовал, что Ольга не в своей тарелке, но не мог понять, в чем дело.

— Так, что у нас дальше. 'Ожидаемый объект атаки террористов — саммит трех в Никосии: Буш, Шарон, Аббас'.

— Это когда еще? — удивился Зверев.

— Через четыре дня.

— Этого нам еще не хватало! Сейчас сюда понаедут спецы со всех трех стран, хрен с «пушкой» проедешь по городу.

— Ну, тебе это лучше знать. Твои все же, коллеги.

Он отложил бумаги, и спросил Зверева: — Ну, а что мы будем делать с нашим хитроумным редактором?

— Как что? Ехать, и брать его за жопу.

— А что это вы так на него обиделись? — удивилась Ольга. Астафьев усмехнулся.

— Что, жалко журналюгу?

— Нет, мне просто не понятно, за что вы его хотите прицугундрить?

Юрий закурил, и, вытащив из-под стопки бумаг один из листков, пододвинул его Ольге.

— Вот, посмотри. Это я расклад сделал на нашего редактора. Во-первых, он родом из Саратова. Зять говорил, что киллеров сюда завез Артем Саратовский, вор в законе. Потом убрали и самого Артема, и тоже, кстати, тут же, на острове. Второе. Янгелос раскрутил того переводчика, что переводил наш первый допрос в отеле. Меня удивило, что Сократос перед той дракой назвал меня по званию. Про это было написано в анкете, присланной из посольства. Оказалось, что толмач сливал свою информацию именно Харымову. А тот уже, получается, поделился ею с Сократосом. Но зачем это ему было нужно? У них нет общих точек соприкосновения, ни в бизнесе, ни в личной жизни. Значит, есть сотрудничество по линии: заказчик — исполнитель. Третье. По рассказу нашего привратника, дела у Харымова на острове поначалу не ладились. Но, лет пять назад ему начало везти. Умер прежний редактор, и как раз в это время появился этот самый загадочный киллер.

Он постучал пальцем в стопку досье.

— Именно, пять лет назад. И, наконец, последний штрих. Помнишь, я удивлялся тому убийству англичанки? Так вот, ту даму из Ливерпуля грохнули из-за меня. Из-за моей оговорки. Ленку тогда отправили в госпиталь святой Варвары, но при разговоре с Харымовым я назвал другое имя этого учреждения — лазарет. А лазарет имелся только в одном монастыре — святой Татьяны.

— Бедная миссис Джонс! — вздохнула Ольга. — Ей то это за что все это?

— За то, что попала в ненужное время в ненужное место. Кроме того, Аркадий прокололся сам. Полчаса назад он позвонил и долго расспрашивал меня про дальнейшие планы нашего Олежки. Но перед этим он осторожно пытался выяснить, где его киллер прокололся в этот раз.

Малиновская хмыкнула, и спросила: — И что, ты думаешь, что этого будет достаточно для того, чтобы предъявить ему обвинение?

— Конечно, нет. Но мы можем предъявить ему еще кое-что похуже ордера на арест.

Юрий с улыбкой показал Ольге еще одну бумагу.

— Здесь адреса родственников тех людей, что стали жертвами нашего хитроумного Аркаши. Они до сих пор живут на острове, и я не думаю, что им будет все равно, кто убил их родных.

Астафьев взглянул на Зверева.

— Ну, что, будем его брать?

— Да, поехали, — согласился тот, натягивая на себя свою оружейную сбрую.

— Ты с нами? — спросил Юрий жену.

— Да, прокачусь, посмотрю, как это у вас все получится. Без меня ты снова влетишь в какую-нибудь ситуацию.