найдешь эти благородства, хватайся за него и не выпускай из рук, ибо он нужен всем. <…>

Не жалей о том, что сделал доброе дело, ибо награду за добро и зло получишь еще в этом мире, прежде чем уйдешь в другое место. А когда будешь делать кому-нибудь добро, заметь, что во время совершения доброго дела сам получишь такое же удовольствие, какое получит и тот человек. А когда причинишь кому-нибудь зло, сколько муки постигнет его, столько же появится в твоем сердце стеснения и тяжести. <…> И раз действительно без неприятного чувства никого от тебя не постигнет зло, а без удовольствия твоего никому не будет добра, становится ясным, что воздаяние за добро и зло ты получаешь в этом мире до того, как уйдешь в тот мир. Эти слова никто не сможет отрицать, ибо всякий, кто за всю свою жизнь хоть раз причинил кому-нибудь зло или сделал добро, если хорошенько подумать, увидит, что я прав в этом утверждении и признает его правильность. Итак, пока можешь, никому не отказывай в добре, ибо добро со временем принесет плод. <…>

Хорошенько приглядись к доброму и злому, недостаткам и добродетелям людским, и установи, откуда их выгода и польза и в чем их доход и убыток, а тогда уже из всего этого ищи свою выгоду. Доискивайся того, какие вещи приближают людей к ущербу, и держись от них подальше, будь поближе к тому, что приближает человека к выгоде. Тело свое покоряй приобретением учености и добродетели. Тому, чего не знаешь, поучись, и это дастся тебе двумя вещами: или применением на деле того, что ты знаешь, или же изучением того, чего не знаешь.

Сократ сказал: нет сокровищницы лучше знания, и нет врага хуже дурного человека, и нет почета величавее, чем знание, и нет украшения лучше стыда. И потому, сынок, старайся научиться мудрости. В каком бы положении ты ни был, веди себя так, чтобы не прошло у тебя и часа без приобретения мудрости; ведь мудрости надо учиться и у невежд. Ибо если ты посмотришь на неуча оком сердца и устремишь на него зрение разума, то будешь знать: то, что в нем тебе не нравится, то и не надо делать. <…>

И для всех людей, великих ли, малых ли, обязательно учиться добродетели и знанию, ибо подняться над своими сверстниками можно путем совершенства и добродетелей. Когда ты видишь в себе добродетель, которой в подобных себе не видишь, то всегда считаешь себя выше их и люди тебя признают более высоким, чем твои сверстники, по ценности. А когда разумный человек видит, что его начинают ценить выше сверстников за совершенства и добродетели, он стремится стать еще совершеннее и еще добродетельнее.

Следовательно, когда люди так делают, недолго приходится,[195] чтобы возвыситься над всем. Искать знания — значит искать возвышения над сверстниками своими. А отказываться от совершенства и добродетели — признак удовлетворенности неизменяемым положением.

Учиться добродетели и наказывать тело за леность очень полезно, ибо сказано: леность — порча тела. Если тело тебе не повинуется, смотри, как бы не попасть тебе в беду, ибо тело не повинуется тебе от лености и любви к удобству. Ведь движение не есть нечто природное для нашего тела; всякое движение, которое тело совершает, оно совершает по приказу, не по своему желанию, ибо никогда, пока ты не захочешь и не прикажешь, твое тело не пожелает совершить какое-либо действие. Поэтому принуждением сделай свое тело покорным и намеренно приучай его к послушанию. <…>

Знай, о дорогой мой, если даст тебе Бог сына, то прежде всего дай ему хорошее имя, ибо это — одно из отцовских прав. А затем поручи его разумным и ласковым кормилицам, а когда наступит время обрезания — сверши обряд и, по мере возможности своей, устрой празднество. Потом заставь его учить Коран, дабы он стал хафизом170. Когда подрастет он, обучи его владению оружием, чтобы он научился ездить верхом и владеть оружием и знал, как нужно действовать разного рода оружием. А когда закончит он изучение военного дела, нужно, чтобы ты обучил сына плавать.

Рассказ. Когда мне было десять лет, был у меня хаджиб171, называли его Ба-Манзар-хаджиб, он хорошо знал верховое искусство. И был у нас абиссинский слуга, по имени Рейхан172, он тоже хорошо знал это искусство.

Отец мой, да помилует его Аллах, вручил меня этим двум, чтобы они научили меня верховой езде, владению копьем, бросанию дротика, игре в чавган173,[196] бить табтабом174, забрасыванию аркана и всему, что относится к рыцарским мужественным делам. Потом Ба-Манзар-хаджиб и слуга Рейхан пошли к моему отцу и сказали: 'Сын господина изучил все, что мы знали. Пусть господин повелит, чтобы он завтра на охоте показал господину, чему он научился'. Эмир ответил: «Ладно». На другой день я отправился и показал отцу все, что знал. Эмир повелел дать им халаты175 и затем сказал: 'То, чему вы учили моего сына, он хорошо знает, но лучшее искусство он не изучил'. Они спросили: 'А что же это за искусство?' — 'Все те искусства и мастерства, что он знает, все это такого рода, что в случае нужды, если не сможет он[197] это сделать, другой сможет сделать за него. Тому искусству, которым ему нужно владеть самолично и которое никто другой за него сделать не сможет, вы его не обучили'. Они спросили: 'Что же это за искусство?' Эмир ответил: 'Плавание, ибо это за него, кроме него самого, никто не может сделать'. И привез он из Абисгуна176 искусных моряков и поручил меня им, чтобы они научили меня плавать. <…>

Потом нужно, чтобы всем искусствам и преимуществам, которые следует изучить, ты обучил своего сына, дабы выполнить отцовские права и осуществить отцовскую любовь. Ведь нельзя считать себя в безопасности от превратностей мира и нельзя знать, что с человеком стрясется. Всякое искусство и всякое умение когда-нибудь да пригодится. Потому-то нельзя допустить оплошности в изучении искусств и приобретении знаний.

А во время учений, если учителя его побьют, ты не жалей и позволяй, ведь дитя изучает науки и художества и искусства из-под палки, не по своей охоте. Но, если нагрубит он и ты на него разгневаешься, своей рукой не бей, пристращай учителями и им прикажи наказать, чтобы не появилось у него в сердце злобы к тебе. Но будь с ним строг, чтобы он тебя не презирал и всегда тебя страшился. Денег и золота и всяких желаний, какие у него будут, для него не жалей, насколько можешь, чтобы ради денег не желал он твоей смерти в расчете на наследство и не покрывал себя позором. Знай, что право сына — получить знания и воспитание. Если сын плохой, ты на это не смотри, а выполняй отцовские права, и в обучении и воспитании оплошности не допускай, если бы даже не было у него совсем разума. Если ты его не воспитаешь, воспитает время. Как говорят: кого не воспитали родители его, того воспитают ночи да дни.

Соблюдай же отцовские обязанности, чтобы он жил так, как ему ниспослано. Когда люди возникают из небытия, природа и нрав им уже даны, только из мягкости и бессилия не могут они их проявить. По мере того как человек растет, тело и дух его становятся сильнее, а дела очевиднее, и добрые и злые. И когда созревают они, разовьются окончательно и обычаи их, выявятся все добродетели и пороки. А ты воспитание, образование и обучение сделай своим наследством и оставь ему, чтобы удовлетворить его права, ибо нет для детей знати наследства лучше воспитания. А для сыновей простого люда нет наследства лучше, чем ремесло, хоть ремесло и не дело для знатных. Искусство — одно дело, ремесло — другое. Но, по правде, по-моему, ремесло — величайшее искусство, и пусть сыновья знатных людей знают сотни ремесел, если они только ими не зарабатывают, то это не укор, а достоинство.

Когда-нибудь все пригодится. <…> …Среди иранцев вошло в обычай, что не было знатного человека, который бы не обучал своего сына ремеслу, хотя нужды в этом не было и делали это только по обычаю177.

Поэтому, чему можешь, учись, ибо получишь от этого пользу. Но когда сын вырастет, присматривайся к нему. Если он склонен к добрым нравам и хозяйству и ты поймешь, что он[198] заняться хозяйством и женитьбой и умножением благ, подумай о том, чтобы найти ему жену, чтобы исполнить и эту обязанность. <…>

Если же ты знаешь, что он не склонен к хозяйству и доброй жизни, дочь хороших хозяев и мусульман в беду не повергай, ибо оба они будут тяготиться друг другом. Дай ему, когда он вырастет, жить так, как он сам захочет. После твоей смерти он ведь все равно станет таким, каким ему ниспослано.

Раздел. Если дитя твое будет дочерью, поручи ее кормилицам добродетельным и заботливым, а когда подрастет — дай воспитательнице, чтобы она изучила намаз, пост и все условия шариата, принадлежащие к обязательным, но писать ее не учи178. А когда она вырастет, старайся как можно скорее выдать ее замуж, ибо дочери лучше не иметь, а если она есть, лучше ей быть замужем или в могиле. Пока она у тебя в доме, будь с ней всегда ласков, ибо девушки — пленницы родителей. Если у юноши нет отца, он сам может найти себе дело и сам может себя содержать как бы там ни было, а девушка беспомощна. То, что имеешь, прежде всего трать на дочь, позаботься о ней и взвали ее кому-нибудь на шею, чтобы избавиться от забот о ней. <…>[199]

1. Средневековая педагогика большое и пристальное внимание обращала на взаимоотношения отцов и детей. Почему?

2. Каковы обязанности родителей и детей по отношению друг к другу?

3. Каково место разума и добра в педагогической концепции автора?

4. Объясните, почему понятие «добродетель» является ключевым для средневековой педагогики, христианской, иудаистской или мусульманской. Почему это слово исчезло из современного словоупотребления?

5. Чему нужно учить сына или дочь? В какой обстановке и какими методами?

6. Чем отличаются иудаистские и мусульманские педагогические воззрения от христианских? Что между ними общего?