Всхлипывая и сморкаясь, спрашивая, получит ли она обратно свои деньги и ценности, Мальвина покинула место свидетеля. Она стала худшим образцом женщины-разведчицы — легко впадала в панику, предала всех своих товарищей, думала только о спасении себя и своих денег. Она была умной, но оказалась слабой перед лицом опасности. Она была очень плохим шпионом. Но все же добилась многого. Триумфальные рейды германских подводных лодок были успешными во многом благодаря ее усилиям.
Нет смысла жалеть Мальвину. Вместо электрического стула по законам военного времени она получила всего лишь десять лет тюрьмы.
Пёрл-Харбор
Еще в 80-х годах XIX века японцы поняли, что, для того чтобы стать хозяевами Тихого океана, им придется когда-нибудь столкнуться с Америкой. Поэтому еще задолго до окончания XIX века они насадили в Гонолулу своих шпионов, которые направляли в Токио еженедельные донесения об американских оборонительных сооружениях и американской активности. Не меньше внимания уделялось и Филиппинам после захвата их американцами в результате испано-американской войны 1898 года.
Особенно серьезно шпионской деятельностью против Соединенных Штатов японцы начали заниматься с 1927 года. Они развернули ее в районах, представляющих интерес для американцев и англичан: на Филиппинах, в Гонконге, Сингапуре, Малайе, Голландской Восточной Индии, Французском Индокитае и Сиаме.
В 1938 году федеральный суд предъявил обвинение 18 германским агентам. При этом было установлено, что в Америке японская и немецкая секретные службы сотрудничают. Опасаясь международных осложнений, госдепартамент запретил предавать это дело гласности. В июне 1939 года, в ответ на непрерывно поступающие сообщения об активной деятельности японских и нацистских шпионов в Панаме, на Гавайях и Филиппинах, президент Рузвельт сделал официальное заявление, что все дела, связанные со шпионажем, передаются в ведение Федерального бюро расследований, внешней разведки и военно-морской разведки.
Еще в декабре 1935 года Япония аннулировала Вашингтонский договор, установивший соотношение военно-морских сил США, Англии и Японии как 5:5:3. Год спустя Япония подписала антикоминтерновский пакт с Германией и Италией. В сентябре 1940 года в Берлине был заключен военный союз между Германией, Японией и Италией (так называемый Тройственный пакт).
С этого времени Япония практически уже начала войну на Тихом океане, заключив соглашение с правительством Виши о размещении японских войск в Индокитае для ведения военных действий против Китая, спровоцировав франко-сиамскую войну и вмешавшись в нее.
2 июля 1941 года можно считать днем начала осуществления японских планов захвата всей Юго-Восточной Азии и Тихого океана. Несмотря на то что это могло привести к войне с США и Англией, Япония захватила Индокитай.
О предстоящем вторжении японцев в Индокитай американцы узнали заблаговременно. Еще в 1921 году они вскрыли дипломатические шифры Японии. Правда, затем дешифровальная служба США на какое-то время приостановила свою работу, когда в 1929 году госсекретарь США Симпсон прекратил ее финансирование.
Но уже в 1930 году в американской армии была создана собственная Армейская дешифровальная служба. Начался поединок между японскими шифровальщиками и американскими дешифровальщиками. В 1934 году ВМС Японии закупила партию немецких коммерческих шифраторов, на основе которых была создана самая секретная японская шифросистема. Но помимо нее существовали и другие. Ими пользовались военное и военно-морское министерства, МИД; причем только в МИДе было четыре шифросистемы, которые использовались в зависимости от степени секретности передаваемых сообщений.
Однако осенью 1940 года специалисты Армейской дешифровальной службы реконструировали самую стойкую японскую шифромашину и изготовили несколько ее копий, одну из которых передали англичанам. Американцы стали читать наиболее важную шифрованную переписку японцев легче, чем некоторые менее секретные сообщения, передаваемые менее сложными шифрами.
Самую сложную японскую систему американцы назвали «пурпурной»: именно по ней отправлялись наиболее важные телеграммы. Одна из таких телеграмм касалась японских планов захвата Индокитая и была перехвачена и расшифрована американской дешифровальной службой.
Узнав о намерениях Японии, правительство США немедленно заморозило все японские активы. Точно так же поступили Канада и Англия. Голландия ввела систему лицензий. И хотя Япония оказалась отрезанной от всех важных для нее источников импорта военных материалов, она приступила к осуществлению своих планов и захватила Индокитай.
Действиям вооруженных сил Японии сопутствовала активная разведывательная деятельность. Шпионы, имеющие самые разные звания на действительной службе в военно-морских силах Японии — от лейтенанта до капитана первого ранга, наводнили западные районы США и Центральной Америки. Повара, дантисты, парикмахеры, коммивояжеры, фермеры, рыбаки, студенты, должностные лица многочисленных японских консульств собирали по крупицам и передавали иногда пустяковую, а иногда и ценную информацию, из которой специалисты в Токио создавали целостную картину положения в стране будущего противника. Целая армия шпионов готовила Центральную Америку к тому часу, когда флотилия японских судов войдет в Калифорнийский залив и создаст в Мексике, Коста-Рике и Никарагуа базы, откуда Япония начнет завоевание Соединенных Штатов.
На территории США другие агенты великого императора занимались подготовкой того дня, когда его армии вторгнутся в эту страну. По существу, все японцы, проживающие вдоль тихоокеанского побережья США от Сиэтла до Сан-Диего, работали на японскую разведку. Япония имела в США несколько резидентур: легальных в посольстве и консульствах и нелегальных под разными крышами.
Одним из резидентов был доктор Такаси Фурусава, окончивший Стэнфордский университет, президент Южно-Калифорнийского общее врачей-японцев, президент рыболовного клуба Южной Калифорнии Приехав в 1930 году в Лос-Анджелес, Фурусава снял дом на Уэллерстрит, 17/2 и открыл частную лечебницу, куда мог обратиться любой больной. Однако ни один пациент, ни американец, ни японец, не был принят в нее на стационарное лечение. Лечебницу посещали только японцы, приезжающие из отдаленных районов США. Оставались на два-три дня и, «вылечившись», они уезжали, направляясь сразу в порт, чтобы попасть на японский пароход, отплывающий в Японию. Супруга доктора, госпожа Фурусава, вела активный образ жизни, была одной из основательниц лос- анджелесского отделения женского патриотического общества Японии, правление которого находилось в официальной резиденции японского консула.
Внимание американской контрразведки Фурусава привлек в тот день, когда на одной из лос-анджелесских улиц был насмерть сбит машиной японский студент Тории. Студент оказался капитаном 3-го ранга японского ВМФ. Но не это вызвало интерес спецслужб. Почему бы военному моряку не изучать английский язык? Но при нем был портфель, и, узнав о гибели Тории, Фурусава позвонил в полицию и прежде всего поинтересовался, где находится портфель и как с ним собираются поступить. Успокоился он, лишь узнав, что портфель отдадут консулу. За Фурусавой и его домом было установлено наблюдение. Оно позволило установить наличие связи между японскими и немецкими агентами на Восточном и Западном побережьях. Одним из таких агентов оказался немецкий граф Германн фон Кейтль. В поле зрения ФБР он попал, когда навестил клинику Фурусавы. За ним было установлено тщательное наблюдение. Обнаружилось, что за время его пребывания в клинике ее посетили странные пациенты — японские атташе из Лос-Анджелеса, Сан-Франциско, Сиэтла и Портленда, мест, имеющих важное значение для военно-морского флота США. Когда фон Кейтль вернулся в Нью-Йорк, наблюдение за ним продолжили и установили, что именно он обеспечивает связь между японскими и немецкими агентами.
Связь существовала и на дипломатическом уровне. Именно она чуть было не нарушила всю дешифровальную службу США. Случилось это так. Советник германского посольства в Вашингтоне сообщил в МИД Германии о том, что госдепартамент США владеет ключом к японской шифросистеме. Германский МИД информировал об этом японского посла в Германии Осима, а тот, в свою очередь, 3 мая 1944 года передал это сообщение в Токио. Из Токио вся эта информация вернулась в Вашингтон, но уже в виде телеграммы в адрес японского посла Намура. Эта телеграмма и его ответ, что 'некоторые наши шифры, хотя точно и неизвестно, какие именно', были перехвачены и дешифрованы Армейской дешифровальной службой США. Руководство забило тревогу: теперь японцы наверняка сменят шифры, и это как раз тогда, когда назревают опасные события! Однако произошло невероятное! Японцы не поверили слухам о вскрытии американцами их самых стойких шифров!
Американцы, конечно же, предприняли меры по ограничению круга лиц, имеющих право знакомиться с дешифрованной перепиской японцев. Но оставалась еще одна существенная проблема: своевременность ознакомления с содержанием расшифрованных радиограмм тех лиц, кого это касалось. А то ведь что получалось: начальникам штабов родов войск, не говоря уже о военном министре и президенте, телеграммы доставлялись в разное время, и зачастую они не могли обсудить друг с другом содержащиеся в них сведения. Это, как мы увидим позже, также сыграло свою роль в трагедии Пёрл- Харбора.
К осени 1941 года сложилась обстановка, когда руководство страны чуть ли не ежедневно требовало информацию от дешифровальщиков. Именно эта информация заставила принять решение о создании командования вооруженными силами США на Дальнем Востоке. Оно было принято под влиянием телеграмм, в которых Германия в начале предлагала Японии напасть на английские колониальные владения в, и тем самым втянуть США в войну на Дальнем Востоке.
Японская агентура активизировала свою работу, в том числе и вербовку американских военнослужащих и моряков. ФБР разоблачило многих из них, в том числе капитана 3-го ранга Фарнсуорта, военно-морского писаря Томпсона и других. Среди японских агентов оказался и бывший камердинер Чарли Чаплина Коно. Именно он в марте 1941 завербовал известного американского артиста Мюзик-холла Али Блэйка. О вербовке Блэйк сразу же доложил в военно-морскую разведку и в дальнейшем действовал по ее указаниям. Он сказал Коно, что намерен вернуться в военно-морской флот, где когда-то служил. Коно горячо поддержал это намерение, особенно когда услышал, что Блэйк собирается идти служить на флагманский корабль «Пенсильвания», который находился на Гавайях и стоял в гавани Пёрл-Харбор. С того момента, когда Блэйк «согласился» работать на японцев, они не оставляли его без присмотра. Более того, к слежке присоединились и немцы. Его неотступно сопровождали и на пути в Гонолулу, и когда он прибыл туда. Там Блэйк «завербовал» своего друга Кемпбелла (тоже агента военно-морской разведки), и они стали поставлять японцам составленную разведкой дезинформацию.
В конце концов Блэйку удалось ускользнуть от наблюдавших за ним японцев и немцев (по данным военно-морской разведки, те хотели «убрать» его после выполнения задания). Удивительно, что японцев горячо интересовала пустяковая информация, точнее, дезинформация, которую передавал им Блэйк. Напрашивается вопрос: не было ли все это отвлекающим мероприятием японской разведки. В этом деле удивляло и другое: почему оно не было доведено до логического конца и не завершилось поимкой шпионов с поличным. Скорее всего сказались разобщенность и взаимная неприязнь сотрудников военно-морской разведки и ФБР.
Из всех дел о японском шпионаже, реализованных ФБР накануне и после 7 декабря 1941 года, можно сделать вывод, что была схвачена только
