Один хорошо известный художник-маринист предложил раскрашивать переднюю часть пароходов, что, по его мнению, препятствовало бы противнику узнавать судно издалека и устанавливать его тоннаж, а в некоторых случаях и направление следования. Это предложение было принято, и на коммерческие суда камуфляж стал систематически наноситься.

В свою очередь военно-морская разведка адмиралтейства выступила со следующим предложением.

Еще на заре парусного флота были известны 'приманные суда'. Торговые корабли, совершавшие дальние плавания, где могли встретиться вражеские крейсеры или каперы, часто маскировались под «фрегаты», а на бортах у них устанавливались деревянные пушки. Благодаря такой маскировке многие грузовые корабли благополучно проходили опасную зону, так как мелкие военные суда не решались атаковать крупный корабль. Во время войны Англии с Наполеоном смелый и изобретательный британец, командор Данс, появился в Индийском океане на большом парусном корабле в сопровождении трех других торговых судов, и вид у них был такой грозный, что вражеская эскадра, завидя их, предпочла удалиться.

В 1915 году разведчики британского адмиралтейства предложили использовать ту же систему, но в обратном порядке, то есть пускать в море беззащитные на вид пароходы, уже лишившиеся мореходных качеств. Таких негодных на вид судов оказалось немало; их трюмы набили деревом и пробкой, чтобы они могли дольше держаться на воде в случае неравного морского сражения. Мостик, палуба и палубные надстройки таких судов были защищены хорошо замаскированными броневыми плитами. На каждом их этих пароходов были укрыты морские орудия и артиллерийские расчеты. Крейсируя по морским путям, эти 'приманные суда' должны были привлекать к себе внимание вражеских подводных лодок.

Одновременно по требованию разведки было запрещено продавать последние издания 'Регистра Ллойда', чтобы ни один экземпляр этой книги не попал в руки немцев — ведь в самой книге, а также в еженедельно и ежедневно выпускаемых бюллетенях приводились всевозможные сведения о тоннаже, стоимости, времени постройки, конструкции, ежедневном передвижении, часах отправки, назначении и грузах любых кораблей какой угодно национальности.

Кораблям-ловушкам было приказано курсировать вдоль береговой полосы Северного моря, где особенно часто встречались германские подводные лодки. Заметив в открытом море такое судно, истинный характер которого нельзя было определить даже в самый лучший морской бинокль, германская подлодка, как это можно было предвидеть, должна была остановить его и сигналами предложить экипажу покинуть корабль. Англичане рассчитывали, что в большинстве случаев подводная лодка приблизится к своей жертве настолько, чтобы потопить ее одной торпедой или вообще сэкономить и потопить судно несколькими выстрелами из орудий. Торпед в Германии становилось все меньше; известно было, что командирам подводных лодок был отдан приказ беречь их. Иногда, выпустив с близкого расстояния торпеду в маневрирующее зигзагами судно, вражеский рейдер поднимался на поверхность, чтобы довершить потопление парохода снарядами из палубного орудия. Этого-то и дожидались артиллеристы 'приманного судна'.

Первая уловка 'приманного судна' заключалась в том, что оно высылало команду «паникеров» — часть своего экипажа, замаскированную под матросов торгового флота; один из них изображал собой капитана торпедированного парохода. Они разыгрывали комедию: падали в воду, карабкались из воды в шлюпку вместе со своими пожитками. Это должно было выманить подводную лодку на поверхность; в этом случае она была бы вынуждена ближе подойти к цели, чтобы расстрелять ее наверняка. А когда она оказывалась в нужном месте, 'приманное судно' сбрасывало камуфляж: орудия начинали стрелять, и в течение нескольких секунд подводной лодке приходил конец. Все это требовало, конечно, высокого мастерства и опыта со стороны экипажа 'приманных судов'.

В порту члены экипажа 'приманных судов' обязаны были держать себя как моряки торговых пароходов. 'Останавливайтесь в матросских гостиницах, шатайтесь по портовым кабакам, но ни слова о своем корабле и его особенностях!' — предупреждали их.

Трудно требовать более осторожного поведения даже от шпиона или контршпиона, состоящего на действительной секретной службе. Щеголеватость и аккуратность, которые мы ассоциируем с современным военным кораблем, на 'приманном судне' приходилось отбрасывать; но фактическая дисциплина, прикрываемая внешней небрежностью, была там даже выше обычной, ибо малейшая оплошность в момент боя могла сорвать всю операцию. Подводная лодка могла мгновенно погрузиться в воду и выпустить вторую торпеду. Терпение было качеством, всегда высоко ценившимся на 'приманных судах', а мужество было непременным будничным условием службы на них.

Так, например, на 'приманном судне' Q-5, когда оно было поражено торпедой, люди в машинном отделении остались на своих местах, чтобы поддержать работу двигателей. Все прибывавшая вода в конце концов заставила их удалиться оттуда. И хотя многие из них получили сильные ожоги и ранения, все они лежали притаившись — образец изумительной дисциплинированности. Торпедировавшая их субмарина U-88 подошла тем временем к судну и готовилась выстрелить чуть ли не в упор. Был отдан сигнал 'Огонь!' Первым же снарядом 'приманного судна' снесло голову капитану субмарины, вылезшему из командирской башни. Всего было выпущено 45 снарядов, и почти каждый попал в цель. Лодка затонула, экипаж был взят в плен. В течение всего времени ожидания, приманки и финальной артиллерийской атаки орудийные расчеты лежали притаившись и чуть ли не в воде целых 25 минут, явственно ощущая, что судно тонет. Но паники не было. Никто не тронулся с места. Радирование о помощи было задержано до той минуты, пока потопление вражеской подводной лодки не стало свершившимся фактом. Только тогда взялись за поддержание плавучести сильно поврежденного 'приманного судна'. К счастью, когда заработала радиостанция, недалеко от места происшествия оказались контрминоносец и шлюп. Они взяли Q-5 на буксир, и на следующий вечер, 18 февраля 1915 года, сильно потрепанный победитель был благополучно доставлен в порт.

Можно привести еще один случай поединка 'приманного судна' с подводной лодкой. Искусно замаскированный под вооруженный торговый пароход с фальшивой пушкой на корме, другой 'приманный корабль', «Паргаст», был торпедирован без предупреждения 7 июля 1917 года. Котельная, машинное отделение и трюм № 5 были сразу же залиты водой. Спасательная лодка штирборта разлетелась в куски.

Команда «паникеров» во главе с лейтенантом Френсисом Хирфордом приготовилась покинуть судно. Хирфорд взял даже с собой чучело попугая в качестве 'спасенного любимца'. Как бравый капитан торгового судна, он демонстративно собирался покинуть корабль последним, но ему помешали кочегары, вылезшие позже его. Когда лодки с «паникерской» командой отваливали, перископ подводной лодки был виден на расстоянии 400 ярдов. Затем она погрузилась, а вскоре после этого перископ появился прямо за кормой. Хирфорд, заманивая субмарину, приказал экипажу обогнуть корму. Подводная лодка UC-29 (типа минных заградителей), поднявшись на поверхность, последовала за спасательной шлюпкой. Видя, что субмарина еще не стала в положение, при котором ее могли бы достать пушки «Паргаста», Хирфорд, презирая опасность, продолжал заманивать в ловушку врага, находившегося уже в 50 ярдах от «Паргаста». В этот момент 'приманный корабль' открыл огонь из всех своих орудий. Огонь прекратился только тогда, когда экипаж субмарины поднял руки. Но лодка начала удаляться, ускоряя ход и явно пытаясь ускользнуть в тумане. Стрельба возобновилась и не прекращалась, пока подводный рейдер не затонул вместе с матросом, уцепившимся за нос лодки. Англичанам удалось в конце концов разыскать в воде двух немцев, которые и были взяты в плен. Американские контрминоносцы, вовремя прибывшие в зону боевых действий, спасли «Паргаст» от потопления. За исключительное мужество весь экипаж 'приманного судна' был награжден крестами Виктории.

За 51 месяц войны было уничтожено 200 германских подводных лодок, из них англичане имеют на своем счету 145. Но в этой охоте на подводные лодки приняло участие свыше 5000 английских вспомогательных судов, снабженных многими милями сетей, тысячами мин, орудий, глубинных бомб и снарядов; здесь действовала целая система конвоирования, применялись самолеты, морская разведка, всевозможные ловушки, трюки и т. д.

В состав военно-морского флота было зачислено около 180 'приманных судов'. Вначале, однако, использовался лишь небольшой процент их, а в массовом масштабе их стали применять лишь после того, как тайна этих судов была раскрыта. Известно, однако, что в период между июлем 1915 и ноябрем 1918 года они уничтожили 11 германских подводных лодок, то есть на их долю приходится более 7 % общего числа потоплений. Кроме того, не менее 60 подводных лодок было ими серьезно повреждено и надолго выведено из строя.

Еще более важное значение имел подрыв духа команды подводных лодок. Уже одно пребывание в подводной лодке в зоне военных действий требовало огромного напряжения нервов; но когда дело дошло до того, что любое безобидное с виду торговое судно или парусный корабль могли внезапно превратиться в военный корабль, вооруженный торпедным аппаратом и орудиями, — германских моряков, в течение многих месяцев «охотившихся» в полной безопасности, охватывал смертельный страх.

В системе Британской империи Аравийский полуостров имел немалое значение. После постройки в 1869 году Суэцкого канала и оккупации англичанами Египта оно особенно возросло. Он стал тем звеном, которое через Красное и Средиземное моря и Суэцкий канал соединяло бассейны Атлантического и Индийского океанов — основные морские пути сообщения империи с колониями. Здесь же проходил главный имперский кабель, соединяющий Англию с Индией, Австралией и Южной Африкой. Постройка железнодорожной магистрали Капштадт (Кейптаун) — Каир — Калькутта была заветной мечтой Англии: это упрочило бы ее господство на Востоке. Через Аравийский полуостров в Месопотамию проходила основная воздушная магистраль Лондон — Каир — Багдад — Басра — Карачи — Калькутта. Здесь же — знаменитый британский нефтепровод Керкук — Хайфа. Таким образом, этот район стал центром экономических, политических и военных интересов Великобритании. Отсюда заинтересованность Англии в удержании этого района, расширении здесь своего влияния и устранении главного конкурента — Османской империи.

С началом Первой мировой войны Аравийский полуостров превратился в поле боя между Великобританией и Турцией. Аравийский театр войны имел свои особенности и трудности: отсутствие хороших шоссейных и грунтовых дорог, сыпучие пески, жаркий климат, недостаток источников воды. Огромные размеры малонаселенной страны заставляли заготавливать продовольствие и фураж только в оазисах. Все это вынудило английские войска топтаться на месте в первый период войны. Англичанам приходилось строить железные дороги и артезианские колодцы, чтобы обеспечить снабжение действующих войск водой, продфуражом и боеприпасами. Этими же особенностями театра войны объясняются огромные усилия англичан по организации восстания арабов в тылу турок с целью общего ослабления сил противника.

Важнейшей стратегической задачей англичан было нарушение нормального функционирования Хиджазской и Дамасской железных дорог, которые служили основной артерией снабжения турецкой армии в районе Суэцкого канала. Такую важную стратегическую задачу с успехом могли выполнить только повстанческие отряды арабов, снабженные английским динамитом и посаженные на верблюдов. Верблюды, способные переносить стокилометровые переходы в суровой и безводной пустыне, позволяли отрядам арабов совершать продолжительные переходы независимо от водных источников и баз. К тому же верблюды находились на подножном корму и везли на себе для всадника 40 фунтов муки — десятидневный паек араба.

Кроме оказания прямой военной помощи, арабские отряды, которые в основном несли всю тяжесть войны с турками, позволили Британской империи не отвлекать значительные силы с западного театра войны.