безнадежным делом.

«Ответ его был весьма характерен,— рассказывал потом Кол­бан в своих воспоминаниях.— Он, мол, и рад бы отказаться от этого поручения, но ведь кому-то все равно придется этим за­няться. Пока не найдется другого, он будет продолжать».

Переговоры в Афинах прошли без всяких осложнений. Прави­тельство с большой готовностью приняло все предложения. За завтраком на загородной вилле королевской четы король Георгий выразил Нансену от своего имени и от имени всего народа благо­дарность и вручил ему большой греческий крест в знак призна­тельности за все, что он сделал для его страны.

Во второй половине дня Нансен пожелал посетить Акрополь. Он с удовольствием пошел бы один, но директор реставрационных работ считал своим долгом лично все показать Нансену. Он развлекал отца рассказами об истории почтенных руин, а это требо­вало времени. Отец старался возможно дольше сохранить заинте­ресованный вид, но постепенно пришел в совершенное отчаяние. Под конец Эрик Колбан, бывший в числе экскурсантов, взял на себя не в меру любезного директора, и отец смог побродить по Акрополю и помечтать в одиночестве.

Спустя несколько дней он уже был на пути в Лозанну, сопро­вождаемый представителями Турции и Греции, и вез туда соб­ственное предложение относительно обмена беженцами.

«Благодаря его усилиям было достигнуто наконец соглаше­ние»,— говорит Ноэль-Бэйкер.

План Нансена заключался в том, чтобы обменять еще оста­вавшихся в Малой Азии греков на турок, которые проживали на греческой территории. Поскольку речь шла о полутора миллионах греков и 400 тысячах турок, то предложение казалось на первый взгляд невыполнимым. И действительно, этот план встретил силь­ное сопротивление, однако Нансен в основном добился своего, и через полгода величайшее переселение народов нашего времени было завершено.

Комиссия в составе четырех греков, четырех турок и трех пред­ставителей нейтральных стран должна была организовать обмен. Советник шведского посольства Эрик Э. Экстранд, руководитель шведской миссии Красного креста в Самаре, стал первым предсе­дателем этой комиссии.

Туркам предоставили возможность селиться в бывших грече­ских усадьбах, которые не пострадали от военных действий. Куда сложнее было положение греческого правительства, которому предстояло разместить в разоренной войной стране с населением в четыре миллиона еще полтора миллиона человек. Нансен пред­видел возможные трудности и заранее разработал программу раз­мещения репатриантов. Сперва он провел эксперимент в Западной Фракии. С помощью Проктера 10 тысяч беженцев из Малой Азии были размещены в 15 фракийских деревнях. Большинство занялись земледелием и стали поднимать целину, а кое-кто на­саждал новые промыслы — шелкопрядение, изготовление ковров и разведение табака. Уже через год все были в состоянии прокор­мить себя и начали выплачивать долг.[206]

«Раз мы смогли справиться с десятью тысячами, значит, упра­вимся и с миллионом»,— сказал Нансен.

Между тем нужно было изыскать средства к существованию и жилища для остальных беженцев. А у греческого правительства не хватало на это средств. Американское общество Красного кре­ста в течение всей первой зимы частично содержало 800 тысяч человек, но этого было мало. Тогда по предложению Нансена был объявлен международный заем на сумму в 12 миллионов фунтов, обеспечиваемый греческим правительством и самими беженцами. Последнее выглядело довольно странно, и поэтому не приходится удивляться, что многие ответственные политические деятели соч­ли это предложение нереальным. Но когда заем был реализован в Лондоне, сумма неожиданно превысила объявленную в 20 раз.

Совет Лиги наций передал теперь проект о колонизации, пред­ставленный Нансеном, на рассмотрение комиссии, составленной из 5 членов; трое из них были назначены Лигой наций, а двое — греческим правительством. Началась колоссальная работа. Все бывшие турецкие земли, как возделанные, так и невозделанные, в количестве 860 000 га были отданы в распоряжение переселенче­ского управления. Предстояло дренировать и корчевать обширные площади. Из нескольких озер спустили воду и получили 10 000 га пригодной для возделывания земли.

Наряду со всем этим нужно было бороться с малярией, кото­рая   свирепствовала   среди  греческого   населения.   В   Македонии был организован совет по здравоохранению, связанный с сани­тарно- гигиеническим отделом Лиги наций, и процент смертности снизился в конце концов почти до нормального уровня.

Теперь, когда переселение было закончено, нужно было при­обрести машины, тракторы и орудия. Возводились постройки, жилые дома, мастерские и пр. Турки оставили после себя 53 ты­сячи жилых домов, греки выстроили свыше 40 тысяч новых. До исхода 1928 года в Западной Фракии и в Македонии было возде­лано 28 000 га земли, и население выплатило проценты и отчисле­ния по международному займу.

«Трудно поверить, что эти добротно одетые мужчины и жен­щины, полные жизни и имеющие излишки, которые они могут тратить на удовольствия,— те самые люди, что высадились в Гре­ции 3—4 года назад, нагие и истощенные, часто несущие на руках мертвых детей, не зная, где их похоронить»,— говорилось в од­ном из официальных отчетов.

Комиссия переселенческого управления продолжала свою ра­боту вплоть до 1930 года. Было построено еще 80 тысяч новых домов и предоставлены жилища и средства для существования 225 тысячам семей, при издержках в 1 фунт 4 шиллинга на чело­века. На другой день после смерти Нансена в 1930 году на засе­дании Совета Лиги наций было доложено, что план переселения выполнен и все административные функции возложены на грече­ское правительство. Греческий министр Михаларкопулос почтил память Нансена и сказал слова благодарности за помощь, ока­занную им греческому народу.

Нансен еще при жизни мог убедиться в эффективности своего плана, а энергичные меры Лиги наций в деле оказания помощи грекам увеличили его радость вдвойне. Ведь тем, что Лиге уда­лось поставить на ноги целый народ, она доказала свою эффек­тивность.

«То, что, казалось, должно было стать несчастьем народа,— говорил он,— привело его с помощью Лиги наций к благополу­чию. Беженцы занимаются интенсивным земледелием и садоводством, возродили виноградарство и табаководство, а также вне­дрили шелководство и кустарное ткачество ковров, которое прежде не было известно в Греции. Путем налогов и отчислений греки уже начали выплату долгов по займу, предоставленному им Лигой наций».

Спасение полутора миллионов греков усилиями Лиги наций решило лишь часть проблемы беженцев — тяжкого наследия ми­ровой войны. И покуда Лига наций отстраивала Грецию, Нан­сену и его сотрудникам пришлось взяться за помощь беженцам в другом месте. Революция и контрреволюция в России, польско-русская война, балканские войны, бои на Кавказе и в Малой Азии, в Марокко и Северной Африке разбросали беженцев по всему лику земли, и почти всюду они были одинаково нежеланны, и почти везде с их появлением возникали неразрешимые про­блемы.

Китай не в силах был оказать помощь тем толпам русских бе­женцев, которые перекатывались через его границы, и попросил Нансена найти выход из положения. Турция угрожала изгнать русских, осевших в Константинополе.[207] Болгария попала в затруд­нительное положение после того, как Греция выслала из своих пре­делов 10 тысяч болгар, чтобы очистить место для собственных ре­патриантов. Маленькая Болгария, границы которой после войны были основательно урезаны, была наводнена беженцами — рус­скими, украинскими и армянскими. А тут подкатила новая волна, на этот раз — соотечественники. Ободренная греческим примером, Болгария в 1926 году запросила Лигу наций о предоставлении займа для оказания помощи 130 тысячам человек. Как и в Греции, в Болгарии были выстроены тысячи домов, осушены болота, про­рыты оросительные каналы и возделаны обширные территории.

Болгарский король поблагодарил Нансена весьма экстравагант­ным образом. Нансен ехал восточным экспрессом из Софии в Кон­стантинополь, когда в его купе внезапно пришел машинист поезда. Оказалось, что это король Борис. Улыбаясь он протянул руку и извинился за свой костюм. Король рассказал, что не знает бо­лее занимательного занятия, чем водить поезд. Никого не предупредив, он отлучился из дворца к своим любимым паровозам. Поблагодарив Нансена за все, что тот сделал для болгар, он по­спешил обратно на свое рабочее место. Вернувшись домой, отец рассказал об этом происшествии. Он охотно побеседовал бы с ко­ролем подольше, его всегда интересовали люди, имеющие ориги­нальные склонности.