ответ на речи Нансена: они считали его мечтателем-идеалистом, который ничего не смыслит в международной политике. Мне кажется, что та программа дееспособной Лиги наций, которую мой отец помогал выработать как представитель Норвегии, опровергает подобные утверждения. Именно тот факт, что участие в Лиге Германии, России и малых стран он считал необходимым условием успешной работы этой организации, показывает, насколько реально отец смотрел на бу­дущее.

Программа, разработанная норвежской Организацией содей­ствия Лиге, требовала, чтобы все международные конфликты раз­решались путем мирных переговоров, третейского суда или иной инстанцией; она включала требование отмены воинской повин­ности, запрещения частного производства оружия и установления международного контроля над вооружением отдельных государств. Все эти требования носят последовательно демократический ха­рактер. Дальнейшие события полностью доказали, что компромис­сное решение этих вопросов привело к краху Лиги наций и к раз­вязке второй мировой войны. «Мечтатель» Нансен отчетливо сознавал совершенную непригодность половинчатых решений. Еще в 1919 году он предсказывал, что слабая Лига наций не сможет противостоять насилию, не сумеет завоевать ни доверия, ни авто­ритета и тогда новая катастрофа будет неизбежна.

За три месяца Организация содействия разработала проект программы Лиги  наций, и в феврале  1919 года Фритьоф Нансен   отправился   в  Лондон   с   докладом  о   норвежском   проекте.

На банкете в Крайтирион-холле, устроенном британской Орга­низацией содействия Лиге наций, он выступил с речью, в которой призывал своих британских друзей принять норвежский проект. Но скоро он понял, что лучше ему перебраться в Париж, где в это время работала мирная конференция. Там можно было встре­титься с теми людьми, которым предстояло принять решение о Статуте Лиги наций. Нансен встретился с ними, но оказалось, что в общем и целом Статут Лиги наций уже разработан. Решено было создать союз держав-победительниц. Россию не включали в союз за то, что она заключила мир с Германией, когда другие страны еще продолжали войну, и потому, что новая форма ее правления не была признана. О Германии не могло быть и речи, а нейтральные страны вовсе не упоминались. Все это представляло полную про­тивоположность тому, что Нансен считал спасением мира. Созда­ние союза стран-победительниц могло только обострить противо­речия между народами, а попытка упорядочить международные отношения без участия нейтральных стран была обречена на провал.

Тогда Нансен решил сосредоточить все усилия на одной самой важной, на его взгляд, задаче — добиться права совещательного голоса для нейтральных стран при обсуждении дальнейших пла­нов. В этом он встретил поддержку. Вильхельм Кейльхау и Якоб Ворм-Мюллер[181] единодушно утверждают, что посредничество Нан­сена сыграло большую роль; благодаря ему делегации нейтраль­ных стран были допущены к подготовительной работе по учрежде­нию Лиги наций. Нансен не являлся официальным членом норвеж­ской делегации, но его точка зрения была известна и на родине, и за рубежом и сыграла определенную роль.

Год спустя на первой сессии Ассамблеи Лиги наций в Женеве Нансен представлял Норвегию, а ее работой руководили предста­вители малых стран. Председателем совещания был избран Пауль Хюманс, бывший министр иностранных дел Бельгии, а привет­ственную речь произнес президент швейцарской Организации содействия   Джузеппе   Мотта.   Все   это   очень   порадовало   отца.

Нансен в душе лелеял еще один замысел, который возник у него еще во время Парижской конференции весной 1919 года, и считал, что в случае его осуществления он станет образцом международного сотрудничества в будущем новом мире. Со времени своего путешествия по Сибири Нансен сохранял глубокую веру в русский народ и настаивал на том, что политические события должны идти своим путем согласно волеизъявлению народа. На­сильственное вмешательство в виде вооруженной интервенции полностью противоречило бы тому духу, которым отныне должна быть проникнута международная политика. Такое вмешательство только содействовало бы изоляции России и нанесло бы тяжелый удар, а возможно, и непоправимый ущерб делу международного сотрудничества.

Зато в борьбе с голодом и болезнями, изнурявшими Россию, следовало принять участие. То была великая задача, разрешением которой участники Лиги наций должны были на деле доказать, что эта организация призвана быть олицетворением доброй воли. Гуманность и великодушная помощь, независимо от всяких поли­тических соображений, скорее всего привлекут Россию в семью европейских народов.

Возможно, отец считал, что малые страны тоже должны высту­пить с каким-то положительным предложением. Будучи предста­вителем малой страны, он мог значительно усилить ее авторитет, положив начало принципиально новому делу. И он, по обыкнове­нию, шел напрямик и брал быка за рога. В Париже он отправился прямо к Герберту Гуверу и обсудил с ним свои планы. Они дого­ворились предложить Верховному совету держав-победительниц учредить особую комиссию по оказанию помощи, которая органи­зовала бы отправку в Россию продовольствия и медикаментов.

В книге «Россия и мир», вышедшей в 1923 году, Нансен расска­зал, как развертывалась эта акция. 3 апреля 1919 года он в ка­честве частного лица обратился с письмами одинакового содер­жания к главам четырех держав — Вильсону, Клемансо, Ллойд-Джорджу и Орландо. Как говорится в письме, поступая так, он действовал «с позиции нейтралитета и чистой гуманности». В своем письме он говорил, что, отдавая себе полный отчет в том, какие важные политические проблемы затрагивает его предложение, он все же просит, чтобы главы великих держав сообщили ему, на каких условиях они согласны будут его принять. Результат был такой, какого он, очевидно, заранее опасался. Высокий совет со­глашался, с человеколюбивой идеей помощи, но ставил условием прекращение всяких междоусобиц внутри России. Такое условие было равносильно политической интервенции, и русский нарком иностранных дел Георгий[182] Чичерин отверг эти условия. Обе сто­роны поблагодарили Нансена за инициативу, но уговорить никого так и не удалось.

Нансен выразил свое сожаление по поводу неудачи и сильную обеспокоенность политическим антагонизмом между Востоком и Западом. До самой смерти он был уверен, что в случае осуществления его плана Россия была бы привлечена на сторону Европы и тогда в Европе сложилась бы совершенно иная обстановка. Не­удача политики, за которую он ратовал, сильно подействовала на Нансена, и, мне думается, в глубине души он надеялся, что его мнение восторжествует и он возьмет реванш: только поэтому он и согласился спустя два года возглавить в качестве полномочного комиссара Красного креста акцию помощи России. В сущности, тем самым он брался за выполнение своего собственного плана.

Деятельное участие Нансена в двадцатые годы в деле помощи беженцам и военнопленным, голодающему населению в России и бесприютным армянам и грекам известно всему миру. Мировой общественности он представляется человеком, который почти в одиночку, вопреки сопротивлению Лиги наций и многих поли­тиков, спас миллионы людей от голодной смерти и вернул им родину. В известной мере это справедливо, потому что он действи­тельно часто сталкивался с противодействием и недовольством со стороны Лиги наций и правительств отдельных великих держав. И все же такое представление ошибочно, потому что сам Нансен считал, что претворяет в жизнь ту идею, ради которой и была создана Лига наций. Он считал, что работа на благо человечества должна служить практическим доказательством дееспособности и доброй воли Лиги наций и что работа эта создает предпосылки мирного