мне рассказывали о вас. Неужели вы хотите, чтобы я испытывала к вам страх? Мы находимся у самого обрыва, если вы не перестанете раздражать лошадь или произносить угрозы, то случится несчастье. Неужели человек, который, еще не зная меня, бросился под копыта лошадей, захочет сам погубить меня? Пропустите меня, Гартман!

Ульрих тихо вздрогнул, бросив взгляд на обрыв, от которого они находились совсем близко, медленно выпустил повод и нехотя, словно уступая непреодолимой силе, отошел в сторону, чтобы пропустить ее. Евгения невольно оглянулась: он стоял неподвижно, опустив глаза, не произнося ни слова, не прощаясь с ней, и беспрепятственно дал ей проехать.

Молодая женщина вздохнула свободно, когда Афра быстро умчала ее от опасности, несмотря на завидное самообладание, Евгению била дрожь. Она не была бы женщиной, если бы не почувствовала в странном поведении этого человека не только ненависть, о которой она уже давно догадывалась, но и нечто другое, более опасное. Пока он еще подчинялся ей, но был уже близок к тому, чтобы разорвать эти цепи. Теперь она убедилась, что «неукротимая стихия», с которой она однажды сравнила его, вырвавшись на свободу, не знает пределов своей ярости.

Достигнув долины, Евгения, помня о сделанном ей предостережении, хотела свернуть с большой дороги, как вдруг услышала конский топот и, взглянув в ту сторону, увидела быстро мчавшегося всадника, который через несколько минут очутился рядом с ней.

— Наконец! — воскликнул Артур, с трудом переводя дыхание и осаживая лошадь. — Какая неосторожность именно сегодня выехать одной! Ты, конечно, и не подозревала, какой опасности подвергалась!

Она с удивлением посмотрела на мужа, который, тяжело дыша и раскрасневшись от быстрой езды, ехал рядом с ней. На нем не было ни костюма для верховой езды, ни шпор, ни перчаток; очевидно, он внезапно помчался за ней.

— Только полчаса тому назад я узнал, что ты уехала, — продолжал он, несколько справившись со своим волнением. — Франц и Антон ищут тебя в разных направлениях; я первым нашел тебя. Мне сказали на хуторе, что ты проехала несколько минут тому назад.

Молодая женщина не спрашивала о причине такой обеспокоенности — она уже достаточно знала о ней, но поразилась его заботливости. Ведь он мог послать за ней слуг. Конечно, владельцу рудников было бы очень неприятно, если бы рабочие оскорбили его жену, и только поэтому он сам поспешил за ней.

— Я была там, наверху, — объяснила она, указывая на цель своей прогулки.

— На горе, где мы спасались от бури? Ты была там? Евгения сильно покраснела; она опять увидела в его глазах тот странный блеск, который давно уже не появлялся, И почему он спросил это так резко и прерывающимся от волнения голосом? Разве он не забыл уже давно тот день, воспоминание о котором так часто мучило ее?

— Я попала туда случайно, — торопливо сказала она, как бы оправдываясь, и от этих ее слов он сразу сник. Блеск в его глазах моментально исчез, и он снова равнодушно сказал:

— Случайно! Вот как! Я должен был и сам понимать, что такая прогулка по горам не могла входить в твои планы. Афра всегда неохотно взбирается на гору. Но ты могла также «случайно» попасть на дорогу, ведущую в М., этого я боялся больше всего.

— Чего же тебе бояться? — спросила Евгения, пытливо глядя на него.

В это время они свернули с большой дороги и поехали по лесной тропинке. Артур старался избегать ее взоров.

— Некоторых неприятностей, которые именно сегодня должны были там произойти. Рудокопы отправились в горы на чугунный завод, чтобы и там взбунтовать рабочих. Гартман совсем вскружил им головы своими безумными речами. Я получил известие, что вчера там уже начались волнения, а возбужденная толпа людей, возвращающихся с места беспорядков, способна на все. Они должны были как раз сейчас быть здесь.

— Я и без того свернула бы с большой дороги, — спокойно сказала молодая женщина. — Я уже получила предостережение.

— Предостережение? От кого?

— От самого Гартмана, которого встретила четверть часа тому назад в лесу.

Лошадь Артура взвилась на дыбы, испуганная сильным, судорожным движением, каким он натянул вдруг поводья.

— Гартман! И он осмелился приблизиться к тебе, заговорить с тобой после всего, что произошло в эти дни?

— Он сделал это, чтобы предостеречь меня, предложить мне свою защиту и просить позволения проводить меня. Я отклонила и то, и другое, думая, что это мой долг по отношению к тебе и твоему положению.

— Ты думала об обязанностях по отношению ко мне! — резко сказал Артур. — Я беспредельно благодарен тебе за такое отношение. Ты поступила совершенно правильно, потому что, если бы позволила ему проводить себя, то я, несмотря на стремление избегать любых столкновений, дал бы ему почувствовать, что зачинщик и руководитель мятежа не должен приближаться к моей жене.

Евгения молчала, она уже достаточно знала своего мужа, чтобы понять, что он, невзирая на свою кажущуюся холодность, страшно раздражен; она понимала, что означают крепко сжатые губы и это дрожание руки. Точно таким стоял он перед ней в первый вечер после их приезда сюда, но тогда она не догадывалась, что скрывалось под этим показным хладнокровием.

Они молча ехали по освещенному солнцем лесу; топот копыт глухо раздавался по мягкому мху. И здесь повсюду разливалось чарующее дыхание весны, и здесь сквозь вершины елей проглядывало ясное синее небо, и здесь ее охватила та же непонятная тоска, только еще более томительная и сильная, чем там, на горе. По узкой тропинке лошади шли совсем рядом, и тяжелые складки амазонки задевали кусты. При такой близости она не могла не заметить, что Артур очень бледен, так как легкая краска, покрывавшая вначале его щеки, была вызвана быстрой ездой. Правда, его лицо никогда не выглядело здоровым и цветущим, но то была бледность столичного льва, который проводит вечера в гостиных, а ночи за картами, а потом, утомленный и пресыщенный, целый день лежит на диване в комнате с опущенными шторами, потому что уставшие глаза не переносят солнечного света. Эта же бледность, вероятно, вызывалась той же причиной, что и мрачная складка на лбу, и озабоченное выражение лица, на котором до сих пор не отражалось ничего, кроме полнейшего равнодушия. Но Артур Берков много выигрывал от такой перемены, которая другому не пошла бы на пользу. Только теперь Евгения увидела, что ее муж может претендовать на то, чтобы считаться красивым, раньше она не хотела этого замечать: его всегда апатичный вид не позволял видеть его достоинств, которые ярко проявились теперь, когда он зажегся энергией, — энергией, которая ощущалась в его лице, в осанке, в манере поведения и которая всегда была ему присуща, только скрывалась, как и многое другое, под маской равнодушия. Да, подводный мир начинал всплывать на поверхность из глубины, и причиной тому являлась приближающаяся буря. Евгения с особенной горечью сознавала, что здесь нет ее заслуги, что она не обладала магическим словом, способным разрушить волшебные чары; он освободился от них самостоятельно, без посторонней помощи!

— Мне очень жаль, что я должен сократить твою прогулку: погода великолепная, — наконец, прерывая молчание, сказал Артур вежливо и холодно, как всегда, когда обращался к ней.

— Боюсь, что тебе прогулка на свежем воздухе более необходима, чем мне. Ты очень бледен, Артур!

В голосе молодой женщины невольно прозвучала тревога.

— Я не привык к работе! — сказал он насмешливо. — Это происходит от изнеженности! Я не могу так трудиться, как трудится ежедневно каждый из моих служащих.

— А мне кажется, что ты работаешь сверх всяких сил! — быстро возразила Евгения. — Ты целый день не выходишь из кабинета, а по ночам я вижу, как у тебя до самого утра горит огонь.