Я остался один, встретил Кутикова, мы когда-то вместе играли. Было такое впечатление, что он давно к этому готов: какая ерунда, сейчас все сделаем. Барабанщик есть - Ефремов, есть еще один мальчик, на пианино играет - Подгородецкий. Мы собрались и пошла другая музыка. Я от этого завелся - от новых людей идет свежий дух такой.

Сейчас у нас с Александром основное противоречие - рабочее.

Он слушает что-то новое, например, появился Габриэль новый - он сразу хочет это сделать. Не потому, что хочет быть на это похожим, а хочет попробовать, использовать. А я слышу что-то новое - мне хочется от этого уйти в сторону. В результате долгих базаров у нас получается что-то среднее. Не знаю, хорошо это или плохо, но мы на этом стоим.

Сергей Рыженко - он просто не вписался в команду. Музыкально - всё отлично, а по-человечески…

- УТВЕРЖДАЮТ, ЧТО НЕКОТОРЫЕ ТВОИ ПЕСНИ ПОСВЯЩЕНЫ МУЗЫКАНТАМ. РАВНО КАК ЕСТЬ И МНОГО ПОСВЯЩЕНИЙ ТЕБЕ.

- В народе ходит масса легенд, что 'Кого ты хотел удивить' - это про Ильченко, а 'Посвящение музыканту' - про Маргулиса. Это глупости. Если мне надо что-то человеку сказать, я скажу ему это с глазу на глаз. А у МИФОВ 'Про Макара' - она просто злобная, не смешная, Шевчуковскую не слышал. А Борькин 'Контрданс' - она была написана, потом год пелась, потом в ней были слова изменены.

- А КАК НАЧАЛАСЬ ТУСОВКА С 'МИФАМИ'?

- В 76-м году в Таллинне мы познакомились с АКВАРИУМОМ. Очень мы друг другу понравились, и как люди и как музыканты. Через две недели Борька пригласил нас на сейшен, где играли МИФЫ. МИФЫ сыграли лихо, весело, с дудками, тексты смешные, гитарист сумасшедший. Потом МИФЫ приезжали в Москву, поразили всех своей отвязанностью - с волосами длинными, в драных джинсах, с шестиугольными звездами, - в Москве так ходить боялись. А после их выступления тогда, в Ленинграде, Маргулис сказал: всё, я не пойду на сцену. Но уже объявляют: гости из Москвы - МАШИНА ВРЕМЕНИ. И неожиданно, с первой песни нас так приняли, как в Москве вообще не принимали.

Потом мы пешком шли на вокзал, был какой-то праздник у всех внутри. Была у нас маленькая хрустальная рюмочка, она периодически ставилась на асфальт, все садились выпивали и шли дальше. И после этого мы стали ездить в Ленинград буквально раз в две недели.

- А КАКИЕ У ТЕБЯ КОРНИ?

- Блюзовые. Про БИТЛЗ я и не говорю, ранний МАНКИЗ, РОЛЛИНГ СТОУНЗ, ПИНК ФЛОЙД, когда-то - Сантана. Элтон Джон, Дилан - обязательно. ЦЕППЕЛИН. Давно слушаю Окуджаву, Визбора. Наверное, и МАШИНА началась, когда БИТЛЗ наложились на те ощущения…

А потом все отправились на концерт, и ленинградская публика очень тепло принимала МАШИНУ. Как в старые добрые времена.

А еще потом, в мае 89-го, был концерт 20-летия МАШИНЫ ВРЕМЕНИ в Лужниках, где играли ЗООПАРК, СЕКРЕТ, Маргулис с новой группой, бывшее ВОСКРЕСЕНЬЕ, а ныне - CВ, Рыженко с ритм-секцией ЗООПАРКА и еще много кто. А второе отделение играла сама МАШИНА, и концерт этот вполне можно было назвать 'отчетным докладом'. Маргулис с Кутиковым менялись басами - в соответствии с хронологией тех вещей, когда они были написаны, на 'Солдате' Зайцев уступил место Подгородецкому… Кончилось всё, как и полагается, джемом. Очень добрый получился концерт.

А уже потом, после концерта, был банкет. Я там был, и ел и пил, и с Градским говорил. Последний производит сильное впечатление на неподготовленного человека (см.финско-советскую 'Румбу')… Так что - что? Успехов дальнейших, да и всё.

Гленн Казаков

Известный музыкальный критик Илья Смирнов при иллюстрации своих размышлений все аналогии проводит с колбасой и вином. Если его сложные теоретические выкладки интересно читать именно поэтому, то я последую его примеру и обрисую музыкальную ситуацию в Свердловске методом пищевых ассоциаций. Столы в банкетном зале гостиницы 'Свердловск' были уставлены черной икрой, а у лидера ЕВЫ Любы Трифоновой не нашлось на завтрак, представьте, ничего, кроме гречневой крупы.

Серая мгла города, вершину каждого здания которого украшают перечисления прав советских граждан, была прервана тремя днями рок-н-ролла во Дворце молодежи, где 13-15 октября рок-клуб использовал свое право провести IУ фестиваль. Пять концертов в полутора тысячном зале, однако, не удовлетворили спрос на музыку в этом городе. Дело, как говорит администратор Александр Калужский, в общем уровне культуры свердловчан, а уж в это, добавлю, в свою очередь внесла вклад и умелая организация работы по созданию музыкального рынка. Какими хитростям свердловскому рок-клубу удалось сформировать устойчивый спрос на свои коллективы при общем падении интереса к рок-музыке в стране? Судя по IУ фестивалю, - это всего лишь добросовестное отношение руководства клуба к своим обязанностям. Плюс уважение к музыкантам, о чем говорил длившийся до пяти утра банкет для участников фестиваля.

На свердловский рок-фестиваль не приглашаются звезды из других городов. И это не гордая поза, хотя гордиться есть чем, а умелый тактический прием, повышающий авторитет местных групп. То, чему мы завидуем в Свердловске, можно элементарно сделать в любом другом городе, если работать честно и с умом.

При этом, я бы не сказал, что в Свердловске черт знает какие хорошие группы. Большинство - посредственные, правда, добросовестные, серьезные, и лишь одна Настя Полева имеет состав мирового уровня. Но звездой ее назвать язык не поворачивается, поскольку в клубе она ничем не отличается от остальных. По качеству исполнения к группе Полевой приближаются ОТРАЖЕНИЕ, КАБИНЕТ, Александр Пантыкин, Алексей Могилевский. Но этим группам не достает мелодичности, чтобы их композиции западали в душу, и осмысленности музыки.

Некоторые группы будто бы и не хотят становиться более популярными, АПРЕЛЬСКИЙ МАРШ имеет два замечательных хита - 'Котлован' и 'Голоса' - с Настей Полевой. Эти вещи по красоте мелодии и вокальному воплощению приближаются к песням Майка Олдфилда, и принципы их композиционного воплощения очень похожи. Но группа почему-то избегает этих песен - попсовости что ли испугались? - и в своей программе старается уйти в сторону авангардного индепендента.

Музыканты группы ЧАЙФ в свою очередь испугались утяжеления своего звучания, когда барабанщик Игорь Злобин и новый гитарист Павел Устюгов нашли общий язык на почве качественного воплощения некоторых принципов хард-рока. Меньше года ЧАЙФ был высокопрофессиональным коллективом - в паре с Устюговым даже Бегунов стал подтягиваться, но к лету все вернулось на свои места. Снова дворовая музыкальная эстетика, 'свои ребята', но потеряна техничность исполнения, гитарная четкость, ритм и сбалансированность. Снова все играют в разные стороны, и мне было очень утомительно слушать ЧАЙФ, когда я знал, что группа способна на большее. К счастью, у Шахрина за последние два года появились талантливые, серьезные вещи, захватывающие красотой сравнительных рядов и способные сгладить сбои в восприятии музыки.

А что случилось с Настей Полевой? Энергия, бьющая через край, горящие глаза, юбка выше колен. На первой песне - легкая дрожь в голосе, которая присуща лишь эмоциональным вокалистам. И никакой скованности! Кстати, после прошлогоднего фестиваля это - первый кон церт Насти с Егором Белкиным, который с первых гитарных штрихов задал магический темп всей программе. Выступление группы держалось на одном вздохе, и мне показалось, что прошло пять минут, когда все кончилось, и оцепенение прошло. Я не узнал Настю. И лишь на банкете после концерта она была такой как всегда - тихая, усталая, озабоченная количеством выпитого Егором.

Впрочем, я соврал, что в Свердловске не было гостей. Стало дурным вкусом не приглашать на фестивали иностранные некоммерческие группы. В данном случае - это западногерманская ФАН ФАН КРАЙЗИС - что же, господи, они играли? Но барабанщик был великолепен, особенно на соло по струнам бас-гитары. Приятно быть иностранцем в России - на все вопросы - 'йа,йа', и улыбка до ушей. Никто ничего не понимает, но все смеются, все счастливы. В конце банкета немцы мирно заснули за столом.

Разумеется, в пост-ельциновском городе и режим ельцинский - ложимся в четыре, а в девять утра президент клуба Николай Грахов уже обзванивает люксы журналистов - пора ехать на семинар, конференцию, просмотр… (один я все же пропустил). Что же, самый престижный фестиваль страны стоит того, чтобы поработать в полную силу.

Гленн Казаков

На Ковалевском кладбище в Ленинграде лежит устланная цветами плита с большим портретом, обошедшем почти все газеты и журналы. 23 февраля 1988 года здесь был похоронен Александр Башлачев. А 19 февраля 1990-го кандидат искусствоведения из Москвы Марина Тимашева, автор первой в советской официальной прессе статьи о Башлачеве, сидела на табуретке в одной из кухонь северо-запада Ленинграда.

'Разговоры на кухнях' стали таким оккультным словосочетанием в свете недавней тихой, но упорной борьбы с властью, что его истинный смысл дошел до меня позже, чем следовало. Когда я был маленьким, я просто думал, что это сложная и странная русская антисоветская традиция, и люди сидели на кухнях потому, что так было круче. Потом на некоторое время магия кухонных разговоров забылась за делом, а когда у всех ребят моего круга одновременно родилось по ребенку, на практике оказалось, что поздним вечером дети спят, а родителям ничего не остается, как идти на кухню. Как и новая ступень в нашем старении, это меня немного расстроило, и первый вариант объяснения кажется мне более романтичным. Тем более, когда ребенок проснулся, мы все же так и оставались на кухне, а в комнате хозяин квартиры, редактор РИО Андрей Бурлака поставил любимую группу Башлачева ДОРЗ.

Для Марины Тимашевой ДОРЗ - один из ансамблей, с которых началось ее вовлечение в рок-музыку. Накануне этого вечера в качестве театрального критика она побывала на очень 'шестидесятническом' по духу спектакле и в этот момент делилась впечатлениями. Она немножко опоздала родиться, чтобы быть подхваченной этой - опять магическое словосочетание - культурой шестидесятых, и теперь, кажется, слегка жалеет, что многое из нее не может воспринять так близко, как бы ей хотелось. Зато Тимашеву вполне можно отнести к западным шестидесятникам - эта волна докатилась до нас лет на пять позже, и к началу семидесятых в России появились не только первые ансамбли, но и первые критики, МАШИНА ВРЕМЕНИ, МИФЫ и другие группы- первооткрыватели были совсем не похожи на то, что мы привыкли сегодня называть рок-музыкой: в первую очередь по своей ВИАобразной форме обращения к слушателям и по столь же сейчас непонятному набору образов, идеалов, стремлений.