сердце, на другой – страусиное перо Маат. За весами – золотой трон, на котором восседает Осирис.

В Зале присутствуют все боги Кемета. Они сидят в беломраморных креслах. Как же их много! Мне будет нелегко.

– Кто ты? Назови свое имя, – спрашивает меня Тот, бог мудрости и письма.

– Клеопатра Нечерет Меритес, Царица царей!

Исида усмехается. Я ловлю ее взгляд: в нем сожаление и горечь. Ко мне подходит Ра, он с состраданием заглядывает в мое лицо.

– Расскажи о себе, – просит он мягким и тихим голосом.

Я на мгновение задумываюсь.

– Я – вселенская царица!

Гор, сын Осириса, нетерпеливо хлопает себя по коленям и вскакивает с беломраморного кресла.

– Что нам ее слушать! Она будет говорить одно и то же! «Я царица! Я царица!», – кривляет он меня.

Я возмущенно вспыхиваю.

– Я не виновата, что родилась царицей!

– Ты родилась человеком! А царицей ты стала, убив всех родных!

Я непроизвольно делаю шаг к двери. Мне здесь совершенно не нравится.

– Я сделала то, что на моем месте сделал бы любой другой человек! – выкрикиваю я Гору в лицо.

В этот момент чаша с моим сердцем начинает перевешивать чашу с пером Маат. Богиня Аммат – пожирательница сердца, чудовище с телом гиппопотама, львиными лапами, львиной гривой и пастью крокодила, до этого мирно дремавшая за спиной Тота, просыпается и издает злобный рык.

Исида берет меня за руку и тихо шепчет:

– Дитя мое, не торопись с ответами. Ты же хочешь, чтобы Тот вписал твое имя в папирус и люди помнили о тебе?

Осирис грозно окрикивает ее:

– Исида! Что ты там ей шепчешь? Отойди от нее! А ты, женщина, – обращается он уже ко мне, – отвечай только за себя, а не за других!

Я бросаю благодарный взгляд в сторону Исиды. Ведь она моя покровительница! Подняв гордо голову, я выхожу в центр Зала.

– Да! Я убила свою семью, чтобы стать царицей. И что вы теперь со мной сделаете? – спрашиваю я вызывающе.

– Мы – ничего, – укоризненно отвечает Ра. – А вот в преисподней, когда Аммат сожрет твое сердце, тебе без него будет несладко.

Я фыркаю:

– У меня уже давно нет сердца! Моя семья погубила его! Они получили по заслугам!

– На зло ты ответила злом. И была уверена, что из этого получится что-то хорошее, – уточняет Ра.

– А разве нет? Я создала империю Птолемеев…

– Которую смыло первой же волной, – перебивает меня Ра, – и теперь твоя страна гибнет, а вместе с ней и твой народ. Тысячи людей. Они-то тебе какое зло сделали?

Я закусываю губу. А ведь он прав!

– Подойди сюда!

Я иду к мраморному столу. Ра проводит по нему рукой и на нем одно за другим сменяются изображения: Нил, Долина царей с разграбленными саркофагами, Александрия приходит в упадок; древние тысячелетние храмы разрушаются на моих глазах.

Я с ужасом смотрю на гибель своей страны – моей родины.

– Для римлян и любого другого народа Кемет всегда будет чужой землей с непонятной культурой. Великая империя древних царей канула в бездну.

– Но ведь я хотела, чтобы было как лучше, – шепчу я в ужасе, глядя, в какой нищете и угнетении будет жить мой народ.

– Зло не порождает добро, Клеопатра, – пытается вразумить меня Осирис. – Зло порождает еще одно зло. К тому же ты – последняя.

– В чем последняя?

– Последняя египетская царица, последняя из рода Птолемеев.

– Как? Но у меня есть дети! Этого не может быть! Я же столько лет боролась с неудачами и роком! И это ваша благодарность?

– Есть древний закон, который никогда и никем не будет нарушен.

– Какой?

– Последний царь держит ответ за всех предыдущих царей. Так было и так будет.

Я гневно топаю ногами, злые слезы наворачиваются на глаза.

– Ты хочешь сказать, что злой рок, нависший надо мной, который превращал в прах все мои замыслы и деяния, – это грехи и ошибки моих отца, деда, прадеда?..

– Да, несчастная женщина. Потому что зло порождает зло.

Я бросаюсь к его золотому трону, падаю на колени.

– Как? Как все исправить?

– Ты уже ничего не исправишь, – отвечает за Осириса Ра.

Я вскакиваю на ноги, поворачиваюсь к Ра, хватаю его за плечи.

– Но ведь что-то можно сделать? Я не хочу погибать! Я не хочу гибели своих детей! Моей страны!

– «Я», «мое», – горько передразнивает меня Гор. – О чем с ней говорить? Она и слов-то других не знает.

Мои глаза гневно сверкают. Я смотрю на Тота, в чьих руках злополучный папирус, на Аммат, довольно разевающую пасть. Мое имя не впишут в папирус и люди забудут обо мне. Я отправлюсь в преисподнюю, где буду пребывать в муках и страданиях. Я погубила будущее своих детей и своей страны. Но ведь если я здесь, в Зале Двух Истин, значит, еще можно что-то исправить! От напряжения, отчаяния, обреченности и горя, обрушившихся на меня, я на мгновение закрываю глаза.

…Кто-то берет меня за руку. Я открываю глаза и удивленно осматриваюсь. Меня окутывают тьма и звезды.

– Я люблю эту тишину, – ласково говорит женщина необыкновенной красоты.

Я с завистью рассматриваю ее. Гордое открытое лицо, брови вразлет, прямой нос, красивые чувственные губы, волевой подбородок.

– Кто ты? – восхищенно спрашиваю я.

– Нефертити, что означает «Прекраснейшая из женщин».

Я пораженно смотрю на проклятую царицу.

– Что ты здесь делаешь?

– Живу.

Я невольно оглядываюсь на беломраморный дворец. Нефертити грустно улыбается.

– Они даже не впустили меня в Зал Двух Истин, – в ее голосе слышится давняя боль и отчаяние.

– Почему?

– Я обидела их.

– Чем? Я только что неподобающим образом разговаривала с ними: нагло и вызывающе. И они выдержали меня.

Нефертити улыбается мне, как глупому и непонимающему ребенку.

– Я сказала нашему народу, что их нет.

– А что тогда есть? – удивленно спрашиваю я, уже вспомнив рассказ Нефтиды о проклятой царице и прекрасно зная, что все боги Кемета находятся сейчас в беломраморном дворце.

– Единственный бог всего сущего – Атон.

– Солнце?

– Да.

– И что народ?

– Не поверил мне.