только тогда, когда, справляя нужду, приподнимаете её и закручиваете у правого уха. Я угадал?»

Гость энергично закивал головой, выражая полное согласие.

«Эта манипуляция необходима из-за связи с Апаной, нисходящей формой телесной Шакти. Что это за связь? Мы обсудим это позже.

«В древние ведические времена джахнави была составной частью садханы. Когда мальчик созревал для поступления к гуру, он в надлежащий день проходил церемонию Упанаяны, посвящения в ведические учения, во время которой на него сразу надевали джахнави. Сначала его раздевали догола, брили голову, а затем он представал перед своим гуру, который учил его правильно надевать набедренную повязку, представлявшую собой длинный кусок материи - совсем не то. что люди шьют сегодня. Повязывалась она строго определённым образом, так чтобы оказывать давление на определённые позвонки и тем самым стимулировать определённые нади. Это означало вступление мальчика в новый период жизни, во время которого он становился учеником, давшим обет безбрачия. Девственность не позволяла Кундалини намертво закрепляться в сексуальном центре.

«Затем мальчик простирался ниц перед гуру, который прикасался к голове мальчика и благословлял его. Придерживая голову мальчика, гуру использовал френологию, с тем чтобы выяснить, какие части его мозга наиболее развиты, то есть к каким областям знания он более предрасположен. Хорошо развитый затылок свидетельствовал о таланте к математике и т. д.

«Это был подходящий момент, чтобы испытать также и другие способности мальчика. Предположим, гуру хотел выяснить, сможет ли мальчик преуспеть в алхимии. Он наливал ртуть в раскрытую ладонь мальчика и повелевал ему переливать её назад в бутыль, не расплескав ни капли. Если тому это удавалось, он проходил испытание. А удавалось это ему только тогда, когда вдоль его ладони проходила длинная, прямая линия. Здесь уже дело касалось хиромантии. Поскольку линии на ладони создаются определёнными генами, изучение ладони означает изучение генов. А поскольку гены тесно связаны с кармами индивида, таким образом можно получить неплохое представление о том, что случится с учеником в будущем.

«Выяснив, к какому виду знания склонен ребёнок, гуру посвящает его в тот вариант Гаятри-мантры, который ему более всего подходит, и надевает на него джахнави. Затем родители ребёнка просят его вернуться домой. Если он действительно хочет достичь успеха, он отклоняет их просьбы и остаётся с гуру. А если он участвовал в этом лишь ради формальности (а сегодня так поступает практически каждый, поскольку смысл ритуала давно утрачен), он возвращается к родителям и вскоре забывает мантру и снимает набедренную повязку. А какой тогда смысл дальше носить джахнави?

«Многие люди сегодня носят джахнави, но почти никто не знает, для чего она предназначена. Как можно быть знающим, джняни, если не понимаешь того, что практикуешь? Нет, в наше время лучше идти путём поклонения».

«Как выдумаете, - продолжал интересоваться гость, - повторение гаятри - это действительно нужно?»

«Я выполняю садхану на смашане, - отвечал Вималананда, - потому что я к этому приспособлен, и потому что такая садхана приспособлена к тому веку, в котором мы живём. Некоторые люди тем не менее пытаются выполнять садханы, которые были бы более уместны для Сатья-юги. Существует множество людей, которые заявляют о том. что следует повторять Гаятри-мантру и что из этого повторения следуют многочисленные мыслимые и немыслимые блага. Они болтают о том, что «человек, который достигает успеха в Гаятри-мантре, приходит к наивысшему пониманию», и… куда он только у них не приходит. Но знают ли они, что мантра, которую они повторяют как Гаятри, на самом деле не есть Гаятри-мантра? И что форма, которую они визуализируют, когда выполняют джапа (повторение мантры), не является реальной формой Гаятри?

«И знают ли они, что произойдёт, если они переусердствуют в своей джапе для Гаятри? Если вы думаете, что я шучу, испробуйте на себе: перегревается голова. Однажды ко мне пришёл человек изучать Гаятри-мантру. Я сказал ему: «Безусловно, Гаятри - это одна из наших наиболее древних и мощных мантр, но та мантра, что напечатана в книгах, это не настоящая мантра, это Савитри. Вы не тот человек, чтобы знать настоящую Гаятри, поэтому не стремитесь к этому. Она предназначена только для риши, но не для вас».

«Он стал настаивать, и тогда я дал ему лишь один слог настоящей Гаятри и сказал: «Не стоило бы вам за это браться, но раз уж вы так хотите, я дам вам часть настоящей мантры. На всю мантру у вас не хватит сил». Я задал ему всего лишь одиннадцать повторений в день.

«Поскольку к тому времени он уже выполнил множество садхан, он решил, что превзошёл уровень новичка и способен на большее. В первое утро он повторил слог сто раз. Вечером он вдруг заявил жене: «Я - Нараяна. а ты - моя Лакшми. Помассируй мне ноги¹» Пока она выполняла это пожелание, он медленно повторял: «Всё в одном, одно во всём». Затем он удалился в ванную, жалуясь на мигрень.

«Время шло, а он всё не появлялся из ванной. Жена запаниковала и попросила соседей взломать дверь. Он сидел, опустив голову в раковину, стараясь унять невыносимый жар, которым пылала его голова. Он не долго прожил после этого. Осознав себя, он отбросил «земные узы».

«Гаятри всегда следует выполнять в воде. Поскольку Гаятри - это сила Солнца, работа Сурья-нади заметно усиливается во время повторений. Не слишком полезно для здоровья, если только одна нади работает постоянно, поэтому рекомендуется вода, которой управляет Луна, для того чтобы Чандра-нади уравновешивала любые болезненные эффекты избыточного солнечного влияния. Так поддерживается равновесие Солнца и Луны. Если бы этот человек повторял свой единственный слог одиннадцать раз, как ему было сказано, он избежал бы убившего его избытка огня».

Я снова подумал о пандите Гопи Кришне и тех мучениях, которые причиняла ему его непрестанно работавшая Сурья-нади.

«Когда я впервые повстречал своего Младшего Гуру Махараджа, он велел мне повторять Гаятри, причём делать это в воде. Я решил поступить по-умному и выполнять её в ванной, в уютной обстановке своего дома, но он отверг эту идею и настоял на том, чтобы занятие проходило в океане. В течение более чем трёх с половиной лет я каждую ночь около полуночи спускался к Аравийскому морю и возвращался только на рассвете. За ночь течения иногда уносили меня на несколько километров к югу, а во время муссонов высота волн иногда достигала нескольких метров.