испортит и шоссе и железнодорожный путь. Во-вторых, намётанный глаз сапёров приметил кое-какие подозрительные мелочи. Возле переезда валялась припорошённая снегом дощечка. На ней были видны нерусские буквы. Похоже, дощечка оторвана от какого-то ящика. Не со взрывчаткой ли?

Потом обратили внимание на небольшие бугорки, выступавшие на снежном покрове дороги. Сняли снег. Бугорки были земляные. Такие остаются обычно, когда роют яму. Самой ямы, правда, не было видно. Но когда снег с переезда смели, на полотне дороги выступили края четырёхугольного колодца. Он был засыпан, но грунт в нём осел, получилось небольшое углубление — аккуратный ровный квадрат.

Зачем было фашистам рыть колодец на переезде? Вернее всего, для того, чтобы заложить взрывчатку. Много взрывчатки, колодец-то большой.

Петров встревожился. Накануне фугас, похожий на этот, взорвался невдалеке от переезда, в посёлке. Его пытались извлечь сапёры соседней части. Сперва они пустили в ход лопаты. Лопаты в промёрзшую землю не шли. Тогда стали долбить киркой. Ударили несколько раз, и произошёл взрыв…

— Значит, считаем, что грунт промёрз на полметра. Что вы намерены предпринять? — спросил после некоторого раздумья комбат.

Петров поднял на него глаза.

«Как же, правда, подобраться к фугасу? Тут возможны всякие ловушки. Узнать, какая у него взрывная система, пока нельзя. Минёры осмотрели всё вокруг, но не нашли ни электрических проводов, ни взрывного шнура».

— Может быть, это мина замедленного действия? — произнёс Петров. — Вряд ли. Слишком давно она поставлена, судя по тому, как замёрзла земля.

«Так что же? Пока не доберёшься до взрывчатки, секрета не раскрыть. Но как снять твёрдый, промороженный грунт? Не ждать же весны, когда оттает. И долбить землю нельзя. Костёр над фугасом тоже не разведёшь и электрическим током не прогреешь…»

Комбат хмуро глядел в землю. Нет, кажется, способ все же есть!

— Вот что, пришлю-ка я вам походную кухню.

— Кухню? — с недоумением переспросил Петров, и вдруг на лице его появилась догадливая, понимающая улыбка. — Кухню, значит? Это здорово! Понятно, подготовим всё, как надо.

Комбат пошёл к своей машине. Петрова сразу окружили девушки.

— Зачем нам кухня, товарищ младший лейтенант? — Девушки говорили, подчёркивая офицерское звание, которое было совсем недавно присвоено Петрову. — Кашеварить станем или чаи гонять?

— Увидите. А сейчас нечего время терять, — сказал Петров. — Со мной здесь останется Коршунов. Девушки, заготовляйте дрова. Пилите и рубите шпалы. Вон они лежат возле путей. Родионова и Бутыркина! Будете воду носить. Видите домик возле станции, у которого дым из трубы идёт? Там есть, значит, люди. Узнайте, где колодец, как подъехать к нему. Попросите ненадолго вёдра, наверное, найдутся. Как приедет кухня, быстро налейте полный котёл.

Он обернулся к Вере Александровой.

— Ведите своё отделение на разминирование. От железной дороги дальше по шоссе. Противотанковые мины стаскивать в канаву. О ловушках и противопехотных минах сразу докладывать мне. Одну девушку оставьте здесь связной. Понятно? Ну, выполняйте!

Он хотел, чтобы девушки скорее ушли. Незачем держать их возле фугаса.

Петров медленно обошёл вокруг засыпанной ямы. Несколько раз пробовал колоть землю щупом — в яме и вокруг неё. Но земля везде одинаково промёрзла. Видимо, он не ошибся, фугас стоял тут давно. Только почему немцы не взорвали его, уходя? Не успели, а может быть, оставили нарочно, как ловушку?

Кухню доставил пожилой ворчливый солдат на тяжёлом рыжем коне со спиной широкой, как кровать. Конь был трофейный. Девушки сами поймали его на левом берегу Невы во время боёв. Дали ему кличку Фриц. Это был тихий и добродушный конь.

— Даже фашисты не сумели его обозлить, — шутила Лиза Самойлович. — А может, он нарочно убежал от них, не захотел служить гитлеровцам? Верно, девочки?

Кухня подъехала к железной дороге, Петров услышал неторопливую рысцу Фрица, и почти сразу до него долетел голос повозочного:

— Хвантазии тут у них! Придумали тож. Без кухни, вишь, не могут мины сымать. Прикажете ещё ресторан сюда привезти? Известно, глупость. Какие из девчонок минёры?

Солдат нарочно коверкал слова, выражая таким образом своё недовольство.

— Разговорчики! — сказал Петров. — Получили приказание и выполняйте.

— Что нужно, говорите скорее, — объявил повозочный, — Повар и начпрод велели быстро возвращаться.

— Налей полную кухню да живо сюда.

Кухня с водой вернулась довольно скоро. Петров поставил её за железнодорожной насыпью, в укрытии. Просмолённые полешки, принесённые девушками, горели хорошо, и скоро кухня загудела.

— Передайте сержанту Александровой, чтобы она выставила оцепление, — приказал Петров связной. — Никого не пропускать сюда.

Он повернулся к девушкам, оставшимся на переезде:

— Сколько вас, четверо? Ну и хватит. Здесь никому не стоять. Идите за насыпь, к кухне. Как вода закипит, начинайте таскать её сюда вёдрами. По очереди. Попробуем отогреть землю кипятком. Должна она оттаять. Нам с Коршуновым оставьте ножи и лопатки.

День стоял морозный. От земли, на которую вылили первые вёдра кипятка, шёл густой пар, но отходила она медленно. Коршунов несколько раз пробовал грунт ножом. Нож скользил по обледенелой поверхности, не шёл вглубь.

Петров и Коршунов работали по очереди, сменяясь через десять минут. Осторожно срезали грунт тонкими пластами и отбрасывали в сторону. В самом деле, не легко это — вынуть землю из большой ямы ножом. Лопатой было бы, конечно, быстрее, но действовать следовало осторожно. Кто знал, что скрывается в земле!

Петров нашёл электрический провод и перерезал его кусачками. Потом нашёл огнепроводный шнур. И он и Коршунов устали, но они не могли себе позволить долгого отдыха. Надо было использовать короткий зимний день.

Девушки, поднеся воду, тихонько останавливались за спиной минёров, смотрели, как они ковыряют землю. Даже Зина Филимонова присмирела. Она никого не задирала, стояла молча. Лиза Самойлович не выдержала, спросила:

— Что вы всё сами делаете! Разрешите и нам. Снимать землю тоже ведь умеем.

Помощь, конечно, не помешала бы. Но Егор Степанович понимал, что опасность ещё велика. И она увеличивалась по мере того, как сапёры приближались к взрывчатке. Не мог Петров переложить риск на девичьи плечи.

— Носите воду и не задерживайтесь тут, — сказал Петров Лизе. — Как в кухне, ещё много осталось?

Наконец-то прошли замёрзший слой грунта. Под ним был уже рыхлый песок. Вода стала не нужна, В песке на глубине одного метра Коршунов нашёл второй взрывной шнур, заключённый в гуттаперчевую трубку.

Фашисты основательно застраховались — одно взрывное приспособление не сработает, так другое или третье.

Когда нож натолкнулся на что-то твёрдое, Петров стал сгребать землю руками. Так и есть, в земле был ящик со взрывчаткой. И не один! Но сколько именно, пока нельзя было сказать. Петров решил устроить небольшой отдых. Предстояло самое трудное.

Он вылез из ямы, потянулся, разминая усталое тело, огляделся вокруг. Отделение Александровой, которое он послал разминировать шоссе, было ещё совсем близко. Девушки смотрели в их сторону и, видимо, думали о фугасе больше, чем о минах, которые им надо было снимать. Петров пошёл к ним:

— Сержант Александрова! Почему задерживаете работу? Нечего время терять!

Вера вспыхнула:

— Слушаюсь, товарищ младший лейтенант!

Всё-таки она не утерпела:

— Элементы неизвлекаемости есть там?

Элементы неизвлекаемости — это на языке минёров приспособления, не позволяющие разрядить фугас. Станешь вынимать взрывчатое вещество, а от него пропущена невидимая проволочка к взрывателю. Проволочка натянется, приведёт взрыватель в действие, и всё взлетит на воздух. А может быть, и не проволочка тут, а какой-то механизм. Но предназначен он для того же — чтобы нельзя было разобрать, обезвредить фугас.

Петров, стараясь быть строгим, ответил:

— Пока этих элементов нет. Закончим — всё покажу, а вы делайте своё дело!

Повозочный, ссутулившись, сидел возле кухни. Он больше не ворчал, с интересом прислушивался к разговору, Егор Степанович повернулся к нему:

— Ты со своим Фрицем задачу выполнил. Можешь ехать. Повар с начпродом ждут ведь!

Солдат неохотно взялся за вожжи и послал Фрица вперёд.

Петров опять пошёл к яме. Постепенно картина прояснялась. Фугас оказался действительно очень крупным. Ящики с толом стояли рядами, один за другим. Их нельзя было стянуть с места. От ящика как раз и могли идти проволочки, тот самый элемент неизвлекаемости, про который спрашивала Вера Александрова. Осторожно сняли с верхних ящиков крышки. Под крышками лежали куски тола, желтоватые, похожие на куски мыла.

— Отлично сохранились, — сказал Коршунов, — пригодятся в хозяйстве.