В ярко освещенном зале ресторана играла музыка, пели безголосые, но глубоко декольтированные девицы. За большинством столиков сидели военные; певицы им нравились, и они громко аплодировали. Много пили и громко разговаривали, смеялись и танцевали, спорили и хвастались своими подвигами.

Петро сел так, чтобы рядом осталось свободное место для Амрена. Тот вскоре появился, блистая новым мундиром.

— Вы сегодня сверкаете, как новая монета, господин штурмбаннфюрер, — подал ему руку Петро.

— Обер… — поправил Амрен.

— Что — обер? — не понял Роберт.

— Оберштурмбаннфюрер, — не мог скрыть счастливой улыбки Амрен. — Вчера получен приказ.

— Поздравляю!

Петро начал разливать коньяк.

— Выпьем за успех еще одного оберштурмбаннфюрера! — провозгласил Роберт.

Слова “еще одного” звучали явно иронически, но Амрен, купавшийся в лучах славы, ничего не за­ мечал. Он снисходительно похлопал Петра по спине, спросил о его успехах и, не дожидаясь ответа, почтительно наклонился к Доре — с падчерицей группенфюрера Лауэра следует быть особенно любезным.

— За что вам присвоили такое высокое звание? — спросила девушка; глаза у нее лукаво блеснули.

— За службу, — не моргнув глазом, ответил Ам­рен. — Конечно, за добросовестную службу.

— Когда же вы успели так отличиться? Может быть, подвиг?..

— А почему бы и нет?..

— Ах, как интересно! Расскажите, пожалуйста!

— Нельзя, это тайна.

— Подвиг не может быть тайной! — с пафосом провозгласила Дора, незаметно подмигнув осталь­ ным. — Он должен стать примером для всех!

Амрен налил себе коньяку.

— Порою подвиг внешне не отличишь от обыденных, будничных дел, — начал он, — но если посмотреть глубже, то именно эти будничные дела и являются основой, так сказать, корнем подвига… так сказать… — Запутавшись, Амрен потянулся за коньяком и залпом выпил его.

Петро пришел ему на помощь:

— Оберштурмбаннфюрер имеет в виду массовый характер героизма в нашей армии, господа. Он, должно быть, хочет сказать, что сама служба в нашей армии есть подвиг! — добавил он двусмысленно.

— Вот! — Амрен поднял палец. — Лучше не сказал бы даже сам доктор Геббельс.

Лотта не удержалась и прыснула, а Дора сделала вид, что разочарована:

— А я думала, что вы по крайней мере поймали шпиона…

— Что шпион! — пыжился Амрен. — Шпиона я за полкилометра чую.

— Неужели? — наивно спросила Дора. — И как же это вам удается?

— У оберштурмбаннфюрера превосходный нюх, — ехидно заметил Мор.

— Шутите… — благодушно усмехнулся Амрен. — Но доля правды в этом есть. Хороший контрразведчик чувствует вражеского агента. Интуиция, так сказать… Опыт, ум. Я сказал бы — талант.

— И всего этого, — поднял бокал Петро, — не занимать стать нашему оберштурмбаннфюреру. Пью за ваш новый мундир!

Мор с интересом наблюдал за Петром. Потом обратился к Амрену:

— Вижу, что вы рады встрече со Шпехтом? В Бреслау, кажется, вы нашли с ним общий язык…

Петро почувствовал в этих словах какой-то неясный намек. Поднял глаза на Мора, выдержал его долгий взгляд.

— Шпехт — замечательный парень! — воскликнул Амрен. — Мы, как настоящие фронтовики, понимаем друг друга с полуслова.

— Вы были на фронте, господин оберштурмбаннфюрер? — удивилась Дора. — А я и не знала.

— На Восточном! — с гордостью подтвердил Амрен. — И не один коммунист пал от этой руки!

Он поднял вверх кулак.

“Сволочь! — подумал Петро, вспомнив, как Амрен стрелял в пленных. — Сволочь и палач!” Глаза у него побелели от гнева, губа нервно передернулась. Но в эту минуту он услышал голос Мора:

— Я также доволен, что встретился с вами, Герман!

Петро уже овладел собою. Мор впервые назвал его по имени. Что это — тонкий психологический ход или дружеская помощь?

— Вы не танцуете, Герман? — спросил Мор. — В таком случая позволю себе пригласить вашу даму.

Перед Дорой вытянулся молодой лейтенант, сидевший за соседним столом. Петро и оберштурмбаннфюрер остались одни.

— Наконец мы сможем спокойно выпить, — облегченно вздохнул Петро.

— Люблю женщин без претензий, — подмигнул ему Амрен.

— Меньше хлопот, — поддакнул Петро…

Оберштурмбаннфюрер пил, почти не закусывая, но пьянел медленно. Лишь глаза покраснели да откровеннее начал ухаживать за Лоттой.

— У вас серьезный соперник, Герман! — предупредила Дора.

От вина она разрумянилась, глаза блестели, и Петро подумал: девушка не так уж и некрасива, как ему поначалу казалось.

— Я не боюсь соперников, — ответил он.

Лотта поблагодарила его едва заметным движением руки, а оберштурмбаннфюрер погрозил пальцем.

— Кабы ты не был моим другом, — сказал с пьяной откровенностью, — отбил бы я у тебя фрау Геллерт.

— Но ведь ты мой друг!

Мор с любопытством наблюдал за ними.

— Как быстро сходятся люди, — то ли насмешливо, то ли с завистью промолвил он. — И становятся друзьями…

— Не все такие нелюдимы, как вы, — упрекнула его Дора. — И не ждут, пока девушка пригласит их танцевать.

Вечер прошел быстро. Петро даже удивился, узнав, что уже первый час. Амрен развозил их в своей машине. Прощаясь с Петром, напомнил:

— Мы скоро встретимся. Я позвоню.

— У вас уже общие дела? — удивился Мор.

— А почему бы нет? — отрезал Амрен. Мор пожал плечами и ничего не ответил.

…Проходили дни, а Петру никак не удавалось установить дружеских отношений с Мором, хотя встречались они чуть ли не ежедневно. Осторожно, чтобы не показаться назойливым, прощупывал он Роберта. Мор бывал разговорчивым, смеялся, даже позволял себе рискованные высказывания, но когда Петро касался вопросов, связанных с его работой, умолкал или отделывался шуткой.

“Умный мужик, ничего из него не вытянешь”, — думал Петро, но не отступал, рассчитывая на какое- нибудь случайно оброненное ученым слово. Он по опыту знал, как неожиданно порой попадает в руки то, за чем тщетно охотишься целыми неделями. Не забывал он и про Амрена. Они еще раз встретились в ресторане, и эсэсовец познакомил его там с молодыми, красивыми девушками. Намечалась встреча в более интимной обстановке, но оберштурмбаннфюрер позвонил и сообщил, что на несколько дней выезжает из Берлина.

Пятнадцатого марта, в день, назначенный майором Скачковым, ровно в три часа пополудни Петро уже был в центре города. По широкой Унтер-ден-Линден проносились автомобили, мальчуган-газетчик охрипшим голосом выкрикивал последние новости. На углу Фридрихштрассе Петро увидел блиставшую золотом вывеску фешенебельного ресторана. Зеркальные витрины защищены мешками с песком и крест- накрест заклеены бумажными лентами. Одной буквы на вывеске не хватало. На противоположной стороне