Буффало приехал только сегодня утром. Первую телеграмму Алексея он вообще не получил – по- видимому, ее изъяли на почте. Вторую ему доставили, но он увидел ее лишь вчера, когда вернулся в Москву с фабрики. Прочитал, зарядил «ремингтон», захватил стальной панцирь и приехал в Нижний. Явился прямо с поезда в городское полицейское управление, а там суматоха. Государь прибыл ночью и поселился во втором, «царском» этаже губернаторского дома, обычно годами пустующем. С собой он привез Адлерберга и Лорис-Меликова; вместе с последним прибыл и Косаговский. С семи утра тайный советник вел заседание в кабинете Каргера, изводя и без того замученных Лыкова и Таубе своими придирками.

Когда Алексею доложили, что в приемной его ожидает господин Ратманов, он радостно выбежал из кабинета.

– Ваше степенство[20] приехали!

Теперь их, вместе с бароном, уже трое! Получалось что-то вроде рыцарского поединка – трое на трое. Какие с той стороны рыцари, он, конечно, знал и вполне опасался выстрела в спину, почему и выходил второй день на улицу, несмотря на мороз, только в панцире (прошлогодний подарок Буффало).

Неожиданно Косаговский воспротивился участию частного лица в охране императора. Лыков настаивал, что это участие ему необходимо. Спор затянулся, но опытный Каргер нашел решение. По его совету господин Ратманов написал на имя Лыкова прошение с ходатайством о приеме на службу в сыскную полицию в должность агента. Алексей немедля наложил резолюцию: «Принять с испытательным сроком. Кто его знает, не проходимец ли…». Глумясь, показал ее Буффало и выдал под расписку два рубля аванса.

Поэтому теперь, в тех же дежурных пошевнях они втроем летели из кремля на Стрелку. Лыков согнал возницу и правил сам, лихача и подрезая другие экипажи. За ними поспевал опытный кучер Каргера Данила, везший полицмейстера с тайным советником.

Когда двое саней подъехали к собору Александра Невского, до посещения его государем оставалось уже меньше часа. Каргер успел особым курьером вызвать туда же всю наличную полицию Макарьевской части. Рота оливопольцев цепью окружала храм, отгоняя немногочисленных зевак. Подтянутый черноусый капитан с боевым Владимиром на шинели четко отрапортовал Каргеру. Тот принялся было объяснять ему ситуацию и от волнения запутался…

Таубе без церемоний отстранил старика и с армейским шиком козырнул капитану. Из-под расстегнутой его шинели переливались золотом и разноцветной эмалью ордена, эффектно выделялся георгиевский темляк на сабле. Ротный командир сразу подтянулся.

– Капитан, у нас мало времени! Мы подозреваем, что трое злоумышленников, переодетых в форму вашего полка, пробрались в собор, дабы произвести там покушение на государя. Нам необходимо успеть обнаружить их, для чего нужно отделить ваших людей от террористов. Вам лучше других удастся это сделать! Ваши предложения?

Капитан, пораженный известием, смешался, но быстро овладел собой. Отвернувшись от полицейских, он принялся смотреть в заснеженные поля, постукивая себя саблей по сапогу. Косаговский попытался было поторопить его, но барон одним жестом остановил сановника.

Через тридцать секунд капитан шагнул к своей роте.

– Господа офицеры... ко мне, бегом!

Полдюжины младших офицеров, подобрав сабли, со всех ног бросились к нему.

– Снять оцепление и все внутренние караулы, выстроить роту в одну шеренгу фронтом к главному приделу! Живо!!

Затренькали свистки, заголосили взводные и отделенные командиры, сотни ног затопали по февральскому насту.

– Что вы делаете! – ужаснулся Косаговский. – Вы снимаете караулы!

– Отставить! – рявкнул на тайного советника капитан. – Старшему полицейскому начальнику предлагаю сменить моих людей в круговом оцеплении. В храм не входить!

Каргер постоял секунду, потом кинулся исполнять приказание ротного командира, даром, что генерал- майор!

С изумительной скоростью рота пехотинцев выстроилась перед своим командиром в длинную шеренгу. Тот оборвал жестом рапорт старшего поручика и зычно скомандовал:

– На первый-второй... р-рассчитайсь!

– Первый! Второй! Первый!... – раздались голоса, и через две минуты маленький солдатик на левом фланге вышел вперед и выкрикнул:

– Второй! Расчет окончен!

– Р-рота! Первые номера... два шага вперед... марш!

Шеренга вздрогнула – и сто двадцать человек четко вышли вперед.

– Шинели… снимай! Наизнанку… выворачивай! Надеть… в рукава! Штыки… примкнуть!

И через минуту нелепо одетые в вывернутые шинели, с винтовками у ноги, оливопольцы ели глазами своего командира. Никому из них и в голову не пришло замедлить исполнение странной команды!

Полицейские с нарастающим интересом наблюдали эти экзистерции; Каргер же заканчивал развод городовых вокруг собора.

– Братцы! – вышел к первой шеренге капитан и с лязгом выдернул саблю из ножен. – Трое злодеев, переодевшись в славную форму Оливопольского полка, тайно проникли поутру в собор и хотят напасть там на государя!

По рядам прошел шум, но сразу же стих. Шеренга подтянулась и замерла; люди ждали указаний своего командира.

– У нас всего двадцать минут! Сейчас идем в собор. Как в атаку, бегом. Всех, кого найдете внутри в форме нашего полка, но в шинелях, надетых по уставу – бить штыками на месте! Без всяких разговоров! Вытаскивать их на паперть. Статских чтоб у меня не трогать! – Капитан переложил саблю из правой руки в левую, широко перекрестился. – Прости, Господи, грехи наши… не за себя грешим – государя спасаем! Вперед, ребята!

И, с саблей наголо, повел свою полуроту в эту беспрецедентную атаку на храм.

Уже через пять минут все было кончено. Три растерзанных трупа, марая кровью мраморный пол, распластались на паперти. Лыков нетерпеливо подбежал, осмотрел их и встал растерянный. Нашел глазами Каргера с Косаговским:

– Это не они. Сашку я сам арестовывал, узнаю из тысячи. Его здесь нет точно.

Таубе подбежал, тоже осмотрел тела.

– Да, никого из нашей троицы. Ни один не подходит по приметам. Хотя рожи у них вполне бандитские; это вторая запасная команда Блохи. Глубоко копал насекомый!

– Да где же они тогда! – не выдержав, закричал в истерике Косаговский. – Может, нападение будет в городе? Едем быстрее туда!

Таубе коснулся ладонью левого виска и тут же отдернул руку.

– Богомазы. Они прошли в храм под видом богомазов.

– Точно! – обрадовался Лыков. – Здесь собраны четыре артели, всего более девяноста человек; легко затеряться.

– Рота! – мгновенно среагировал капитан. – Всех на улицу! Гони взашей! Очистить храм в пять секунд!

В пять секунд, конечно, не получилось, но оливопольцы действовали быстро и решительно. Очень скоро богомазы, резчики иконостасов, причетчики, священнослужители и хористы – все оказались на улице; храм опустел. Каргер тут же приказал приставу Львову, совместно с артельными старостами, выяснить, нет ли в их рядах чужих. Буффало, Таубе и Лыков под командой энергического капитана обыскивали огромное помещение собора – все закоулки, трапезную, хозяйственные комнаты, хоры. Капитан, вновь перекрестившись, зашел даже в царские врата. Никаких следов злоумышленников обнаружено не было. Неожиданно Лыков закричал:

– Сюда!

И показал сбежавшимся срезанные клепки на крышке люка, ведущего в подвал. Люк выходил наверх в темном укромном закутке и был аккуратно заслонен аналоем с иконой Иоанна Ветхопещерника.

Тут с улицы донеслись крики ликующей толпы – подъезжал государь. Лыков в отчаянии схватился за голову. Второй люк заклепывал покойный Торсуев, и Алексей не знал, где он находится.