высшей меры пролетарского возмездия. Если же вы пытаетесь водить нас за нос…

Он подошел к столу и нажал вызов:

— Я думаю, объяснять нечего — вы сами понимаете.

Секретарь моментально влетел в кабинет.

— Распорядитесь взять два отделения комендантского взвода… Нет, не так! Свяжитесь с Особым полком НКВД — пусть выделят батальон. Оцепите район лаборатории профессора Дехтерева! Не выпускать никого ни под каким предлогом! — Дзержинский расстегнул две верхние пуговицы кителя. — Что ж душно — то так!

За окном послышался раскат грома, задребезжали стекла.

— Ливень будет, — пояснил секретарь. — Целый день собирался.

— Ладно, не сахарные, не растаем. Итак, квартал оцепить, комендантский взвод — в ружье! Всех, кто обнаружится в особняке, арестовать до особого распоряжения!

— Феликс Эдмундович! — взвился с места Орлинский. — Там же подземный ход! Только я примерно знаю, где он находится! Разрешите, и я пойду!

— Разрешаю, — кивнул Дзержинский и перевел взгляд на секретаря. — Этот товарищ пойдет с облавой. Но если вдруг решит сбежать — стреляйте на поражение. Господи, что ж душно — то так…

Скороходов чуть притормозил на площади Сен — Мишель, чтобы полюбоваться архангелом — меченосцем, сбрасывающим в фонтан врага рода человеческого. Уже было два часа пополудни, солнце пекло немилосердно, а в старых улочках Латинского квартала исходивший от камней жар чувствовался особо.

Все, что напоминало о прохладе, манило к себе, и возле струящейся воды, окутанной тучей брызг, шумно обсуждая какие — то свои дела, сидели школяры Сорбонны. Глядя на их смеющиеся лица, казалось невероятным, что пройдет несколько лет, и эти мальчишки станут скрупулезными законоведами, рьяными богословами, возвышенными философами… Скороходов повернул на улицу Юшет, затем вправо, на Арп — местечко не ахти какое: вывески сомнительных клубов, дешевых греческих и марокканских ресторанчиков жались друг к другу, суля отличную кухню и сказочные удовольствия по смешным ценам.

В одном из них, по уверению хозяина, сохранившем название «Шишка» со времен средневековья, «аргентинец» должен был встретиться с мсье Спичеком. Полученное через полпредство задание гласило: срочно выяснить, точно ли генерал Згурский находился в поезде Рига — Ленинград, в котором недавно была устроена перестрелка.

«Легко сказать «срочно»! Конечно, лифляндские чиновники продажны сверху донизу, но они там — на берегу балтийских волн. Надо связываться, искать на них выходы. — В душе у Скороходова крепло раздражение. — Что за глупая идея! Едва внедрившись здесь, бросать все и ехать в Ригу? Неужели в Москве больше некому поручить такое, в сущности, плевое задание? Может, я должен просить аудиенции у великого князя Николая Николаевича, и у него осведомляться — тот или не тот Згурский? Проклятие! В чем сомнения? Почему не тот? Судя по сообщениям латышских газет, среди раненых белогвардейцев — граф Комаровский, руководитель пражского филиала Сент — Этьенской компании».

Вспомнив о Комаровском, Скороходов стал напевать под нос: «Марш вперед! Труба зовет, черные гусары…» Идея с «Пари трибюн» сейчас представлялась ему простым и эффектным ходом. Спичек прожорлив, как всякая газетная щука, он легко проглотит информацию о том, что Згурский, опасаясь идущей по его следу полиции, решил перебежать на сторону коммунистов, а его бывшие товарищи, вовремя узнав о предательстве лидера, постарались не допустить этого, вследствие чего и возник инцидент на границе.

Чушь, конечно, несусветная, но читателям «Пари трибюн», впрочем, как и всем вообще читателям, вовсе не обязательно знать истину. Для них история — цепь драматических событий, вытекающих одно из другого. Спасибо мсье Александру Дюма и сэру Уильяму Шекспиру — они немало потрудились, сплетая вуаль загадочности для кокетки Клио.

Но до приезда Спичека без малого час.

Скороходов повернул баранку и оказался на улице Сен — Северин, неподалеку от готической церкви, посвященной античному философу Боэцию, по совместительству — католическому святому Северину.

Вид пламенеющей готики навеял SR–77 странные и возвышенные чувства, давно уже забытые, оставленные в тифозном бараке Константинополя, как нелепая блажь. «А ведь Он — там, наверху — все видит», — припомнились ему слова няньки. «Нет, ничегошеньки он там не видит…» — скривился мичман Протасов.

Скороходов миновал церковь и, из предосторожности оглянувшись, вновь выехал на Юшет, затем на неопрятную улицу Ша — Ки — Пеш. «Забавное название — Улица Кота — рыболова. Говорят, в одном из этих домов снимал комнату молодой Наполеон — уже герой Тулона, но еще не генерал, не консул и не император. Совсем недалеко отсюда его последнее пристанище». — Скороходов подумал, не заехать ли ему по случаю в Пантеон, чтобы глянуть на прах того, «пред кем весь мир лежал в пыли».

Но тут вынырнувшее откуда — то сзади желтое такси подрезало его «форд», заставляя круто повернуть руль, чтоб не столкнуться с ним. Скороходов нажал на тормоз. В следующую минуту второе такси поджало его автомобиль сзади. Редкие прохожие, быстро сообразив, что, возможно, им сегодня придется давать свидетельские показания полиции, поспешили укрыться в подъездах и подворотнях.

SR–77 чуть наклонился, доставая спрятанный под водительским сиденьем браунинг, но тут же дверца его автомобиля распахнулась, и чьи — то сильные руки выдернули агента на улицу. Он попытался вырваться, но получил удар чем — то тяжелым по затылку. Уже оглушенного, его забросили в салон такси, и обе машины быстро стартовали с места. А в опустевший «форд» сел ничем не примечательный мужчина в перчатках не по погоде, завел мотор, и скоро ничего более не напоминало о странном происшествии, имевшем здесь место.

Уже смеркалось, когда в президентский кабинет Сент — Этьенской оружейной и мотоциклетной компании вошел молодцеватый, по — военному подтянутый секретарь.

— Георгий Никитич, — окликнул он погруженного в чтение бумаг руководителя. — Вот.

Он протянул полковнику Варраве исписанные листы.

— Это признания мичмана Протасова, вернее, советского агента SR–77, он же — Дмитрий Дмитриевич Скороходов. Все, как вы сказали: нотариально заверенные, в трех экземплярах.

— Не кажется ли вам, что он слишком легко согласился? — принимая проштампованные листы, спросил бывший контрразведчик.

— Ему очень доступно объяснили, что тюрем у нас нет, содержать под стражей здесь, на заводе — накладно, да к тому же еще и глупо. Затем проводили в сад и попросили указать тот куст роз, которому он хочет стать удобрением.

Полковник Варрава ухмыльнулся кончиками губ:

— Хорошо подействовало.

Он хлопнул ладонью по добытым показаниям.

— Этого следовало ожидать, — стоя по стойке «смирно», ответил секретарь, — Протасов же не идейный. Авантюрист. К большевикам примкнул, как говорится, по случаю. Теперь по случаю решил купить жизнь очередным предательством.

— Благодарю вас, поручик, вы свободны. — Варрава дождался, пока секретарь выйдет из кабинета, достал из стола листок с телефоном и набрал номер. Долгие гудки следовали один за другим.

Полковник решил уже положить трубку, когда в ней послышался голос: