— Он был агентом контрразведки.

— Да ну-у? Это было новостью для Кристин и Флеминга. Последний спросил издевательски, с напускным легкомыслием:

— Нашей, что ли?

— Нашей.

— Очаровательно!

— Не льстите себя мыслью, Флеминг, что все произошло из-за того, чем вы занимаетесь. Вы еще не настолько значительная персона. — Девушки тихо сидели и слушали, а Уотлинг обращался уже только к Флемингу. — Вероятно, Харрис, охраняя вас, наткнулся на что-то еще.

— Ну, а зачем же он охранял нас, если мы такие незначительные?

— Но другим — кое-кому — не известно, важна ваша работа или нет. Им известно, что какие-то события происходят, потому что вы тогда распустили язык. И это может быть важным в стратегическом отношении, а может и не быть.

— Вы знаете, кто убил Харриса? — тихо спросил Флеминг. До него, кажется, стало доходить, насколько он причастен к этой смерти.

— Да!

— Это уже кое-что.

— И мы знаем, кто им заплатил.

— Ну, тогда ваше дело в шляпе.

— Если не считать, что нам не разрешат их даже пальцем тронуть, — сухо заметил Уотлинг, — по дипломатическим соображениям.

— Совсем прелестно!

— Видите ли, этот мир вообще нельзя назвать прелестным. — Он поглядел на них с видом человека, выполняющего неприятный долг. Уотлинг был сдержан и скромен, он не любил поучать. — Вам, людям, привыкшим к спокойной и тихой жизни в ваших лабораториях, придется усвоить, что отныне вы выполняете задание.

— Что выполняем? — спросил Флеминг.

— Задание. Если эта ваша идея правильна, то мы получим нечто очень ценное.

— Кто это «мы»?

— Страна.

— Ах, да, конечно! Уотлинг оставил эти слова без ответа. Он уже достаточно слышал об отношении Флеминга к существующему государственному строю.

— Даже если ничего не выйдет, ваша работа привлечет внимание. Торнесс — важное место, и кое-кто ни перед чем не остановится, лишь бы узнать, что там происходит. Вот почему я вас предупреждаю. Вас всех! — Он взглянул на каждого проницательными синими глазами. — Вы теперь не в университете — вы в джунглях. Пусть на первый взгляд они покажутся вам душным бюрократическим мирком, где политиканы и чиновники, вроде меня, твердят банальности, но все равно это джунгли. Можете мне поверить. Секреты продаются и покупаются. Идеи крадутся. И при этом иногда страдают люди. Вот как делаются дела в нашем мире! Пожалуйста, помните об этом. После его ухода Флеминг вернулся к счетным машинам, а Джуди отправилась в Уайтхолл за дополнительными инструкциями. К концу дня объявился Бриджер; он был чем-то встревожен и разыскивал Флеминга.

— Деннис! — Флеминг выскочил из дверей машинного зала. — Мы уезжаем!

— Уезжаете?

— В Торнесс! Мы теперь важные!

— Прекрасно, — без всякого выражения сказал Бриджер.

— Министр науки взял верх. Человечество готовится шагнуть в джунгли, как утверждают наши друзья в мундирах. Может быть, все-таки передумаешь, а? Присоединяйся к толпе счастливых!

— Да, конечно. Спасибо, Джон. — Бриджер опустил глаза и болезненно сморщился, мучительно преодолевая нерешительность. — Как раз поэтому я тебя искал. Я действительно передумал. К тому времени, когда Джуди добралась до Осборна, тот уже все знал.

Никто никогда не ездил в Торнесс ради удовольствия. Чтобы попасть туда из Лондона, нужно было затратить не менее двенадцати часов — сначала самолетом до Абердина, затем — на дизельном экспрессе через Шотландское нагорье к городку Гэрлох на западном побережье. Торнесс был следующей железнодорожной станцией к северу от Гэрлоха. Впрочем, с железной дороги не было видно ничего, кроме маленькой чахнущей деревушки, дикого скалистого берега да вересковых пустошей. Ракетный центр располагался на небольшом полуострове напротив широкого пролива между островами Скай и Льюис. Перешеек был отделен от суши высокой оградой из металлической сетки, поверх которой была натянута колючая проволока; ворота защищены сторожевыми будками с вооруженными часовыми, а вдоль ограды и по прибрежным обрывам ходили патрули с собаками. Со стороны моря на серой глади Атлантического океана виднелся лишь островок, населенный птицами, да иногда проходил случайный патрульный катер. Под облачным небом все вокруг было зеленым, серым или коричневым, и, если не считать звуков, время от времени доносившихся из-за ограды, здесь царила тишина. Когда Рейнхарт и Флеминг сошли с поезда, лил дождь. На станции их встретила черная служебная машина, которую вела молодая женщина в зеленой форме. Разбрызгивая воду, они помчались по шоссе через голую, поросшую вереском равнину к воротам Центра. Здесь сержант в форме шотландского полка проверил пропуска и по телефону доложил директору о их прибытии. Административные службы размещались в длинном и узком одноэтажном здании, стоявшем посреди большого двора. Хотя оно было новым и современным, все же в нем осталось что-то от традиционной мрачности казармы. Однако кабинет директора производил совсем иное впечатление. Черные полы сияли, на лампах — белые плафоны обтекаемой формы, шторы свешивались до полу, а карты и схемы на стенах были вставлены в полированные рамки. За столом директора, огромным и роскошным, сидел человек с узким морщинистым лицом. На столе стояла табличка, на которой аккуратными черными буквами было выведено: «Доктор Ф.Т.Н. Джирс». Джирс вежливо, но без особого энтузиазма поздоровался с Рейнхартом и Флемингом, старательно делая вид, что его должность ему в тягость.

— Вы увидите сами, какая здесь ужасная тоска, — сказал он, угощая их сигаретами, которые хранились в отполированном стакане из головки ракеты. — Мы, разумеется, заочно знакомы друг с другом. Рейнхарт осторожно опустился в одно из кресел для посетителей; оно оказалось настолько низким, что сидящий за столом хозяин был еле виден профессору.

— Если не ошибаюсь, мы уже контактировали с вами по вопросам, связанным со слежением за ракетами. — Рейнхарту при разговоре приходилось вытягивать шею; безусловно, так было сделано намеренно. Флеминг понял это и усмехнулся. Физик по образованию, Джирс много лет был научным руководителем различных военных проектов и к этому времени больше походил на солдафона, чем на ученого. Где-то глубоко под маской ревностного службиста скрывался разочарованный исследователь, но из-за этого Джирс только сильнее завидовал чужому успеху, больше раздражался из-за массы мелких неотложных вопросов, которые ему приходилось решать каждый день.

— Насколько мне известно, вы должны вскоре начать свои работы на нашей территории. — Несмотря на свой занудливый характер, Джирс был способным администратором и уже все подготовил к приему гостей. — Но, конечно, будет нелегко. Мы не можем предоставить вам неограниченные возможности.

— Мы же не просим… — начал Рейнхарт. Флеминг перебил его:

— Насколько мне известно, за нами закреплено преимущественное право? — Джирс холодно взглянул на него и стряхнул пепел в пепельницу из головки поршня.

— Вам выделят определенные часы для работы на главной счетной машине — Вы получите собственное лабораторное помещение и квартиры для вашей группы. Это будет на нашей территории, и вы будете подчиняться нашему режиму, однако вам выдадут пропуска и вы сможете свободно приходить и уходить, когда захотите. Нашу службу безопасности возглавляет майор Кводринг, а я отвечаю за научную работу.

— Но не за нашу, — сказал Флеминг, не глядя на Рейнхарта.

— У меня более низменные, но и более насущные дела. — Джирс, насколько мог, игнорировал Флеминга и обращался только к профессору. — У вас, у министерства науки, цели более возвышенные, но, так сказать, более отвлеченные и расплывчатые. На столе в рамке стояла фотография жены и детей директора.

— Интересно, как они ладят между собой? — сказал Флеминг Рейнхарту, когда они вышли. На улице все еще лил дождь. Один из помощников Джирса повел их мимо административного здания, через двор, по мокрой траве, по бетонным дорожкам, мимо низких, похожих на бункеры строений, наполовину укрытых под землей, вверх к стартовой площадке на мысу.

— Сегодня еще тихо, — сказал провожатый, когда они нагнулись, защищаясь от хлестких струй. — Обычно здесь такое творится, что только держись. Несколько небольших ракет в нейлоновых чехлах покоились на наклонных стартовых установках. Они были повернуты в сторону моря. Одна ракета, побольше, стояла вертикально на главном пусковом столе; тщательно принайтовленная к пусковой башне, она казалась неподъемной и вросшей в землю.

— Мы здесь не держим ничего особенно большого. Это все перехватчики. Маленькие, да удаленькие, так сказать. Разумеется, здесь высшая степень секретности, обычно мы не пускаем к себе гостей. Главная счетная машина, помещавшаяся в большом лабораторном корпусе, производила внушительное впечатление. Она была американского производства и втрое больше любой из машин, на которых они когда-либо работали. Дежурные инженеры вручили Флемингу расписание, где были отмечены отведенные ему часы. Хозяева держались довольно любезно, но не проявили особого интереса к работе гостей. Затем им показали незанятое служебное помещение, отведенное для них, и несколько стандартных домиков, маленьких и неуютных, но чистых, обставленных казенной мебелью. Хлюпая в промокших ботинках по грязи, они прошли к жилым корпусам, где им показали столовую и клуб для старшего персонала, магазин, прачечную, гараж, кинотеатр и почту. Сотрудники Центра были обеспечены всем необходимым, и им незачем было выходить за пределы городка, разве только чтобы полюбоваться вереском и небом. За первые два-три месяца в Торнесс переехала только основная группа: Флеминг, Бриджер, Кристин, Джуди и несколько ассистентов. Лаборатории были завалены листами с вычислениями, схемами, синьками и расставленными как придется опытными макетами различных электронных устройств. Флеминг и Бриджер просиживали ночи напролет над электронными блоками будущей машины и схемами соединения; здание постепенно заполнялось: приезжало все больше научных сотрудников, ассистентов, чертежников, инженеров. В начале весны из Глазго прибыли представители фирмы, подписавшей контракт на поставку оборудования, и все вокруг запестрело надписями «Макинтайр и сыновья». Здание для «сверхмашины», как окрестили это