— Дом дружбы? — заинтересовался кладовщик. — Ну, тогда другое дело! Тогда я дам тебе гвозди. Уж так и быть, бери! Только я тебе дам гнутые гвозди. Идёт?
— Идёт! — обрадовался Чебурашка. — Большое спасибо. Только дайте мне уж заодно и гнутый молоток!
— Гнутый молоток? — удивился кладовщик. — А зачем?
— Как — зачем? Забивать гнутые гвозди!
Тут даже видавший виды кладовщик в валенках не удержался и захохотал.
— Ну ладно, так и быть. Дам тебе прямых гвоздей! А гнутые выпрямлю сам! Держи.
И обрадованный Чебурашка побежал на стройку.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
И вот уже домик почти готов. Остаётся совсем немного. Надо только покрасить его изнутри и снаружи. И тут у друзей возникли разногласия.
Крокодил Гена сам был зелёным, и он считал, что домик должен быть зелёного цвета. Потому что этот цвет самый приятный для глаз. Коричневая обезьянка Мария Францевна считала, что самый приятный для глаз — коричневый цвет. А долговязая Анюта всё время твердила, что самый лучший — жирафовый цвет. И если сделать дом таким, то все жирафы города будут очень благодарны строителям.
Наконец Чебурашка предложил каждому выбрать себе одну стенку и покрасить её так, как хочется.
Домик вышел на славу. Все стены у него получились разные: одна — зелёная, другая — коричневая, третья — жёлтая с чёрными пятнами. А четвёртая стена отливала всеми цветами радуги. Её красил двоечник Дима. У него не было любимой краски, поэтому он макал кисточку во все вёдра по очереди.
— Ты знаешь, — сказала Галя Чебурашке, — мы с Геной решили, что тебе надо сказать приветственную речь при открытии домика.
— Но я боюсь, у меня ничего не получится, — ответил Чебурашка. — Я никогда не говорил речей!
— Ничего, получится, — успокоила его Галя. — Надо будет только немного потренироваться. Я сейчас скажу тебе одно небольшое стихотворение, а ты ходи и всё время повторяй. Если ты повторишь его без запинки, значит, ты сможешь сказать любую речь.
И она сказала ему одну небольшую скороговорочку, которую запомнила с детства:
— Это очень лёгкое стихотворение, — решил Чебурашка. — Я его сразу повторю. И он продекламировал:
«Нет, — подумал он, — что-то я неправильно говорю. Почему «мыски» и почему «кусать»? Ведь правильно говорить «мышки» и «кушать». Ну-ка попробуем сначала!»
правильно начал он.
тоже почти правильно. Но дальше получилось вот что:
— Сто зе это такое полусяется? — рассердился Чебурашка. — Я и двух шлов швязать не могу! Жначит, надо как мозно больсе жаниматься!
И он жанимался и жанимался всю ночь!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Праздник получился на славу. Все строители явились на него очень радостные и нарядные.
Крокодил Гена надел самый лучший костюм и самую лучшую соломенную шляпу.
Галя была в своей любимой красной шапочке.
А жирафа Анюта и обезьянка Мария Францевна выглядели, словно они пришли сюда прямо из химчистки.
Галя, Гена и Чебурашка втроём вышли на крыльцо.
— Уважаемые граждане, — первой начала Галя.
— Уважаемые гражданки, — продолжил крокодил.
— И уважаемые гражданятки, — последним произнёс Чебурашка, чтобы тоже что-нибудь сказать.
— Сейчас вам Чебурашка скажет речь! — закончила Галя.
— Говори, — подтолкнул Чебурашку крокодил. — Ты готов?
— Конесьно, — ответил тот. — Всю нось жанимался!
И Чебурашка сказал речь. Вот она, речь Чебурашки:
— Ну, что я могу шказать? Все мы осень рады! Штроили мы, штроили и наконец поштроили! Да ждравствуют мы! Ура!
— Ура! — закричали строители.
— Ну сто? — спросил Чебурашка. — Ждорово у меня полусилось?
