наперёд. Но постепенно школьники освоились. Костя Когтев — так тот вообще не побоялся сказать даже: «Тит еле летит».

А вечером, у себя дома на Перевыколпаковской, Мурзилка открыл совещание.

Пришли Сидоров и Семёркин. Тонечка, всё звено Дедкина, другие ребята.

Прибыл и сам Мышкин — вот уже два дня, как он появился в классе. Первым выступил Дедкин:

— Если наше звено дружно возьмётся, то мы вытянем Репкина из двоек. Хуже другое. Его считают первым силачом в классе, и поэтому он смог некоторых ребят в классе склонить на свою сторону. Но ещё больший вред нанесла новая староста.

И он рассказал о том, что происходило в четвёртом «А».

Проводить занятия в классе стало просто трудно. Часть ребят без умолку болтала — ими руководила Барабан.

Другая часть, которой верховодил Репкин, на уроках бездельничала.

Из-за болтовни лазутчицы четвёртый «А» не участвовал в сборе металлолома. Вместо этого Барабан провела беседу: «Сбор металлолома различного необходим для счастья личного».

Вместо участия в школьной спортивной олимпиаде класс заслушал лекцию под названием «Огромное значение спорта для школьников любого сорта».

Не сдал отряд и макулатуру. Он был занят, слушал доклад лазутчицы на тему: «Собирая макулатуру — укрепляешь мускулатуру».

— Я знаю, что нужно делать, — поднялся Мышкин. — Чтобы те, кто попал под влияние Репкина, стали опять учиться, с уважением Относиться к знаниям, нужно его при всех победить. Показать, что самый сильней не тот, кто охраняет своё здоровье от знаний. Я вызову его на соревнование-поединок.

— А я то же самое сделаю с Барабаном, — встал Мурзилка. — При всём классе вызову её на спор. Чтобы все увидели, что её разговоры — пустая болтовня.

…О том, что произошло на совещании, Тонечка тут же известила Ябеду-Корябеду. Чуть позже обо всём узнали Барабан и Солёный.

— Пусть приходит. Я ему покажу, — зло усмехнулась Барабан. — Он у меня надолго запомнит этот день!

Солёный же на сообщение Тонечки реагировал гораздо решительнее. Он разрубил воздух ладонью.

— Не пойду! — твёрдо заявил лазутчик. — Этот Мышкин меня под орех разделает![24]

У него были причины отказаться от встречи. Солёный как-то краем уха слышал часть разговора. Ребята, говоря о силе Мышкина, вспоминали случай:

— Бабкина била-била — не разбила. Ну ладно, она девчонка. Но и Дедкин бил-бил — не разбил. А Мышкин бежал мимо, махнул — и готов.

— Разбил?

— Разбил! Он же дзюдо занимается!..

— Нет! — повторил Солёный. — Не пойду! Что я, с приветом, что ли?

— Мы тут посовещались с Ябедой-Корябедой, — доверительно сказала Тонечка. — Можешь не волноваться. Поединок, я думаю, не состоится…

По утрам лужи уже затягивало тонким льдом. Он хрустел под ногами, как леденцы. Правда, я не слыхал, чтобы какой-нибудь недотёпа разгуливал по леденцам. Если они и хрустят, то, уж, конечно, под зубами.

«Четвёртый „А“ уже наш, — отхлёбывая овсяный кофе „Здоровье“, размышляла злая волшебница Ябеда-Корябеда. — Сегодня уберём Мурзилку, чтоб не путался под ногами, и операция „Карман“ окончена. Можно будет как следует отдохнуть. А потом не спеша, в полной безопасности заняться другими классами. Но сегодня — Мурзилка».

Ему и был посвящён параграф седьмой:

Мурзилку было решено заманить в «Ниточку-иголочку». Когда он окажется в машине, Жадина-Говядина должен был выскочить из неё и произнести: «„Ниточка-иголочка“, ти-ти, улети!» Аппарат взлетал в воздух и уносил Мурзилку в неведомые дали.

«Главное — полнейшая конспирация, совершеннейшая секретность, — думала злая волшебница. — Кстати, с этой же целью следует заменить „зубы“. На что? Да на что угодно. Хотя бы на „шею“».

Солёный к тому времени уже выздоравливал. Немецкий язык его почти не беспокоил, хотя лазутчик и говорил с сильным пока акцентом.

— Я нарошн так кафарю, — объяснял он. — Это ест такой шутка. Кароший смешной шутка[25].

Солёный обедал в столовой — рассольник и солянка с сосисками — и перечитывал записку-инструкцию Ябеды-Корябеды.

Увлёкшись, агент не заметил, как появился Мурзилка.

«Где же здесь Солёный? Ведь лазутчик мог и поменять внешность». — Мурзилка хорошо помнил, что сказал ему по телефону Дима Коврижкин.

Лазутчик находился в столовой. Напротив него сидит темноволосый мужчина, справа от которого, за соседним столиком, обедает женщина, на ней платье в горох.

39. Где находится агент?

Как только лазутчик увидел Мурзилку, мысли в его голове спутались. «Нужно уничтожить записку!» — говорила одна мысль. «Неплохо бы уничтожить и сосиску!» — гласила другая.

Мгновение — и единственно правильное решение найдено: съесть! Сосиску. И разорвать записку. Какую-то долю секунды Солёный колебался. Может, наоборот? Съесть записку и разорвать сосиску? Но он тут же отбросил эту чудовищную мысль.

Лазутчик схватил и, почти не жуя, проглотил сосиску и одновременно разорвал записку на мелкие кусочки.

Мурзилка поднял клочки бумаги, задумался:

— М-м-м… Интересное сообщение. Откуда оно у вас?

40. Что написано в записке?

— Такой со мной произошёл случай, — начал лазутчик. — Я шёл, шёл, шёл и корзиночку нашёл. В этой маленькой корзинке…

— … была эта записка, — перебил его Мурзилка. — Всё ясно, Солёный, Горьковатый, Кисло-сладкий — или как вас там?

Неожиданно в столовую влетела Тонечка:

— Мурзилка! Срочно нужна твоя помощь!

— Подожди, Тонечка, — не спуская глаз с Солёного, чуть повернулся к ней Мурзилка. — Позволь тебе представить ещё одного агента Ябеды-Корябеды… Он же — ученик четвёртого «А» Репкин.

— Какие агенты! Какой Репкин! — воскликнула Тонечка. — Бросай всё и бежим! Моей больной мамочке