англичан, и мы почитали его, поскольку это означало, что Уэльс оставят в покое. Однако твой родитель отказывается принести клятву верности королю Эдуарду, тем самым разрывая все связи с англичанами. Эдуард Длинноногий — опасный враг и не снесет такого оскорбления. Когда он явится сюда, чтобы наказать твоего отца, пострадают все валлийцы. Мои английские друзья требуют, чтобы я потолковал с ним ради всех нас. А поскольку он отказался дать мне аудиенцию, я решил привлечь его внимание единственным верным способом: приказал доставить тебя в Эберфорт. Ллуэлин не допустит, чтобы его единственной дочери причинили зло.

Кэтрин вспомнила редкие рассказы Ронуин об отце. Вряд ли ап-Граффид станет спасать дочь без всякой выгоды для себя. Кроме того, Рис думает не о родине, а преследует собственные цели. Вероятнее всего, он попытается убить ап-Граффида, когда тот явится в замок. И в этом заговоре наверняка участвуют ее, Кэтрин, соотечественники. Какой позор! Какое бесчестье!

— Что ж, господин, попробуй урезонить моего отца, — бросила она, — но он всегда был безразличен ко мне, поскольку я не родилась мальчиком.

— А что сталось с парнишкой? — вспомнил Рис.

— Каким еще парнишкой?

— Твоим младшим братом?

— Глинном? Он умер от оспы в двенадцать лет, — отмахнулась Кэтрин, зная, что, если скажет правду, Глинн тоже окажется в опасности.

— Значит, — торжествующе пропел Рис, — ты единственная наследница Ллуэлина! Он обязательно придет за тобой.

— Возможно, господин, — кивнула Кэтрин. — Но я голодна и замерзла, как, впрочем, и моя служанка. Вели проводить меня в мои покои и принести ужин. Не хочешь же, чтобы я рассказала отцу, какой ты плохой хозяин, Рис ап-Даффид?

Хозяин Эберфорта громко рассмеялся:

— Мне говорили, ты всю жизнь жила в какой-то приграничной крепости, но вижу, приказываешь, как истинная принцесса.

— Я и есть принцесса, — презрительно процедила Кэтрин и вместе с Меб последовала за слугой, который повел ее в комнату. Едва дверь за ними закрылась, она с облегчением вздохнула и сказала по- норманнски:

— Очевидно, никто из этих людей не знает Ронуин. И я их одурачила! Ничем себя не выдала!

— Я ни слова не поняла из того, о чем вы говорили, госпожа, но держались вы смело. Что с нами будет?

— Наш тюремщик, Рис ап-Даффид, сговорился с англичанами использовать дочь принца, чтобы заманить его сюда.

Думаю, Рис, если сумеет, убьет Ллуэлина. И все для того, чтобы втереться в доверие к королю Эдуарду.

— А потом? — полюбопытствовала Меб.

— Не знаю, — честно ответила Кэтрин. — Вряд ли нас убьют. Мы — наживка на крючке. Кроме того, дочь принца вышла замуж за английского лорда, чтобы скрепить договор между двумя странами. Нас скорее всего вернут в Англию, после того как свершат свое черное дело.

— Откуда вы знаете, что ап-Даффид намеревается убить принца?

— Я лишь предполагаю это. Что-то подсказывает мне: он лжет.

— А если принц явится и увидит, что вы не его дитя? — всполошилась Меб.

— К тому времени будет слишком поздно.

— О, хозяйка, я так боюсь! — взвыла Меб.

Кэтрин ободряюще обняла служанку за плечи:

— Знаю, и мне тоже страшно, но нельзя и виду подавать этим людям, что мы трусим! Эдвард и Рейф уже в пути, я уверена! Они найдут нас и спасут!

— Как? — всхлипнула Меб. — Как они проберутся в эту крепость и как выведут нас отсюда?! Все пропало, госпожа, все пропало! — Она снова залилась слезами.

— Ничего не пропало, — ободрила ее Кэтрин, хотя не была уверена в своей правоте. — Подумай, Меб! Самое худшее, что нас ожидает, — это смерть от рук похитителей. Тела наши умрут, но души будут жить вечно. Не такая уж страшная судьба — вечно пребывать рядом с нашей Святой Девой.

— Но я еще не успела пожить, госпожа! — рыдала Меб. — Я все еще девственна. Вы по крайней мере познали радости супружества и материнства.

— И ты узнаешь, — заверила девушку Кэтрин. Дверь их комнаты открылась, и она воскликнула:

— Смотри! Вот и горячий ужин! После еды все предстанет перед тобой в ином свете.

— Если нас не отравят, — мрачно буркнула Меб.

— Не думаю, что нас притащили сюда из Хейвна лишь для того, чтобы закопать, — усмехнулась Кэтрин и обратилась к служанке, принесшей ужин:

— Передай хозяину, что я требую горячей воды для купания. Я кормила грудью ребенка, когда меня похитили, и лиф платья промок от молока.

Пусть принесут также чистые камизу и платье. Здесь есть благородные дамы?

— Да, госпожа. Наложница лорда Риса.

— В таком в случае я получу новую одежду.

— Да, госпожа, — кивнула девушка и поспешила прочь.

— И вы наденете обноски шлюхи этого разбойника? — вознегодовала Меб.

— Конечно. Они, несомненно, чище, чем то, что сейчас на мне. Камиза и платье липнут к груди, и пахнет от меня не слишком приятно. О, надеюсь, у Эдварда хватит сообразительности взять Генри кормилицу!

— Если и не хватит, другие женщины об этом позаботятся, — заверила осмелевшая Меб и, взглянув на поднос, поняла, как проголодалась. — Давайте поедим, госпожа. Садитесь, я услужу вам. — С этими словами она начала накладывать кроличье рагу в корку от каравая. — Как по-вашему, много времени понадобится лорду Эдварду, чтобы найти нас?

— Он, возможно, уже в пути. — Кэтрин приступила к еде. — О, как вкусно! По крайней мере хоть кухарка здесь неплохая — не уморит нас голодом. Да, Эдвард скорее всего где-то рядом, и с ним мой брат! Слушай! Кажется, дождь идет! Слава Богу, хоть в пути нас не застал!

Разразился настоящий ливень. Тяжелые капли барабанили по крыше. А в это время в стенах маленького монастыря, где недавно ночевали валлийцы с пленницами, шла тихая беседа. Ронуин, представившаяся племянницей аббатисы Гуинллиан, о чем-то серьезно толковала с матерью- настоятельницей. С ними сидела привратница, ожидавшая, пока ей дадут позволение говорить.

— У нас бывает не слишком много гостей, потому что наш монастырь расположен в стороне от больших дорог, — объясняла преподобная матушка, — но не так давно появились четверо мужчин и две женщины. Сестра Маргарет может рассказать более подробно.

Она кивнула привратнице, и та робко подняла глаза.

— Они назвали свои имена? — поинтересовалась Ронуин.

— Тот, кто был вождем, поведал, что с ним его сестра и ее служанка. Он вез их в замок брата, но я забыла, как его зовут. Женщины почти все время молчали, только утром госпожа попросила молиться за свою невестку Кэтрин и дала мне монетку, чего я так и не дождалась от мужчин.

— Помнишь, как она выглядела? — спросила Ронуин старушку.

— Молодая и красивая, с прекрасными голубыми глазами, и хотя голова была покрыта, одна прядь чудесного каштанового цвета все же падала на лоб. Обращалась женщина ко мне по-валлийски, но со странным выговором, словно это не ее родной язык. Лица служанки я почти не запомнила — она все время жалась к госпоже.

— Эта дама была похожа на моего спутника? — допытывалась Ронуин, подталкивая Рейфа вперед.

— Еще как! — воскликнула монахиня. — Да вы, господин, могли быть братом и сестрой!

— Так и есть. Мою сестру Кэтрин похитили. Уверены, что не слышали ни названия замка, ни имени его хозяина?

— Мне очень жаль, господин, но…

Лицо сестры Маргарет вдруг просветлело: