Избавившись от своих страхов, Ронуин безмятежно отдалась удовольствию. Нужно будет непременно рассказать о бане Эдварду. Совсем не помешает устроить такую же в Хейвне!

Жена халифа, прекрасная женщина, чьи ум, доброта и здравый смысл заслужили доверие и искреннюю дружбу мужа, была египтянкой по крови. Стройная, с золотистой кожей, огромными миндалевидными карими глазами и длинными темными волосами, переплетенными жемчужными нитями, она держалась дружелюбно, но не терпела ни малейшей непочтительности со стороны гаремных узниц.

Ронуин открыла глаза и неожиданно увидела красавицу в абе из персикового шелка с широкими рукавами, отороченной золотой тесьмой.

— На колени перед женой халифа, Hyp! — наставляла Найлек.

Ронуин повиновалась, но не склонила головы.

Едва заметная улыбка тронула губы Алии. Новая наложница горда, а это большое достоинство, если, разумеется, направить его в нужное русло. Вполне возможно, повелитель сделает это прелестное создание своей четвертой и последней женой. И ее союзницей в борьбе с легкомысленными дурочками, носившими звание второй и третьей жен и постоянно строившими козни против Алии и ее сына Мохаммеда. Не роди она ребенка мужского пола, они убили бы друг друга в распрях за то, чей сын станет наследником, и тогда Синнебар постигло бы страшное бедствие — война.

— Она готова? — спросила Алия.

— Похоже, смирилась со своей участью, госпожа, — заверила Найлек. — Мы сделали все, что возможно, и надеемся, халиф останется более чем доволен, а она оправдает его ожидания. Не правда ли, она редкий цветок?

Госпожа Алия согласно кивнула.

— Скажи, я довольна ее красотой и покорностью.

Найлек повторила фразу по-норманнски. Ронуин взглянула на нее:

— Мне позволено обращаться к госпоже прямо или только через тебя?

— Говори с ней, а я буду переводить, — ответила Найлек.

— Благодарю вас за доброту, госпожа. Надеюсь, халиф согласится отпустить меня к мужу, и я не потревожу вас своим присутствием, — вежливо сказала Ронуин. Вряд ли жене халифа нравится жить рядом с соперницами, добивающимися внимания ее мужа. Она, вне всякого сомнения, с радостью избавится хотя бы от одной из них, а Ронуин будет счастлива оказаться подальше отсюда.

Найлек повторила слова Ронуин, добавив:

— Девушка еще не понимает наших обычаев, госпожа, и, как все пленники, мечтает о свободе.

— Халиф, вне всякого сомнения, сумеет ее переубедить К утру она будет такой же преданной его рабыней, как и остальные, — усмехнулась Алия. — Рашид способен увлечь любую женщину, и страсть его поистине ненасытна. Скажи Hyp, что я тоже благодарна ей за добрые пожелания и что она мне понравилась. Если и впредь будет так себя вести, приобретет мою милость.

— Счастливица! — воскликнула Найлек. — Ей понравились твои манеры! А если еще и завоюешь ее расположение!.. Вторая и третья жены халифа никогда не пользовались особой любовью госпожи Алии.

— У халифа три жены?! — поразилась Ронуин.

— По закону ислама ему позволено иметь четырех, — пояснила Найлек, — и сколько угодно наложниц. Правда, со всеми женами он должен обращаться одинаково. Если понравишься халифу, он может сделать тебя четвертой женой.

А если еще и госпожа Алия поможет, кто знает, до каких высот ты можешь подняться! У тебя золотое будущее, дитя мое! Не забудь про меня в своем величии!

— Пока у меня вообще нет положения, — разумно заметила Ронуин, — да я и не желаю его получать. Попав к халифу, я стану умолять его дать мне свободу, Найлек.

— Не глупи, дитя мое. Я уже сказала, отсюда нет выхода, кроме как в могилу. Воспользуйся лучше представившейся возможностью, — посоветовала Найлек.

— Что говорит Hyp? — поинтересовалась жена халифа.

— Боится, что не сумеет угодить повелителю, — поспешно солгала Найлек. Но что еще она могла ответить? — Я пытаюсь убедить ее, что она — восторг очей повелителя и обязательно ублажит нашего господина.

Госпожа Алия тепло улыбнулась.

— Ты права. Как такая может не понравиться? — великодушно заметила она. — А теперь пусть она немного отдохнет, Найлек.

— Мы можем идти, — сообщила служанка Ронуин. — Встань, Hyp, и поклонись госпоже.

Ронуин и не подумала ослушаться. Какая красавица эта Алия! Неужели спокойно делит своего мужа с другими женщинами? Она бы не хотела делить Эдварда ни с кем!

Эдвард… Он желал поцеловать ее на прощание, а она отказала. Как же теперь жалеет об этом!

Ронуин принесли поднос с теплыми лепешками, кусочками цыплячьей грудки и белым напитком, который, как пояснила Найлек, сделан из молока. Проголодавшаяся Ронуин съела все. Снова пришла старуха, и Ронуин по просьбе Найлек открыла рот. Служанка старательно вычистила ей зубы и рот грубой тряпочкой, а потом маленькой щеткой с мятным порошком и велела промыть мятной водой.

— Твое дыхание должно быть душистым, — наставляла Найлек.

Ронуин незаметно задремала, а когда проснулась, ее заставили облегчиться и облили розовой водой. Снова вычистили зубы, одели в свободную абу кремового шелка, перехваченную на бедрах тонкой золотой цепочкой с единственным драгоценным камнем. Ноги оставили босыми, волосы — распущенными.

— Баба Гарун отведет тебя к халифу, — сообщила Найлек.

— Мы еще увидимся? — встревожилась Ронуин.

— Если не наделаешь глупостей, — предупредила Найлек, — завтра я к твоим услугам. Я читаю твои мысли, Hyp, и заклинаю: выбрось их из головы. Теперь тебе предстоит жить здесь. Всегда лучше быть наверху, чем внизу, особенно в гареме. У меня никогда не было такой возможности, но если бы появилась, дитя… если бы появилась… — Она обняла Ронуин и прошептала:

— Думаю, и твоя тетя сказала бы то же самое. А вот и Баба Гарун! Иди с ним и не забудь поклониться халифу, как я тебя учила. Желаю тебе радости, дитя. Говорят, он великолепный любовник.

Ронуин только плечами пожала. Какая разница!

Евнух повел ее темными переходами через женскую половину, и Ронуин, следуя за ним, с отчаянием думала, что, если ничего не испытывала к своему любимому мужу, вряд ли почувствует что-то к незнакомцу, считавшему ее своей рабыней и полагавшему, будто она обязана выполнять любой его каприз. Если она не сможет убедить халифа отослать ее к крестоносцам, все пропало, она обречена.

Евнух остановился перед массивными дверями, инкрустированными золотыми полосками, кивнул стражникам, и они распахнули створки. Ронуин с Баба Гаруном ступили внутрь, и двери закрылись за ними.

Халиф уже ожидал их. Следуя наставлениям Найлек, Ронуин упала на колени и распростерлась перед халифом, коснувшись лбом его босых ног. Она считала это унизительным, но опасалась злить человека, от которого зависела ее судьба.

— Вижу, ты всему обучилась Hyp, — издевательски бросил он, — и очевидно, ценой своей раненой гордости. Встань.

Баба Гарун помог Ронуин подняться и, к ее удивлению, быстро стащил с нее одеяние и вышел из комнаты, оставив наедине с халифом. Прикрыться было нечем, и поэтому она стояла совершенно неподвижно, глядя прямо перед собой и пытаясь скрыть, как ей стыдно.

— Заведи руки за голову, — приказал он и поразился, когда она послушалась. Неужели ее чем-то одурманили? Нет.

Молочно-белая кожа порозовела, и она избегает его взгляда.

Улыбнувшись, он продолжал осматривать новую наложницу. Самая совершенная женщина из всех, кого он знал. Стройные ножки с узкими ступнями и высоким подъемом. Узкая талия, округлые бедра.

Рашид медленно обошел вокруг, восхищаясь изящной спиной и чуть более пухлой, чем он предполагал, попкой.