— Ну да, а я — герцогом Девонширским.

Ник не улыбнулся, только уставился на Сейера с выражением мрачного смирения, и его улыбка угасла.

— Джентри, не рано ли ты поддал?

— Я не выпил ни капли.

Пропустив это заявление мимо ушей, Сейер указал на кофейню Тома:

— Пойдем попробуем отрезвить тебя. Может, и Линли встретим — заодно и узнаем, что у тебя с головой.

После многочисленных чашек кофе, щедро сдобренных комками коричневого сахара, Ник почувствовал себя как пружина карманных часов, которую скрутили слишком туго. Его не утешало общество Сейера и Линли, который понятия не имел, как расценить маловероятное заявление пациента. У Ника выпытывали подробности, но он отмалчивался, не желая заводить разговоры о полузабытых событиях десятилетней давности. В конце концов Ник оставил приятелей в кофейне и вышел под дождь. С горечью он думал, что имел возможность самостоятельно принимать решения только одно время — пока принадлежал к заправилам преступного мира. Было бы так просто махнуть на все рукой и опять пуститься во все тяжкие, опережая каждый шаг сэра Росса! Если бы в те давние времена кто-нибудь сообщил Нику, что его возьмут служить сыщиком, что он женится и примет фамильный титул… черта с два он поверил бы! Он сделал бы все возможное, чтобы избежать подобной участи.

С другой стороны, что он мог поделать? Сделка с сэром Россом была неизбежна. А к Лотти его потянуло с той самой минуты, как он увидел ее на высокой стене над рекой в Гэмпшире. Ник знал, что его влечение никогда не угаснет, и уже давно оставил попытки понять почему. Оставалось лишь принять это обстоятельство и смириться с ним.

Вспоминая сладковатый чувственный аромат жены и ее выразительные глаза, он вдруг обнаружил рядом лавку ювелира. Внутри было немноголюдно: только один покупатель готовился выскочить под дождь, держа наготове потрепанный зонт.

Покупатель вышел, Ник столкнулся с ним в дверях и, отводя со лба слипшиеся волосы, оглядел покрытые сукном столы и огромный сейф.

— Чем могу служить, сэр? — осведомился ювелир с висящей на шее большой лупой.

— Я ищу сапфир, — сообщил Ник. — Для дамского кольца.

— Вы попали прямо по адресу, — расплылся в улыбке хозяин магазина. — Как раз недавно мне доставили партию великолепных цейлонских сапфиров. Какого веса камень вы хотели бы приобрести?

— Не менее пяти каратов, чистейшей воды. Можно и покрупнее, если найдется.

В глазах ювелира вспыхнуло ликование.

— Счастлива дама, которой будет преподнесен этот дар!

— Да, она жена виконта, — сардонически отозвался Ник, расстегивая мокрое пальто.

На Беттертон-стрит Ник вернулся днем. Бросив поводья лакею, вышедшему встречать его с зонтом, он направился к двери.

От зонта Ник отказался. Миссис Тренч открыла ему, поспешила захлопнуть дверь и удивленно вытаращила глаза. А потом в холл вышла Лотти — опрятная, в темно-сером платье, с гладко причесанными волосами.

— Господи, вы же насквозь промокли! — ахнула Лотти и поспешила к мужу.

С помощью горничной она избавила его от мокрого пальто и упросила стащить заляпанные грязью сапоги прямо у двери. Ник почти не слышал, какие распоряжения она отдает слугам: он никак не мог оторваться от ее лица и стройной фигурки.

— Вы, наверное, совсем промерзли, — озабоченно продолжала она, поднимаясь по лестнице и оглядываясь через плечо. — Для начала вы примете горячий душ, а потом согреетесь у камина. Я совсем недавно вернулась от вашей сестры — мы с ней ездили на Оксфорд-стрит и чудесно провели утро у модистки. Боюсь, вы еще пожалеете, что позволили мне любые расходы: Софи убедила меня заказать безумное множество нарядов, в том числе несколько почти скандальных — не знаю, решусь ли я когда- нибудь показаться в них на людях. Потом мы побывали в книжном магазине, и я совсем потеряла голову. Наверное, по моей вине мы уже разорились…

Подробно описывая и перечисляя разные покупки, Лотти попросила Ника оставить промокшую одежду в гардеробной. Чтобы не наброситься на нее прямо в коридоре, Нику пришлось следить за каждым своим движением. Лотти приписала его неуклюжесть холоду и дождю, заявила, что прогулки в такую погоду вредны для здоровья, и решила напоить его чаем с бренди сразу после душа. Но Нику было совсем не холодно. Он сгорал изнутри, припоминая подробности минувшей ночи, грудь Лотти, ее бедра, светлые завитки на округлом холмике.

Если бы не многолетняя привычка держать себя в руках, он заключил бы Лотти в объятия, едва переступив порог. Да, именно об этом он и мечтал весь день, мысленно подытожил он, продолжая возиться с пуговицами и завязками. Мокрая одежда снималась с трудом. Несмотря на внутренний жар, Ник вдруг понял, что ему и вправду холодно. За стеной Лотти открыла краны и нерешительно постучала в дверь гардеробной.

— Я принесла вам халат, — сообщила она и просунула в дверь руку с бордовым бархатным халатом.

Ник уставился на узкую кисть и тонкое запястье, пронизанное голубыми венами. Вчера ночью он легко находил каждую жилку, каждое уязвимое местечко на ее теле. Невольно протянув руку, он взял Лотти за хрупкое запястье, открыл дверь пошире и притянул жену к себе, глядя в ее раскрасневшееся лицо. Ей не составило труда понять, чего он жаждет.

— Халат мне не нужен, — хрипло выговорил Ник, роняя его на пол.

— Но душ… — пролепетала Лотти и умолкла: Ник принялся за ряд мелких пуговиц на ее лифе. Его пальцы двигались проворно и уверенно, он раздвинул полы лифа и добрался до корсета, поддерживающего грудь. Вместе с рукавами платья он спустил вниз бретельки нижней кофточки и прильнул губами к округлому плечу. К его удивлению, Лотти расслабилась в его объятиях с готовностью, которой он никак не ожидал. Воспламененный, он пробовал на вкус нежную кожу ее плеч, целовал и ласкал языком шею и одновременно освобождал ее от платья.

Вода в душевой кабинке начала нагреваться, ванную наполнял пар. Ник расстегнул крючки спереди на корсете и распустил жесткие полы. Держась за его плечи, Лотти помогла ему снять остальное белье. Она не открывала глаз, ее веки слегка подрагивали, она глубоко дышала.

Одержимый жаждой, Ник привлек ее к себе под горячий дождь. Отвернув лицо от потока воды, Лотти положила голову ему на плечо и покорно застыла, позволяя Нику ласкать все ее тело. Он приподнимал ее груди, дразнил кончиками пальцев соски, обхватывал обеими ладонями освобожденную от тисков корсета талию, гладил изгибы бедер, упругие ягодицы — ласкал ее повсюду, осторожно касаясь ее восставшим во всей красе достоинством. Застонав, Лотти послушно раздвинула ноги, подчиняясь его ладони, и сама потянулась к его большому пальцу. Ник приоткрыл ее пальцами, она ахнула и обмякла, позволяя ему войти. Он погрузился в потаенный уголок и принялся ласкать ее изнутри, доводя почти до экстаза. Лотти была уже готова забиться в сладостных судорогах, когда Ник приподнял ее, подхватив одной рукой под ягодицы, а другой придерживая за спину. Удивленно вскрикнув, Лотти вцепилась в него и широко раскрыла глаза, почувствовав его внутри. Она плотно сомкнулась вокруг него, впитывая каждое движение разгоряченного копья.

— Я держу тебя, — прошептал он, крепко прижимая к себе ее скользкое тело, — не бойся.

Тяжело дыша, она запрокинула голову. Под струями горячей воды, с нежным женским телом в объятиях Ник забыл обо всех своих бедах. Он заполнял Лотти сильными ударами, возобновлял их до тех пор, пока она не вскрикнула. Ник замер, наслаждаясь ее дрожью и тесными глубинами тела. Эти спазмы помогли ему продвинуться глубже, по чреслам прошли волны наслаждения, и он со стоном излился в нее.

Бережно и медленно он разжал объятия и поставил Лотти на пол кабинки. Он прижал ее к себе, коснулся ртом мокрых волос, опущенных ресниц, кончика носа. Но едва он добрался до губ, Лотти отвернулась, и он в досаде зарычал, жаждая ощутить ее вкус. Ничего и никогда он не желал так страстно. Он чуть было не сжал ее голову ладонями и не впился в ее рот, но понял, что этим не удовлетворится: принуждать Лотти к чему-либо было бесполезно.