испуганно перебил его Сухой. — У нас и гермозатвор в полном порядке, работает еще, и эскалатор цел, к выходу выбраться ты сможешь быстро. Ты должен с ними пойти, они ведь там даже не знают, с кем имеют дело.
Артем засомневался, не отсылает ли отчим его со станции, просто чтобы спасти ему жизнь. Он попробовал возразить, но Сухой и слушать ничего не хотел. — В твоем отряде только ты один знаешь, как черные могут с ума свести, — он указал на укутанных раненых. — Что с ними? — В туннелях стояли, не выдержали. Этих еще успели оттащить, и то хорошо. А еще несколько десятков черные прямо живыми порвали. Невероятная силища. Самое главное — когда они подходят и выть начинают, мало кто выдерживает, ну ты сам помнишь. Наши добровольцы себя наручниками приковывают, чтобы не сбежать. Ну вот, кого успели отцепить — тут лежат. Раненых мало, потому что они если достанут, то там уже выкрутиться трудно. — Женьку… достали? — сглотнув, спросил Артем. Сухой просто кивнул. Дознаваться подробнее Артем не решился. — Пойдем, сейчас затишье пока. Поговорим, чаю выпьем, у нас еще остается. Есть хочешь? — видя его заминку, поспешил предложить Сухой.
Отчим обнял его и повел в комнату начальства. Артем потрясенно озирался по сторонам — он не мог поверить, что за три недели его отсутствия ВДНХ могла так измениться. Уютная, обжитая раньше станция навевала на этот раз тоску и отчаяние. Хотелось поскорее отсюда сбежать.
Сзади загромыхал пулемет. Артем схватился за оружие. — Это они для отстрастки, — успокоил его Сухой. — Самое страшное через пару часов начнется, я уже чувствую. Черные волнами идут, недавно только одну отбили. Ты не бойся, если что серьезное начнется, наши сирену заведут — общую тревогу объявят.
Артем задумался. Его сон с походом в туннель… Сейчас это было невозможно, да и реальная встреча с черными вряд ли закончилась бы так же безобидно. Чего уж и говорить о том, что Сухой никогда не позволит ему войти в туннель в одиночку. От безумной мысли пришлось отказаться. У него есть дела и поважнее. — А я ведь знал, что мы с тобой еще увидимся, что ты придешь, — уже в комнате начльства, наливая ему чай, сказал Сухой. — К нам где-то неделю назад приходил человек, тебя искал. — Какой человек? — насторожился Артем. — Он сказал, ты с ним знаком. Высокий такой, худой, с бородкой. Как-то его звали странно, на Хантера похоже. — Хан? — удивился Артем. — Точно. Сказал мне, что ты еще вернешься сюда, и так уверенно, что я сразу успокоился. И еще кое-что тебе передал.
Сухой достал бумажник, в котором у него хранились одному ему понятные записи и предметы, и извлек оттуда сложенный вчетверо листок. Развернув бумагу, Артем поднес ее к глазам. Это была короткая, всего в одно предложение записка. Написанные небрежным летящим почерком слова поставили его в тупик.
«Тот, у кого хватит храбрости и терпения всю жизнь вглядываться во мрак, первым увидит в нем проблеск света» — А больше он ничего не передавал? — недоуменно спросил Артем. — Нет, — ответил Сухой. — Я думал, это закодированное послание. Человек все-таки специально для этого шел сюда.
Артем пожал плечами. Приблизительно половина всего, что говорил и делал Хан, казалась ему полной бессмыслицей, зато другая заставляла по-другому взглянуть на мир. Как знать, к какой части относилась эта записка?
Они еще пили долго пили чай и беседовали. Артем не мог отделаться от чувства, что видит отчима в последний раз, и словно старался наговориться с ним на всю жизнь вперед. Потом пришло время уходить.
…Сухой дернул за рычаг, и тяжелый заслон со скрежетом приподнялся на метр. Снаружи хлынула застоявшаяся дождевая вода. Стоя по щиколотку в тине, Артем улыбнулся Сухому, хотя на глаза наворачивались слезы. Он уже собрался прощаться, но в последний момент вспомнил о самом главном. Достав из рюкзака детскую книгу, он отыскал страницу с заложенной фотографией, и протянул снимок отчиму. Сердце его тревожно заколотилось. — Что это? — удивился тот. — Узнаешь? — с надеждой спросил он. — Посмотри получше. Это не моя мать? Ты же видел ее, когда она меня тебе отдала. — Артем… — Сухой грустно улыбнулся. — Я и лица-то ее почти не видел. Там темно очень было, а я все на крыс смотрел. Не помню я ее совсем. Тебя хорошо запомнил, как ты тогда меня за руку схватил и совсем не плакал, а ее — нет. Извини. — Спасибо. Прощай, — Артем совсем было хотел сказать «папа», но в горле встал ком. — Может, еще встретимся…
Он натянул противогаз, нагнулся, проскользнул под занавесом, и побежал вверх по расшатанным ступеням эскалатора, бережно прижимая к груди помятую фотографию
Глава 20
Эскалатор казался просто бесконечным.
Ступать по нему приходилось медленно и очень осторожно, ступени скрипели и стучали под ногами, а в одном месте неожиданно подались вниз, так что Артем еле успел отдернуть ногу. Повсюду валялись замшелые обломки крупных веток и небольшие деревца, которые занесло сюда, наверное, еще тогда, может быть, взрывом. Стены поросли вьюнком и мхом, а сквозь дыры в пластиковом покрытии боковых барьеров виднелись заржавленные части механизма. Сверху дул ветер — Артем ощущал его прикосновение даже через защитный костюм.
Назад он ни разу не оглянулся.
Вверху все было черно. Ничего хорошего это не предвещало: павильон станции мог обвалиться, и неизвестно еще, сможет ли он пробраться сквозь завалы. Другим возможным объяснением была безлунная ночь. В этом тоже мало хорошего: при слабой видимости наводить огонь ракетной батареи было бы непросто.
Но чем меньше оставалось до конца эскалатора, тем лучше становились видны бледные блики на стенах и пробивающиеся сквозь щели тонкие лучики. Выход в наружный павильон был действительно перекрыт, но не камнями, а поваленными деревьями. Через несколько минут поисков Артем обнаружил среди них узкий лаз, через который он еле-еле смог протиснуться.
В крыше вестибюля зияла огромная, почти во весь потолок, пробоина, через которую внутрь падал бледный лунный свет. Пол был тоже завален сломанными ветвями и даже целыми деревьями, образовывавшими настоящий настил. У одной из стен Артем заметил несколько странных предметов — утопающих в хворосте больших, в человеческий рост кожистых темно-серых шаров. Выглядели они неприятно, и подходить к ним ближе Артем побоялся. На всякий случай выключив фонарь, он вышел на улицу.
Верхний вестибюль станции стоял посреди скопления развороченных остовов киосков и некогда изящных легких торговых павильонов. Впереди виднелось громадное здание странной вогнутой формы, одно из крыльев которого было наполовину снесено. Артем осмотрелся: Ульмана и его товарища нигде не видно, должно быть, они все еще были в пути. У него оставалось немного времени, чтобы изучить окрестности.
На секунду затаив дыхание, он прислушался, пытаясь уловить раздирающий душу вопль черных. Ботанический Сад находился не так далеко отсюда, и Артем не мог понять, почему эти твари до сих пор не добрались до их станции по поверхности.
Все было тихо. Где-то вдалеке подвывали собаки, но их вой звучал совсем по-другому — он был жалобный, безмозглый. Встречаться с ними Артем, правда, тоже не хотел: если им удалось выжить на поверхности все эти годы, что-то должно было их отличать от привычных собак, которых держали жители метро.
Отойдя чуть дальше от входа на станцию, он обнаружил еще одну странность: павильон опоясывала неглубокая, грубо прорытая канава. Ее заполняла странная темная жидкость, издававшая такой сильный и едкий запах, что Артем чувствовал его отголосок даже в противогазе. Перепрыгнув через канаву, он подошел к одному из киосков и заглянул внутрь.
Тот был совершенно пуст. На полу валялось битое бутылочное стекло, все остальное было собрано
