всякого багажа, взобралась в экипаж и правила сама, сбилась с дороги на побережье Борнмута, никак не могла выбраться из городка и, наконец, проснулась, так и не попав в Саутгемптон.

Потом она лежала в постели с широко открытыми глазами, уставившись в потолок, а сердце ее бешено колотилось, и она думала про себя: «Это всего лишь сон. Слава Богу. Слава Богу!»

Феликс лег спать в подавленном настроении, а проснулся обозленным.

Он был зол на самого себя. Убийство Орлова не было уже такой невыполнимой задачей. Можно охранять человека, но нельзя его поместить в подземный сейф, как вклад в банке, да к тому же, ведь и сейфы грабят. Феликс обладал умом и решительностью. При должном терпении и упорстве он непременно найдет способ обойти все препятствия, возникающие у него на пути.

За ним охотились. Что ж, он сделает так, чтобы его не поймали. Будет передвигаться по боковым улочкам, избегать соседей, постоянно остерегаться полицейских в синей форме. В течение всей его террористической деятельности за ним охотились не раз, но он никогда не попадался.

Итак, он встал, вымылся у колонки во дворе, не бреясь при этом, нахлобучил твидовую кепку, надел морской китель, нацепил очки, позавтракал в чайной и покатил в Сент-Джеймс парк, избегая людных улиц.

Первое, что он увидел, был полицейский, вышагивающий взад и вперед перед домом Уолдена.

Это означало, что он не мог теперь занять свою обычную позицию для наблюдения за домом. Ему пришлось углубиться подальше в парк и следить издали. Но и задерживаться долго на одном месте было опасно, ведь на это мог бы обратить внимание бдительный полицейский.

Примерно в полдень из дома выехал автомобиль. Феликс помчался к своему велосипеду.

Он не видел, чтобы автомобиль ранее въезжал во двор, значит, вероятно, это была машина Уолдена. До этого семейство обычно пользовалось экипажем, но почему бы им не иметь еще и автотранспорта. Феликс находился слишком далеко от дома, чтобы разглядеть пассажиров. Но он надеялся, что там был Уолден.

Автомобиль поехал к Трафальгарской площади. Феликс на велосипеде помчался прямо по траве, чтобы нагнать его.

Когда он добрался до проезжей дороги, авто было всего в нескольких ярдах от него. В районе Трафальгарской площади ему легко удалось сравняться с ним, но на Чаринг-Кросс Руд он опять отстал.

Крутил педалями он быстро, но не чересчур. Во-первых, ему не хотелось привлекать к себе внимания, а во-вторых, ему необходимо было беречь силы. Но он слишком уж поосторожничал, так как на Оксфорд-стрит совсем потерял машину из виду. «Какой же я болван», – клял он самого себя. Куда же направился автомобиль? Оставалось четыре варианта: налево, прямо, направо и резкое вправо.

Подумав, он двинулся по прямой.

В пробке на северном конце Тоттенхэм-Корт-Роуд он снова увидел машину и с облегчением вздохнул. Когда та заворачивала к востоку, он догнал ее. Он даже рискнул подъехать ближе и заглянуть внутрь. Впереди сидел мужчина в шоферском кепи. На заднем сиденье кто-то седовласый, с бородой: Уолден!

«Его я тоже убью, – подумал Феликс. – Клянусь, я его убью».

В пробке около вокзала Юстон он проехал мимо автомобиля и обогнал его, идя даже на риск, что Уолден взглянет на него, когда авто снова нагонит Феликса. На протяжении всей Юстон-Роуд он держался впереди, время от времени поглядывая назад удостовериться, что машина следует за ним. На перекрестке у Кинге Кросс он остановился, тяжело дыша, и подождал, пока машина не проехала мимо, повернув на север. Он в тот момент отвернул лицо, а затем двинулся за автомобилем.

Движение было достаточно сильным, так что ему удалось не отставать, хотя он уже почувствовал усталость. Он начал надеяться, что Уолден ехал встречаться с Орловым. Дом в северном пригороде Лондона, вдали от посторонних глаз, мог быть отличным убежищем. Возбуждение его росло. Возможно, ему удастся покончить с ними обоими.

Примерно через милю движение стало затихать. Автомобиль Уолдена был большим и мощным. Феликсу приходилось изо всех сил крутить педали. Пот заливал ему лиц. Он неотступно думал: «Сколько же еще ехать?»

На-Холловей-Роуд, где движение снова усилилось, он смог немного отдохнуть, а затем автомобиль опять набрал скорость. Он напрягал последние силы. Теперь машина может в любую минуту свернуть с основной улицы, возможно, осталось всего чуть-чуть. «Только бы немного везения!» – думал он. Он собрал остатки своих сил. Ноги ужасно болели, дыхание стало прерывистым. Но автомобиль безжалостно уносился прочь. Когда же он, все набирая скорость, умчался от Феликса на сотню ярдов, тот сдался.

Резко остановившись, он так и остался сидеть на велосипеде у обочины, склонившись на руль, пытаясь прийти в себя. Он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание.

«Вот всегда так, – горько подумал он. – Имущие и борьбу ведут с комфортом. Вот Уолден, сидит себе с удобствами в огромном быстром автомобиле, покуривает сигару, и ему даже не приходится самому управлять авто».

Уолден явно собирался выехать за пределы города. До Орлова могло быть еще целых полдня езды на быстром автомобиле. Феликс потерпел сокрушительное поражение – в который уже раз.

Он не смог придумать ничего другого, как повернуть назад и покатиться в сторону Сент-Джеймс парка.

Шарлотта все еще находилась под впечатлением речи миссис Пэнкхерст. Безусловно, в мире не исчезнут горе и страдания, пока власть в нем принадлежит лишь одной половине человечества, и эта половина не понимает проблем другой половины человеческого рода. Мужчины принимали этот грубый и несправедливый мир, потому что он был груб и несправедлив не по отношению к ним самим, а к женщинам. А если бы власть принадлежала и женщинам, то некого было бы угнетать.

На следующий день после собрания суфражисток у нее голова шла кругом от подобных мыслей. Теперь она смотрела на всех окружающих ее женщин-служанок, продавщиц, нянек в парке, даже на маман – совершенно другими глазами. Ей казалось, она начинала понимать, как устроен этот мир. Она больше не сердилась на родителей за то, что они лгали ей. Это и не было ложью, просто они кое о чем умолчали. Кроме того, если уж на то пошло, они сами обманывались не меньше, чем обманывали ее. А папочка потом говорил с ней вполне откровенно, хотя и шел наперекор своей природе. Все же ей хотелось самой обо всем разузнать, чтобы уж не сомневаться ни в чем.

Утром она раздобыла немного денег, воспользовавшись тем, что отправилась в магазин в сопровождении лакея и там просто сказала ему:

– Дайте мне шиллинг.

Позднее, когда лакей с экипажем ждали ее у главного выхода из шикарного магазина на Риджент-стрит, она, проскользнув через боковой выход, отправилась на Оксфорд-стрит и там у одной женщины купила номер газеты суфражисток «Женщинам – право голоса». Газета стоила один пенни. Вернувшись в магазин и зайдя в примерочную, Шарлотта спрятала газету под платье, а затем пошла к своему экипажу.

После обеда она прочитала эту газету у себя в комнате. Узнала, что происшествие во дворце во время представления дебютанток не было первым случаем, когда суфражистки пытались привлечь внимание царствующих особ к тяжелому положению женщин. Так, например, в прошлом декабре три суфражистки в нарядных вечерних туалетах забаррикадировались в ложе в Ковент-Гардене во время спектакля «Жанна Д'Арк», на котором присутствовали король, королева и огромная свита. Полиции понадобилось целых полчаса, чтобы сломать дверь и вытащить оттуда женщин, взывающих к королю через мегафон.

И до, и после этого инцидента король отказывал миссис Пэнкхерст в аудиенции. Тогда суфражистки решили провести марш ко дворцу, основываясь на древнем праве всех подданных обращаться к королю с прошениями.

Шарлотта поняла, что марш этот должен был состояться сегодня днем.

Она непременно хотела в нем участвовать. Не годится сидеть сложа руки, если понимаешь, где находится зло, говорила она себе. А в ушах ее все звучали снова миссис Пэнкхерст:

«Наш дух и решимость неутолимы...»

Папа уехал куда-то с Причардом в автомобиле. Мама, как обычно, отдыхала после обеда. Удерживать ее было некому.

Она надела самое неброское платье и скромные шляпку и пальто, а затем, тихо спустившись по лестнице, вышла из дома.