Феликс прочитал это несколько раз: стиль изложения в «Таймс» был таков, что содержание понималось с трудом. По крайней мере, из сообщения он уяснил, что в тот момент, когда гости покидали дворец, лакеи должны были стремглав мчаться за их экипажами, оставленными где-то в другом месте.
Надо придумать способ, размышлял он, чтобы оказаться внутри или же наверху экипажа, когда он подъедет к дворцу за Уолденами.
Оставалась самая трудная проблема. У него не было оружия.
Он мог с легкостью раздобыть его в Женеве, но везти оружие через несколько границ было слишком рискованно. В случае обыска ему могли бы отказать во въезде в Англию.
Безусловно, в Лондоне раздобыть пистолет было бы не намного сложнее, но он не знал, как подступиться к этому, и не хотел никого спрашивать об этом напрямую. Он понаблюдал за оружейными магазинами в Уэст-Энде и отметил, что все тамошние покупатели выглядели людьми из высшего класса: будь даже у Феликса деньги, чтобы купить те прекрасные дорогие пистолеты, его бы там не обслужили. Он поболтался в пабах для низшего сословия, где, наверняка, всякий уголовный сброд покупал и продавал оружие, но ничего такого не заметил. Но это не удивило его. Оставалась лишь надежда на анархистов. Он заводил беседы с несколькими из тех, кого посчитал «серьезными», но об оружии те не заговаривали. Несомненно, все дело было в Феликсе. Он слишком недолго был среди них, чтобы вызывать доверие. В анархистские группы всегда засылались полицейские шпики, и поэтому анархисты постоянно были начеку, хотя и приветствовали новых сторонников.
Теперь же времени на осторожные расспросы уже не оставалось. Ему придется спросить прямо, где можно приобрести оружие. Но проделать это надо очень умело. А сразу же после этого он должен будет порвать всякие связи с Джубили-стрит и, чтобы не рисковать, переехать в другую часть Лондона.
Он задумался о молодых еврейских сорвиголовах. То были обозленные и буйные парни. В отличие от своих родителей они не желали трудиться до пота в мастерских на Ист-Энде, строча костюмы, заказываемые аристократами в магазинах мужской одежды на Севил Роу. В отличие от своих родителей они не обращали никакого внимания на консервативные проповеди раввинов. Но пока еще они не пришли к выводу, где лежит решение их проблем: в области политики или криминала.
Наиболее обещающим, подумалось ему, был в этом плане Натан Сабелинский. Лет около двадцати, с привлекательной, скорее славянской внешностью, он носил очень высокие твердые воротнички и желтую жилетку. Феликс не раз видел его у игорных притонов на Коммершиал-Роуд: должно быть, у него водились деньги и на карты, и на одежду. Он обвел взглядом библиотечный зал. Другими посетителями были: старик, уснувший за чтением, женщина в тяжелом пальто, штудирующая «Капитал» на немецком и делавшая выписки, и литовский еврей, склонившийся с лупой над русской газетой. Выйдя из читальни, Феликс спустился вниз. Ни Натана, ни его друзей не было видно. Для Натана еще слишком рано, подумал Феликс, если тот вообще и работал, то, скорее всего, по ночам.
Феликс отправился к домам Данстена. Положил в картонный чемоданчик бритву, чистое белье и запасную рубашку. Жене Рудольфа Рокера, Милли, он объяснил: нашел себе комнату. Зайду сегодня вечером поблагодарить Рудольфа, – привязал чемоданчик к багажнику велосипеда и поехал в центральную часть Лондона, а затем свернул к северу в Кэмден-Таун. Там он отыскал улицу с высокими, когда-то шикарными домами, построенными для любящих пофорсить семей из среднего класса, переехавших теперь в пригороды, куда вели новые железнодорожные ветки. В одном из таких домов Феликс и снял запущенную комнатку у ирландки по имени Бриджет. Он заплатил ей десять шиллингов за две недели вперед.
К полудню он уже снова был в Степни, перед домом Натана на Сидни-стрит. Это был небольшой домик в ряду ему подобных, две комнаты наверху и две внизу. Через распахнутую дверь Феликс вошел внутрь.
Шум и запахи оглушили его. В помещении примерно в двенадцать квадратных футов портняжничали пятнадцать-двадцать человек. Мужчины трудились за машинками, женщины шили вручную, а дети гладили готовую одежду. Пар от гладильных досок смешивался с запахом пота. Стучали швейные машины, свистели утюги, а рабочие беспрерывно говорили что-то на идиш. Повсюду на полу громоздились раскроенные куски ткани. На Феликса никто не взглянул: все были поглощены бешеным ритмом работы. Он спросил ближайшую к нему девушку с младенцем у груди. Та пришивала пуговицы к рукаву пиджака.
– Натан здесь?
– Наверху, – ответила она, продолжая работать.
Выйдя из комнаты, Феликс поднялся по узкой лестнице. В каждой из двух маленьких спален было по четыре кровати. Почти все они, наверное, предназначались для работающих в ночную смену. В углу комнаты на краю кровати сидел Натан, застегивая рубашку.
Увидев его, Натан спросил:
– Феликс, что случилось?
– Мне надо поговорить с тобой, – ответил Феликс на идиш.
– Так говори.
– Выйдем наружу.
Натан надел пиджак, и они вышли на Сидни-стрит. Встали на солнце, у самого окна мастерской, так что голоса их заглушались шумом доносившимся из нее.
– Вот ремесло моего отца, – сказал Натан. – За пару брюк, а это целый час работы, он платит девушке пять центов. Еще три цента тем, кто кроит, гладит и пришивает пуговицы. Затем относит эти брюки торговцу на Уэст-Энд и получает девять центов. Итак, доход один пенс – как раз достаточно, чтобы купить ломоть хлеба. Если же он попросит у торговца с Уэст-Энда десять пенсов, то его вышвырнут из магазина, а работу отдадут одному из дюжины еврейских портняжек, бродящих по улицам с машинкой под мышкой. Я не желаю так жить.
– Поэтому ты и стал анархистом?
– Эти люди шьют самую прекрасную одежду в мире, а ты видел, как они одеты?
– И как же изменить все это – насилием?
– Думаю, что да.
– Я был уверен, что ты так думаешь. Натан, мне необходимо оружие. Натан спросил с нервным смешком:
– Зачем?
– Зачем вообще анархистам оружие?
– Ну, так объясни мне, Феликс.
– Чтобы грабить грабителей, подавлять тиранов и убивать убийц.
– Что из этого собираешься делать ты?
– Я могу тебе сказать, если ты действительно этого хочешь...
Подумав секунду, Натан сказал:
– Иди в паб «Сковородка» на углу Брик-лейн и Трол-стрит. Спроси карлика Гарфилда.
– Спасибо, – проговорил Феликс, едва сдерживая радость. – Сколько же это будет стоить?
– Самый простой пистолет – десять шиллингов.
– Мне бы хотелось что-нибудь понадежнее.
– Хорошее оружие дорого.
– Придется поторговаться, – Феликс пожал Натану руку. – Спасибо.
Натан смотрел, как он уселся на велосипед.
– Может, когда-нибудь потом ты мне расскажешь. Феликс улыбнулся:
– Прочтешь об этом в газетах. – И, помахав ему рукой, умчался.
Проехав по Уайтчепел-Роуд и Уайтчепел-стрит, он повернул на Осборн-стрит. Внешний вид улиц резко изменился. Это был самый запущенный район Лондона, из виденных им. Узкие, ужасно грязные улочки, в воздухе дым и шум, жалкого обличья люди. Но несмотря на все это, жизнь вокруг прямо кипела. Носились взад и вперед люди с ручными тележками, вокруг уличных лотков толпились покупатели, на всех углах стояли проститутки, а на тротуарах красовались изделия находящихся тут же плотницких и сапожных мастерских.
