Он занял место в салоне скорой рядом с офицером. Они помчались по залитым дождем улицам, и синий маячок на крыше отбрасывал зловещие отблески на стены зданий. Тюрин сидел у задней стенки машины, не в силах смотреть ни на Ларса, ни на сопровождающего, ни в окно и вообще не знал, куда девать глаза. Он сделал много неблаговидных вещей на службе своей стране и полковнику Ростову – подслушивал разговоры любовников, чтобы потом шантажировать их, обучал террористов, как делать бомбы, он помогал захватывать людей, которые потом подвергались пыткам – но ему никогда не доводилось ехать в скорой помощи рядом со своей жертвой. Ему это не могло нравиться.
Они прибыли в больницу. Санитары вынесли носилки с Ларсом. Тюрин и штурман остались в приемном покое.
После долгого ожидания показался врач.
– У него сломана нога и некоторая кровопотеря, – сказал он. У медика был очень усталый вид. – И он крепко выпил, что никак не пойдет ему на пользу. Но он молод, здоров, силен и крепок. Нога у него срастется и через несколько недель будет, как новая.
Тюрина охватило чувство огромного облегчения. Только тут он понял, что его колотит.
– Наше судно отходит утром, – сказал офицер.
– Он не может быть на нем, – заметил врач. – Ваш капитан едет сюда?
– Я послал за ним.
– Отлично. – Повернувшись, врач оставил их.
Капитан прибыл одновременно с полицией. Он переговорил по-шведски со штурманом, пока молодой сержант выслушивал от Тюрина неопределенное описание машины. Затем капитан подошел к нему.
– Я считаю, что вы спасли Ларса от гораздо более худшего исхода.
Тюрин предпочел бы не слышать от него таких слов.
– Я попытался оттащить его в сторону, но он упал. Он был очень пьян.
– Хорст сказал, что вы ожидаете подходящего судна, списавшись с предыдущего.
– Да, сэр.
– Вы квалифицированный дипломированный радиооператор?
– Да, сэр.
– Мне нужно кем-то заменить беднягу Ларса. Не хотите ли завтра утром отплыть с нами?
– Я вывожу тебя из дела, – сказал Пьер Борг. Дикштейн побледнел. Он молчал, уставившись на своего шефа.
– Я хочу, чтобы ты вернулся в Тель-Авив и осуществлял руководство операцией оттуда.
– Да имел я тебя, – бросил Дикштейн.
Они стояли на берегу Цюрихского озера. Его гладь заполняли яхточки, чьи многоцветные паруса радостно трепыхались под лучами швейцарского солнца.
– Не будем спорить, Нат.
– Не будем спорить, Пьер. Я отказываюсь выходить из дела. И точка.
– Я приказываю тебе.
– А я говорю тебе – да пошел ты!
– Слушай, – Борг глубоко вдохнул. – План твой прекрасен. Единственная погрешность в нем заключается в том, что ты скомпрометирован: противная сторона знает, что ты его разработал, и они попытаются найти тебя и пустить прахом все, что тебе удалось достичь. Ты можешь по-прежнему руководить операцией, но тебе надо убраться с глаз.
– Это не та операция, когда ты можешь сидеть в конторе, нажимать кнопки, и все идет, как по маслу. Она слишком сложна, в ней слишком много непредугадываемых вариантов. И я должен постоянно находиться на месте, чтобы успевать принимать решения. – Прервавшись, Дикштейн задумался. Но в самом деле, почему я все должен делать сам? Неужели я единственный человек в Израиле, которому это под силу? А не в том ли дело, что я жажду славы?
Борг высказал вслух его мысли:
– Не пытайся быть героем, Нат. Ты для этого слишком умен. Ты профессионал; тебе надлежит подчиняться приказам.
Дикштейн покачал головой.
– Тебе следовало бы крепко подумать прежде, чем отдавать мне такой приказ. Помнишь, как евреи относятся к людям, которые всегда подчинялись приказам?
– Ну, хорошо, ты прошел концлагерь – но это не дает тебе право, черт побери, всю жизнь делать только то, что ты хочешь!
– Ты можешь, конечно, остановить меня. Можешь лишить поддержки. Но в таком случае ты так и не получишь свой уран, потому что я не собираюсь никому рассказывать, как его заполучить, – слова свои Дикштейн закончил выразительным жестом.
Борг в упор уставился на него:
– Ну, подонок, ты и это предусмотрел.
Дикштейн заметил выражение лица Борга. Как-то ему довелось быть свидетелем неприятной сцены, когда Борг ссорился со своим сыном – подростком Даном. Насупившись, мальчишка мрачно слушал, как отец объяснял ему: участие в маршах мира является нелояльностью по отношению к отцу, матери, стране и Богу и так далее – пока Борг едва не задохнулся от душившей его ярости. Дан, подобно Дикштейну, знал, как противостоять, когда на тебя давят, а Борг в таких случаях обычно багровел и начинал орать. Внезапно Дикштейн увидел, что на этот раз ничего подобного не происходит. Борг сохранял спокойствие.
Сдержанно улыбнувшись, он сказал:
– Уверен, что та, кого ты трахаешь – агент другой стороны.
У Дикштейна перехватило дыхание. Ему показалось, что сзади ему врезали ломом по голове. Вот уж этого он ожидал меньше всего. Сузи была чем-то отдельным, совершенно отъединенным от всей прочей жизни, а теперь Борг выволок ее на всеобщее обозрение: гляньте-ка, чем Нат занимается!
– Нет. – Голос Ната звучал глухо и ровно.
– Я изложу тебе лишь самую суть, – продолжил Борг. – Она арабка, политические взгляды ее отца носят проарабский характер, она путешествует по всему миру и под прикрытием профессии имеет возможность входить в контакты; а агент Ясиф Хассан, который и заприметил тебя в Люксембурге – друг ее семьи.
Дикштейн подошел вплотную к Боргу и, с яростью глядя ему в глаза, бросил:
– Это все?
– Все! Что ты, мать твою, имеешь в виду под этим словечком – все? Мы расстреливали людей и при меньших доказательствах вины!
– Но не тех, кого я знаю.
– Пыталась ли она получить от тебя какую-то информацию?
– Нет! – рявкнул Дикштейн.
– Ты злишься, потому что знаешь – ты сделал ошибку.
Повернувшись. Дикштейн уставился на озеро, стараясь успокоиться и взять себя в руки. После долгой паузы он сказал:
– Да, я злюсь, потому что сделал ошибку. Я должен был рассказать тебе о ней, а не ходить вокруг да около. Теперь я понимаю, как вся эта ситуация представляется тебе…
– Представляется? Ты хочешь сказать, что не считаешь ее агентом?
– Ты проверял через Каир?
Борг выдавил искусственный смешок.
– Ты говоришь так, словно в Каире у меня собственная разведслужба. Я не могу просто звякнуть им и попросить просмотреть ее досье, пока я жду на линии.
– Но у тебя же есть отличный двойной агент в египетской разведке.
– Так ли уж он хорош? Похоже, все о нем знают.
– Кончай эти дурацкие игры. После Шестидневной войны даже газеты утверждают, что у тебя есть отличные агенты-двойники в Египте. И дело в том, что ты даже не пытался ее проверить.
Борг умиротворяюще воздел руки ладонями кверху.
