«Хьятт», чтобы оплатить счета и забрать оставленные там вещи. Все в комнатах было сломано, стены пробиты пулями, а багаж разодран в клочья.

– Именно наши комнаты? – спросил Хауэлл.

– Да.

– Он выяснил, как все это произошло?

Когда Голам пошел оплачивать счета, управляющий гостиницы спросил его:

– Кто, черт их побери, были эти люди – агенты ЦРУ?

Судя по всему, в понедельник утром, вскоре после того, как сотрудники ЭДС уехали из гостиницы, туда ворвались революционеры. Они приставали ко всем американцам с требованием предъявить паспорта и показывали проживающим в гостинице и ее персоналу фотографии двух человек, которых они разыскивали. Управляющий не узнал людей, изображенных на фотографиях. Остальные тоже заявили, что никогда их раньше не видели.

Хауэлл никак не мог понять, что так разозлило революционеров, если они разгромили все в комнатах, где проживали сотрудники ЭДС. Может быть, бар Гэйдена с его богатым выбором спиртных напитков оскорбил мусульман. В номере Гэйдена остались также диктофон, микрофон для записи телефонных разговоров и детская переносная рация. Революционеры могли принять все это за шпионское оборудование.

В течение дня отрывочные, но тревожные сведения о происшествии в посольстве дошли до Хауэлла и «чистых». Они слышали, как управляющий Гольца рассказывал об этом по телефону своим друзьям. Сам же Гольц возвратился домой, когда все остальные сидели за столом и обедали. Он выпил пару рюмок спиртного, и казалось, что события в посольстве никак на нем не отразились. Ему пришлось довольно долго пролежать в посольском коридоре на своем могучем животе. На следующий день он уже сидел в конторе за рабочим столом, а вечером пришел домой с хорошими новостями: в субботу начнутся авиарейсы по эвакуации американцев из Тегерана, и «чистые» полетят первым же самолетом.

«У Дэдгара могут быть иные соображения на этот счет», – подумал Хауэлл.

В Стамбуле Росса Перо охватило ужасное чувство беспомощности. Ему все время казалось, что операция выходит из-под контроля.

Через Даллас до него дошли сообщения о том, что посольство США в Тегеране подверглось нападению революционеров. Он также знал – поскольку Том Уолтер ранее разговаривал с Джо Поше, что туда как можно скорее собирались переехать «чистые». Однако после нападения на посольство почти все каналы телефонной связи с Тегераном перестали действовать, а оставшиеся поступили в полное распоряжение Белого дома. Таким образом, Перо не имел представления, находились ли «чистые» в посольстве во время нападения. Ему не было известно также, грозит ли им серьезная опасность, если они по-прежнему живут в доме Гольца.

Прекращение контактов по телефону означало еще и то, что теперь Мерв Стаффер не мог позвонить Голаму. Следовательно, нельзя было выяснить, поступало ли Джиму Найфелеру сообщение от «нечистых». А ведь только так Даллас мог узнать, все ли у них в порядке или они попали в беду. Вся команда, расположившаяся в Далласе на седьмом этаже, работала над тем, чтобы хоть как-то завладеть одним из немногих оставшихся каналов телефонной связи и получить возможность переговорить с Голамом. Том Уолтер обратился за помощью к компании «Эй Ти энд Ти» и связался с Рэем Джонсоном, который занимался телефонным счетом ЭДС. Счет был на очень большую сумму – компьютеры ЭДС в различных частях США «общались между собой» по телефону, – и Джонсон, разумеется, старался удовлетворить просьбу одного из своих основных клиентов. Он, правда, поинтересовался, действительно ли звонок в Тегеран является для ЭДС вопросом жизни и смерти. «Конечно», – ответил ему Том Уолтер. Джонсон пытался обеспечить им доступ к какой-нибудь телефонной линии. Одновременно Ти Джей Маркес делал все, чтобы очаровать своим красноречием одну из телефонисток на международной линии и подбить ее на нарушение правил.

Перо также потерял связь с Ральфом Булвэром, который должен был встретить «нечистых» на турецкой стороне границы. Последний раз он дал о себе знать из Аданы, то есть за восемьсот километров от того места, где ему надлежало быть. Перо полагал, что Булвэр сейчас находится в пути и направляется к месту встречи. Однако было неясно, как далеко он продвинулся и не опоздает ли на границу.

Большую часть дня Перо потратил на поиски легкого самолета или вертолета, чтобы на нем слетать в Иран. «Боинг-707» для этого не подходил, поскольку придется лететь на малой высоте и искать «рейнжроверы» с буквами «Х» или «А» на крыше, а затем приземляться на крохотные, заброшенные аэродромы, а может быть, даже на дорогу или луг. Однако до сих пор все его старания подтверждали резюме Булвэра, сделанное в шесть часов утра: из этого ничего не выйдет.

В отчаянии Перо позвонил своему другу, который работал в агентстве по борьбе с наркотиками, и попросил у него номер телефона представителя агентства в Турции, полагая, что те, кто борется с распространением наркотиков, наверняка знают, где можно достать легкий самолет. Сотрудник агентства по борьбе с наркотиками пришел в «Шератон» в сопровождении другого человека, который, как догадался Перо, служил в ЦРУ. Однако если они и знали, где достать самолет, то не сказали ему этого.

В Далласе Мерв Стаффер обзванивал всю Европу в поисках подходящего самолета, который можно было бы сразу купить или взять напрокат, а затем тут же вылететь на нем в Турцию. Ему тоже пока не удалось достать такого самолета.

Ближе к вечеру Перо обратился к Пэту Скалли: «Я хочу поговорить с самым высокопоставленным американцем в Стамбуле».

Скалли отправился в американское консульство и устроил там небольшой переполох, и сейчас, в десять тридцать вечера, консул уже сидел в номере Перо в «Шератоне». Перо был с ним откровенен.

– Мои люди вовсе не уголовники, – объяснил он. – Это обычные бизнесмены, у которых есть жены и дети. Вы легко можете себе представить, каково им сейчас дома в Штатах. Иранцы полтора месяца держали моих людей в тюрьме, не предъявив им никакого обвинения и не имея против них никаких улик. Теперь они на свободе и пытаются выбраться из страны. Если их поймают, ни о каком правосудии, разумеется, не может быть и речи. Учитывая нынешнее положение в Иране, мои люди, возможно, даже не сумеют добраться до границы. Я хочу слетать в Иран и забрать их оттуда. И здесь мне нужна ваша помощь. Мне надо взять во временное пользование, нанять или купить небольшой самолет. Можете вы мне помочь в этом?

– Нет, – ответил консул. – В этой стране закон запрещает частным лицам иметь самолеты. А поскольку закон запрещает это, здесь просто нет самолетов, которые можно дать напрокат или продать, пускай даже тому, кто готов преступить закон.

– Но у вас же должен быть самолет.

– У государственного департамента нет самолетов.

Перо был в отчаянии. Неужели он так и будет сидеть сложа руки и ничем не сможет помочь?

– Господин Перо, – сказал консул, – мы для того и находимся здесь, чтобы помогать американским гражданам, и я постараюсь достать вам самолет. Я сделаю для этого все возможное. Но говорю вам прямо – мои шансы практически равны нулю.

– Я благодарен вам и за это.

Консул поднялся и собрался уходить.

– Очень важно, чтобы никто не знал о моем пребывании в Турции, – предупредил его Перо – В настоящее время иранские власти не имеют ни малейшего представления о местонахождении моих людей. Если власти узнают, что я здесь, им удастся вычислить маршрут их бегства, и это обернется для нас катастрофой. Прошу вас быть в этом отношении предельно осторожным.

– Понимаю.

Консул ушел.

Через несколько минут раздался телефонный звонок. Из Далласа звонил Ти Джей Маркес.

– Росс, в сегодняшней газете о тебе пишут на первой полосе.

У Перо душа ушла в пятки: теперь все знают, где он. Ти Джей продолжал:

– Губернатор только что назначил тебя председателем Комиссии по борьбе с наркотиками.

Перо облегченно вздохнул.