Вся ярмарка только и говорила что о сукне Медж Ткачихи. Новые станки, сконструированные Мерфином, оказались не просто быстрее. Они позволили ткать даже узорчатые ткани. Медж уже распродала почти половину. Настоятельница как раз беседовала с ней, когда началась драка. Вдова смутила монахиню, еще раз повторив, что без Керис так и осталась бы нищей ткачихой. Аббатиса по привычке собралась возразить ей, как вдруг послышались крики.

Они доносились от бочки с элем, что стояла всего в тридцати ярдах. Низкие голоса распалившихся молодых людей становились все громче; наконец, закричала женщина. Целительница поспешила туда, надеясь остановить драку, прежде Чем она станет неуправляемой. И опоздала.

Четверо городских забияк метелили крестьян, которых легко было узнать по грубой одежде, — вероятно, односельчан. Хорошенькая девушка — несомненно, она и кричала — изо всех сил пыталась растащить двух драчунов. Городской юноша вытащил нож, а крестьяне схватились за тяжелые деревянные лопаты. Мало-помалу стороны обрастали подкреплением. Керис обернулась к прибежавшей следом за ней Медж:

— Пошли кого-нибудь за Манго Констеблем, скорее. Он скорее всего в здании гильдии.

Ткачиха унеслась. Потасовка становилась все более жестокой. Заблестели ножи. Один крестьянин лежал на земле, из его руки сильно текла кровь, другой продолжал драться, несмотря на глубокий порез на лице. Городские принялись бить ногами того, кто лежал на земле. Врачевательница секунду помедлила, затем сделала шаг вперед и схватила одного из драчунов за шиворот.

— Уилли Пекарь, прекрати немедленно! — крикнула она как можно более властно.

И почти сработало. Уилли отступил назад и виновато посмотрел на монахиню.

Настоятельница вновь открыла рот, но в этот момент кто-то сильно ударил ее по голове лопатой — удар явно предназначался Пекарю. От страшной боли потемнело в глазах, аббатиса потеряла равновесие и очнулась на земле. Все кружилось. Затем кто-то поднял ее на руки и унес.

— Вы ранены, мать Керис? — Голос показался знакомым, хотя она не могла определить, кто это.

Когда в голове наконец просветлело, целительница встала на ноги, оперевшись на спасителя, в котором узнала сильную торговку зерном Мегг Роббинс.

— Мне просто стало немного не по себе. Нужно остановить этих мальчишек. Они же поубивают друг друга.

— Констебли уже идут. Предоставьте действовать им.

Манго и шестеро его помощников, решительно размахивая дубинками, ввязались в драку, не разбирая, кто прав, кто виноват, и принялись лупить всех подряд, нанеся не меньше увечий, чем сами нарушители спокойствия. Но их присутствие все-таки изменило ход сражения. Юноши растерялись, кто-то убежал. Совсем скоро драка окончилась. Керис попросила:

— Беги в аббатство, позови сестру Онагу, пусть захватит повязки.

Мегг исчезла. Те, кто мог двигаться, улизнули. Монахиня осмотрела оставшихся. Крестьянский юноша, которого ножом пырнули в живот, пытался вправить себе кишки. Надежды на то, что он выживет, было мало. Раненный в руку был не так тяжело ранен, только бы удалось остановить кровотечение. Врачевательница сняла с него пояс, набросила на плечо и затягивала до тех пор, пока кровь не потекла тоненькой струйкой.

— Держи так, — велела она и подошла к следующему — у того, судя по всему, была сломана рука.

У самой все еще болела голова, но целительница не обращала на это внимания. Прибежала Онага, с ней еще несколько монахинь. Через минуту появился Мэтью Цирюльник. Все вместе перевязали раненых. Самых тяжелых добровольцы вызвались отнести в женский монастырь.

— В госпиталь их, только в старый, не новый, — распорядилась настоятельница.

Керис встала с колен, но у нее закружилась голова, и она схватилась за Онагу.

— Что с тобой? — спросила та.

— Сейчас пройдет. Пойдем в госпиталь.

В старом госпитале раненых не оказалось.

— Эти идиоты отнесли их не туда, — разозлилась аббатиса, придя к выводу, что потребуется время, прежде чем люди поймут разницу между двумя заведениями.

Сестры прошли к новому госпиталю и в широкой арке, ведущей во дворик, увидели выходящих добровольцев.

— Вы отнесли их не туда! — резко бросила целительница.

— Но, мать Керис… — начал кто-то.

— Не спорь, времени нет, — нетерпеливо перебила она. — Просто отнесите их в старый госпиталь.

Во дворике настоятельница увидела, как парня с раненой рукой несут в палату с пятью чумными.

— Стойте! — в бешенстве крикнула аббатиса. — Что вы делаете?

— Выполняют мои указания, — послышался мужской голос.

Врачевательница обернулась. Брат Сайм.

— Не будьте идиотом. У него ножевое ранение. Вы хотите, чтобы он умер от чумы?

Круглое лицо монаха покраснело.

— Я не намерен испрашивать вашего одобрения моих решений, мать Керис.

На эту глупость она просто не обратила внимания.

— Всех этих раненых юношей нужно поместить отдельно от чумных, иначе заразятся!

— Мне кажется, вы слишком взволнованны. Думаю, вам лучше прилечь.

— Прилечь?! — Аббатиса пришла в бешенство. — Я только что их перевязывала и теперь хочу убедиться, что о них позаботятся. Но не здесь!

— Благодарю вас за помощь, мать Керис, и предоставьте мне осмотреть больных.

— Болван, да вы убьете их!

— Пожалуйста, оставьте госпиталь и успокойтесь.

— Ты не можешь просто так вышвырнуть меня отсюда, наглый мальчишка! Я построила этот госпиталь на сестринские деньги. Я отвечаю за него.

— Вот как?

Керис поняла, что Сайм намеренно вывел ее из себя. Он был в бешенстве, но держал себя в руках. Этот человек умеет строить планы. Быстро соображая, целительница замолчала и, осмотревшись, увидела, что монахини и добровольцы ждут, чем все кончится.

— Нужно помочь людям. Пока мы пререкаемся, раненые истекают кровью. Давайте заключим соглашение. — Настоятельница повысила голос. — Пожалуйста, уложите всех там, где они сейчас находятся. — Стоял теплый день, и пребывание на улице не представляло для больных никакой опасности. — Сначала посмотрим, что им нужно, а уж потом решим, где их разместить.

Для добровольных помощников и монахинь Сайм был чужаком, Керис же они знали, уважали и тут же послушались. Врач понял, что проиграл, и побагровел от ярости.

— Я не могу осматривать больных в подобных обстоятельствах, — бросил он и ушёл.

Керис обомлела. Только что ведь пощадила его самолюбие, а гордец в припадке раздражения бросил больных. Но, тут же забыв про Сайма, настоятельница занялась ранеными. Следующие несколько часов она промывала раны, накладывала швы, выдавала успокоительные настойки. Мэтью Цирюльник скреплял поломанные кости и вправлял вывихнутые суставы. Мэтью уже стукнуло пятьдесят, но он вырастил достойную смену: ему умело помогал сын Люк.

Когда целители закончили, наступил вечер, похолодало. Врачевательница с помощниками присела к стене дворика передохнуть, и сестра Джоана принесла всем по кружке холодного сидра. Керис, пока работала, отвлеклась от головной боли, но теперь опять заломило. Нужно пораньше лечь спать, решила она. Не успели допить сидр, как появился юный Джоши.

— Лорд епископ просит вас зайти к нему во дворец, когда вам будет удобно, мать- настоятельница.

Аббатиса поморщилась. Точно Сайм наябедничал. Сейчас ей совсем не до этого.

— Скажи, иду, — кивнула она и тихо добавила: — Чем скорее разделаюсь, тем лучше.