удостоверяющим актом за печатью министерства юстиции в Париже.

Пока же наш клиент предполагает хотя бы временно продолжать использовать титул графа де Блевиль, равно как и фамильный герб, который, как он сообщил нам, выглядит следующим образом: на серебряном поле четыре легких мушкета и вертикальная полоса красного цвета, а также девиз де Блевилей, по- английски звучащий так: «За домашний очаг».

— Хороший девиз! — вставил Бонд.

Сейбл Базилиск улыбнулся и продолжал:

'Мы понимаем, что вы, многоуважаемые господа, представляете единственную в мире организацию, которая в состоянии взяться за подобную исследовательскую работу, и нам было поручено обратиться к вам при условиисоблюдения всех правил предосторожности и строжайшей секретности , о чем, как нам кажется, мы имеем право просить, принимая во внимание все нюансы данного дела, относящиеся к надлежащему положению в обществе.

Финансовое положение нашего клиента безупречно, и необходимые расходы не являются предметом обсуждения. В качестве аванса, как только вы согласитесь взять на себя решение данного вопроса, мы предлагаем вознаграждение в одну тысячу фунтов стерлингов, сумма эта будет переведена на гот банковский счет, который вы соизволите указать.

Выражаем надежду получить ваш ответ в ближайшее время.

Остаемся, многоуважаемые господа…' и т. д, и т.п.

«Гебрюдер Гумполд — Мусбрюггер, адвокаты, 16-Bis, Банхофштрассе, Цюрих».

Сейбл Базилиск взглянул на Бонда. В глазах его он прочел сильное волнение. Сейбл Базилиск просиял.

— Мы проявили к этому письму, наверное, еще больший интерес, чем вы. Видите ли, раз уж я взялся посвятить вас во все наши тайны, — жалование мы получаем довольно скромное. И поэтому у всех нас есть свои частные источники, помимо тех официальных гонораров, которые перепадают за оказание особых услуг, подобных этой. Гонорары редко превышают сумму в 50 гиней, а меж тем требуется вести довольно сложные расследования, бегать по коридорам государственных учреждений в Сомерсет-Хаусе, копаться в метрических записях, тревожить надгробия — всем этим приходится заниматься, когда идешь по следу чьих-либо предков. Поэтому подобное предположение для нашей Геральдической палаты — сущий клад, и так как я был «на дежурстве» в тот день, когда пришло письмо, работа попала в мои руки.

— И как же вы поступили? — спросил нетерпеливо Бонд. — Вы ответили на письмо?

— О да, но, кажется, довольно невнятно. Конечно же, я сразу написал, что готов выполнить исследование и обещаю сохранить все в тайне, — он улыбнулся, — а вы сейчас вынуждаете меня нарушить этот обет и преступить закон о служебной тайне. Не так ли? Ведь я подчиняюсь вам под давлением обстоятельств?

— Безусловно так, — с воодушевлением воскликнул Бонд.

Сейбл Базилиск сделал аккуратную пометку на лежащем сверху в папке документе и продолжал:

— Конечно, прежде всего я должен был запросить у этого человека свидетельство о рождении. Выдержав определенную паузу, мне сообщили, что оно потеряно и что мне ни в коем случае не следует об этом беспокоиться. Граф на самом деле родился в Гдыне 28 мая 1908 года, отец его — поляк, а мать — гречанка, вот здесь у меня их имена. А нельзя ли, спросили меня, вести поиски с другого конца, нельзя ли начать с де Блевилей? С ответом я не спешил, хотя к тому времени уже нашел в нашей библиотеке материалы, которые подтверждали, что род де Блевилей действительно существовал, первые упоминания о нем относятся к XVII веку. Обреталось семейство в местечке Блонвилль-сюр-мер, департамент Кальвадос, и герб и девиз в точности соответствовали тем данным, которые приводил Блофелд. — Сейбл Базилиск сделал паузу. — Об этом, уверен, ему было прекрасно известно. Бессмысленно изобретать несуществующий род де Блевилей и пытаться подобной чепухой забивать нам голову. Я поведал цюрихским адвокатам о своем открытии и вместо летнего отдыха отправился на север Франции, дабы разнюхать еще что-нибудь, — я, можно сказать, специализируюсь на геральдике, связанной с историей тамошних мест, история эта имеет прямое отношение к событиям, происходившим в Англии. Пока суд да дело, я написал, однако, как и подобает в таких случаях, нашему послу в Варшаве, я попросил его связаться с консулом в Гдыне, дабы через него нанять адвоката и навести элементарные справки в бюро записей актов гражданского состояния и в различных церквах, где Блофелда могли крестить. Ответ, который я получил в начале сентября, нисколько меня не удивил. Страницы, на которых должны были быть записи о рождении Блофелда, кто-то аккуратно вырезал. Говорить об этом я никому не стал, то есть я не сообщил о полученной информации адвокатам в Швейцарии, ибо они убедительно просили меня не наводить справок в Польше. Не теряя времени, я тем не менее с помощью одного адвоката провел такое же расследование в Аугсбурге. Блофелды там действительно значились, их имелось преогромное количество — это довольно распространенная немецкая фамилия, — но не было и намека на какую-либо их связь с де Блевилями из Кальвадоса. Словом, я оказался в тупике, но удивить меня уже было трудно, и я написал нейтральный отчет швейцарским адвокатам, сообщив, что продолжаю свои исследования. Вот как обстояли дела, — Сейбл Базилиск захлопнул папку, — когда вчера стал беспрестанно трезвонить телефон, и все потому, что кто-то в отделе северных территорий министерства иностранных дел, вероятно, увидел копию моего запроса в Варшаву, и имя Блофелда навело на размышления, а уж затем возникли вы, вынырнув из пещеры моего друга Гриффона и всем своим видом выражая крайнее нетерпение. Собственно, это все.

Бонд задумчиво почесал затылок.

— Но мяч-то все еще в игре?

— О да, на этот счет нет никаких сомнений.

— Вы в состоянии продолжать игру? Если я правильно понял, нынешнего адреса Блофелда у вас нет? — Сейбл Базилиск отрицательно покачал головой. — Стало быть, можно найти какой-нибудь разумный предлог и направить к Блофелду вашего доверенного? — Бонд расцвел. — Меня, например, направить меня как представителя Палаты, которому необходимо поговорить с клиентом, — ну, придумать что-то такое, чего не выяснишь в письмах, что-нибудь, что требует личной встречи с Блофелдом.

— Да-да, что-то в этом роде, кажется, имеется. — На лице Сейбла Базилиска появилось озабоченное выражение. — Понимаете, в некоторых семьях из поколения в поколение обязательно повторяется во внешности одна и та же отличительная черта. Скажем, у Габсбургов это характерные губы. Среди потомков Бурбонов — склонность к заболеванию гемофилией. У всех из рода Медичи — орлиный нос. У членов одной королевской семьи имеется чуть заметный рудиментарный хвост. Наследственные магараджи Майсура рождаются с шестью пальцами на руках. Я могу продолжать до бесконечности, но это самые известные случаи. Так вот, когда я ползал по склепу в часовне местечка Блонвилль, осматривая старые могильные плиты на захоронениях Блевилей, фонарик высветил на всех этих каменных лицах одну любопытную деталь, которая, отложившись в закоулках моей памяти, всплыла вновь только сейчас, после вашего вопроса. Ни у кого из де Блевилей, насколько я могу судить, не было, во всяком случае в течение последних полутораста лет, мочек ушей.

— Вот как, — произнес Бонд, перебирая в памяти детали опознавательного портрета Блофелда и полную распечатку его физиогномических данных, хранящихся в архиве. — Стало быть, чтобы получить титул на законных основаниях, он должен лишиться мочек обоих ушей. В противном случае все его претензии могут показаться весьма сомнительными, не так ли?

— Совершенно верно.

— Ну так у него есть мочки, — сказал Бонд с раздражением. — И здоровенные мочки, надо отметить. Что же будем делать?

— Начнем с того, что это лишь подтверждает другую известную мне уже информацию и говорит о том, что он не из рода де Блевилей. Но в конце концов, — Сейбл Базилиск лукаво улыбнулся, — ему незачем знать, какую именно отличительную черту его внешности мы высматриваем во время интервью.

— Вы считаете, что такое интервью можно организовать?

— А почему бы и нет. Но, — в голосе Сейбла Базилиска зазвучали просительные нотки, — вы, надеюсь, не будете возражать, если я испрошу разрешение у герольдмейстера ордена Подвязки? Он мой начальник, скажем так, после герцога Норфолкского, являющегося граф-маршалом, то есть председателем Геральдической палаты: дело в том, что я не могу припомнить ни одного случая, когда бы нам приходилось вступать в определенные отношения с разведкой. Ну в самом деле, — Сейбл Базилиск погрозил пальцем, —