Так что некоторое преимущество все-таки за ним. Но в этой игре есть карта, которая неизменно вызывает проблемы: если на руках пять очков, брать еще или нет? И как поступит в такой же ситуации противник? Есть игроки, которые обязательно берут, есть — кто останавливается. Я доверяю своей интуиции. Хотя, — сказал Бонд, гася сигарету и делая знак, чтобы принесли счет, — все решает восьмерка или девятка на первой сдаче, и нужно, чтобы они шли мне чаще, чем ему.

Как только Бонд заговорил об игре и о сценарии будущего сражения, его лицо вновь просветлело. Перспектива скрестить наконец шпаги с Намбером будоражила ему кровь. Казалось, он забыл настороженность, которая внезапно возникла между ним и Веспер. Та с облегчением тоже.

Он оплатил счет и оставил официанту щедрые чаевые. «Бентли» стоял на улице. Бонд отвез Веспер в казино и припарковался перед входом. Ведя Веспер по богато отделанным коридорам, он почти не говорил. В какой-то миг она заметила, что на крыльях носа у него заблестели капельки пота. В остальном он казался раскованным и с улыбкой отвечал на приветствия окружающих. У дверей клубного сала у них не спросили членских карточек: играющий по крупному Бонд уже стал здесь уважаемым клиентом и его гостья делила с ним эту привилегию.

Когда они вошли в зал, от одного из рулеточных столов им навстречу поднялся Феликс Лейтер и приветствовал Бонда как старого знакомого. После того, как его представили Веспер, и они обменялись с ней несколькими незначащими фразами, Лейтер предложил:

— Поскольку сегодня вечером вас ждет баккара, позвольте мне, мисс, показать вам, как срывают банк в рулетку. У меня в запасе три верные цифры, которые вот-вот должны выиграть. Думаю, что господин Бонд подскажет вам еще несколько выигрышных цифр. Затем мы можем пойти посмотреть, как будет развиваться партия.

Бонд вопросительно посмотрел на Веспер.

— Я не могу отказаться, — сказала она. — Только подскажите мне какую-нибудь из заветных ваших цифр.

— У меня таких нет, — ответил Бонд серьезно. — Есть только цифры, шансы которых равны или почти равны. Так что я вас оставлю. Мой друг Феликс Лейтер составит вам приятную компанию.

Он улыбнулся, прощаясь с ними, и не спеша пошел к кассе. Подчеркнутая сдержанность не ускользнула от внимания Лейтера.

— Он очень серьезный игрок, мисс Линд, и я думаю, что таким и должен быть. А теперь идемте со мной и посмотрите, как цифра семнадцать повинуется моим заклинаниям. Вы испытаете очень приятное чувство, когда ни за что получите много денег.

Бонд почувствовал облегчение, когда вновь остался наедине с собой и получил возможность думать только о том, что было важно в данный момент. Он остановился у кассы и получил свои двадцать четыре миллиона франков в обмен на расписку, выданную ему днем. Половину он положил в левый карман смокинга, другую — в правый и неторопливо прошел вглубь многолюдного зала. Там, за медной загородкой, его ждал стол баккара.

За столом шли приготовления, крупье, разложив перед собой колоды, перевернутые рубашками вверх, мешал карты по методу «брассаж», при котором подтасовать их сложно, если не невозможно.

Шеф-де-парти снял обшитую бархатом цепочку, пропуская Бонда к столу.

— Я оставил за вами шестой номер, месье Бонд, как вы хотели.

За столом оставалось еще три свободных места. Бонд обошел стол, занял предупредительно отодвинутое для него кресло и раскланялся с остальными игроками. Он достал свой большой портсигар и аккуратно положил его на зеленое сукно справа от себя. Официант тут же протер массивную стеклянную пепельницу и поставил ее рядом с ним. Бонд закурил и откинулся в кресле.

Место банкомета пустовало. Бонд огляделся по сторонам. Большинство сидящих за столом он знал в лицо, однако по именам — всего несколько человек. На седьмом номере, справа от него сидел некто Сиккет, богатый бельгиец, имеющий отношение к рудникам в Конго. Девятым номером был лорд Денвер, благородный, но несчастный человек, которому деньги на игру, вероятно, выдала его богатая супруга- американка, мощная, похожая на барракуду женщина с большой нижней челюстью. Она сидела за третьим номером. Бонд был уверен, что супруги будут играть осторожничая, нервной, вероятно, среди первых выйдут из игры. На первом номере, по правую руку от банкомета, играл грек, владелец, как, похоже, все в восточном Средиземноморье, очень доходной морской компании. Этот будет играть хладнокровно и до конца.

Бонд попросил принести ему лист бумаги и, поставив вопросительный знак, записал номера 2, 4, 5, 8, 10, после чего служащий отнес записку распорядителю. Тот не замедлил вернуть ее с фамилиями против цифр. Второй номер, пока пустующий, был зарезервирован за Кармель Делэйн, американской киноактрисой, мечтающей растратить отсуженное у трех мужей с прицелом, как полагал Бонд, на четвертого, которым мог стать приехавший с ней знакомый. Сангвиник по характеру, она, вероятно, будет играть весело и изящно, ей может пойти карта.

На четвертом и пятом номерах играли мистер и миссис Дюпон, за которыми, вполне возможно, были кое-какие деньги настоящих Дюпонов. Бонд видел в них основательных игроков. У обоих был вид деловых людей, они весело переговаривались и, кажется, очень уверенно чувствовали себя за большим столом. Бонд был рад такому соседству и решил войти в долю или с Дюпонами, или с сидящим слева от него Сиккетом, если ставки окажутся для них слишком высокими.

За восьмым номером сидел магараджа маленького индийского штата. Не исключено, что он прихватил с собой все свои долларовые кредиты времен войны. По опыту Бонд знал, что азиаты редко бывают мужественными игроками и что даже китайцы, несмотря на все, что про них рассказывают, способны потерять голову, когда игра не идет. Но магараджа, возможно, не станет бросать карты, если только не проиграет много за один раз.

Десятым номером был молодой итальянец цветущего вида, какой-нибудь домовладелец из Милана, где жилье стоит сумасшедших денег. Он, похоже, будет играть неосторожно, может потерять голову и создать трудную ситуацию.

Едва Бонд закончил анализ характеров игроков, как около стола бесшумно, экономя, подобно большой рыбе, движения, возник Намбер. Он холодно улыбнулся присутствующим и занял свое место в кресле банкомета напротив Бонда.

Таким же скупым движением он с треском распечатал грубыми, но быстрыми пальцами толстую пачку карт, которую крупье положил перед ним. Затем, когда крупье ловко уложил все шесть колод в сабо, Намбер что-то шепнул ему.

— Mesdames et messieurs, les jeux sont faits. Un banco de cinq cent mille [Дамы и господа, ставки сделаны. На банке пятьсот тысяч (фр.)], — объявил крупье и, когда грек на первом номере постучал пальцем по столу, добавил: — Le banco est fait. [Ставка принята (фр.)]

Намбер наклонился к сабо, чуть встряхнул его, подравнивая колоды, и вот первая карта показалась из отверстия, похожая на бледно-розовый язык. Указательным пальцем Намбер прижал ее к сукну и отодвинул сантиметров на тридцать вправо, в сторону грека. Потом вытащил карту для себя, затем вторую для грека и еще одну для себя.

Он застыл, не прикасаясь к картам, вглядываясь греку в лицо. Крупье осторожно поддел обе карты грека своей длинной лопаткой и быстрым движением перекинул их еще на несколько сантиметров, так чтобы они легли точно перед бледными волосатыми руками, похожими на двух притаившихся крабов. Оба краба двинулись к картам.

Накрыв широкой ладонью карты, грек склонил голову и осторожно открыл угол верхней карты. Затем другой рукой чуть выдвинул нижнюю так, чтобы была видна только она.

Лицо грека оставалось каменным. Он опустил левую ладонь на стол и плавно убрал ее, оставив перед собой свои две загадочные карты.

Он смотрел Намберу прямо в глаза.

— Нет, — сказал он ничего не выражающим голосом.

То, что грек оставил свои две карты и не взял третью, говорило лишь о том, что у него либо пять, либо шесть, либо семь очков. Чтобы быть уверенным в выигрыше, банкомет должен предъявить восемь или девять. Если у него их нет, он, как и все, имеет право взять третью карту, которая может и улучшить, и