творит чудеса.
Ди Тасси помедлил, а потом одним глотком выпил жидкость.
— Ну вот, оказывается, я все же не зря поехал с вами, — удовлетворенно произнес Николай.
Болезненно морщась и держась за живот, советник промолчал. Николай прикинул, что с помощью этого чудодейственного средства выиграет по меньшей мере часов двенадцать.
— Одной чашки достаточно? — спросил ди Тасси.
— Да, более чем. Кроме того, мне нужно это лекарство для обоих курьеров и для меня самого. Ложитесь, и вы увидите, что боль мгновенно отступит.
В это время Николай вспомнил, что упустил из вида хозяев. Он потратил еще полчаса на то, чтобы приготовить еще две порции зелья, чтобы облегчить страдания и этих невинных жертв отравления похлебкой. Успех лечения сказался довольно быстро. На сеновале никто не шевелился. Его пациенты поневоле, лежавшие наверху, глубоко и ровно дышали, и если не считать изредка доносившихся оттуда резких звуков, вели себя на редкость тихо.
Когда он вошел в конюшню и взглянул на Магдалену, то первым желанием было вернуться в дом и влить в рот ди Тасси совсем иное средство. Со связанными руками и ногами девушка лежала на голой земле. Советник не позаботился даже прикрыть ее одеялом. Она дрожала всем телом. Когда Николай поднял ее, то с ужасом убедился, что она вся промокла. Зубы ее стучали как в лихорадке. Она едва могла говорить. Потребовался почти час, прежде чем Николай сумел найти в доме сухое платье и привести Магдалену в такое состояние, чтобы она смогла сесть в седло. Она совершенно утратила волю и равнодушно взирала на происходящее, и Николай мог лишь надеяться, что она сможет удержаться на лошади.
Под конец он занялся багажом ди Тасси. Он торопливо просмотрел содержимое разных сумок и взял все, что смогла увезти его лошадь. Он решил направиться на север, в Лейпциг. У них было восемьдесят талеров и две лошади. От лошадей, это было совершенно ясно, придется избавиться завтра или в крайнем случае послезавтра. Они могут их выдать. Только подумав об этом, он наконец понял, насколько опрометчиво поступил. Как долго смогут они оставаться незамеченными? Насколько велико влияние ди Тасси? Он будет их преследовать. Мог ли он действительно рисковать, устроив этот побег? Путь назад еще не был отрезан. Магдалена была оглушена и, кажется, вообще не осознавала, что здесь происходит. Но самый ее вид рассеял все его сомнения.
— Идем, — сказал он тихо и помог ей подняться на ноги.
ЧАСТЬ III
1
Всю ночь они без отдыха ехали верхом. Первые часы пути оказались самыми трудными. Наугад двигались они по изрезанной расщелинами скалистой местности по направлению на Кобург. До этого Николай не мог даже представить себе, каково ехать ночью верхом по незнакомой местности. Кроме того, ему стало предельно ясно, как тяжело будет незаметно добраться до Лейпцига. В любом случае им придется избегать появления в укрепленных городах. Ни у Николая, ни у девушки не было паспорта, и городская стража арестует их, если они не смогут доказать, что у них есть законные причины въехать в город. Проснувшись, ди Тасси сделает все, чтобы захватить беглецов. Если они будут передвигаться медленнее, чем его помощники, то скоро в каждом городе их будет ожидать приказ о розыске и аресте. Но скакать быстрее курьеров ди Тасси они просто физически не способны, так как не могут в отличие от людей советника каждые четыре или шесть часов менять лошадей, не говоря о том, что им надо отдыхать и самим. Верховые почтовые курьеры движутся необычайно быстро и преодолевают расстояние от Брюсселя до Вены всего за пять дней. Сколько же времени потребуется таким курьерам для того, чтобы доехать от Бамберга до Лейпцига? Даже если Николай и Магдалена будут проводить в седле день и ночь, то только из-за нехватки лошадей им потребуется втрое большее время. Нет, единственный шанс скрыться — это двигаться окольными путями, избегая открытых людных мест и постоялых дворов.
Советник юстиции не мог знать, куда именно они отправятся, и в этом было их единственное преимущество. Но надолго ли сохранят они это преимущество? Кроме того, ди Тасси может и сам направиться в Лейпциг, чтобы продолжить начатое им расследование, зашедшее в тупик в Санпарейле. Николай решил, что им надо как можно скорее укрыться в убежище, где они могли бы спокойно изучить похищенные у ди Тасси документы. Сейчас в этом заключалась единственная надежда на спасение. Если он изучит сведения, которыми располагал советник, то сможет рассчитать его следующие шаги. Для этого надо как можно скорее выяснить, кем же в действительности был ди Тасси. У Николая уже была идея, как все устроить, но для этого нужно было хотя бы полдня спокойного уединения. А сейчас надо было использовать оставшиеся ночные часы для того, чтобы использовать фору и как можно дальше оторваться от неминуемой погони.
Светать начало, когда они находились между Кобургом и Хильдбургхаузеном. В местечке под названием Редах они договорились с одним стекольщиком, что проведут у него день и ночь и подкормят лошадей. Магдалена тотчас улеглась на скамью возле печки и уснула. Николай некоторое время говорил с хозяином, для которого эти щедрые гости стали неожиданным даром небес. Вздувшиеся за последние годы до чудовищных размеров цены на хлеб почти совсем погубили его ремесло. За исключением немногих богачей в округе мало кто мог позволить себе такую роскошь, как оконное стекло. Но богачи редко бьют и вставляют стекла. Вообще в хозяйстве и экономике возник какой-то заколдованный круг. Если урожай был хорош, то предложение становилось столь высоким, что цены валились в бездонную пропасть, и разорялись крестьяне. Если же урожай был плох, то цены взлетали в заоблачную высь, что разоряло горожан. Вывоз зерна за пределы княжеств был строжайше запрещен, и не было никакой возможности восстановить равновесие. Карликовые государства как подвешенные качались между удушающим изобилием и истощающей нехваткой.
— Одно бревно не может маневрировать, — с безнадежным смирением говорил стекольщик. — Не могут маневрировать на воде и тысячи бревен. Это может только корабль. Но эта проклятая немецкая империя никогда не станет кораблем, пока в ней будут великое множество, тысячи капитанов. Тысяча капитанов на тысяче бревен… и ни одного корабля.
Эта картина долго не выходила из головы Николая. Как прав этот человек! Благословенна Франция, благословенна Англия. Но в каком же безнадежном и мучительном состоянии пребывает эта страна! Даже в таком незначительном округе, как этот, насчитывалось не меньше дюжины духовных и светских княжеств, подведомственных прелатам округов и аббатств, в три раза больше графств и дворянских поместий и еще больше вольных имперских городов. Кроме того, царила пестрая смесь способов правления и религиозных течений, угнетение сильными слабых, постоянное вмешательство императорского двора, который сверх этого владел в этих местах совершенно независимыми земельными угодьями, и эти угодья могли расширяться на основании бесчисленных старинных привилегий.
Николай уединился в углу и раскрыл одну из двух сумок, в которых хранил документы ди Тасси. Всего было двадцать три депеши. Бегло просмотрев их, он вскоре понял, что большинство из них составляли перехваченные письма, как те, которые совсем недавно показывал ему ди Тасси в замке Альдорф. Должно быть, это были перехваченные письма тех самых иллюминатов. Он распечатал одно из них, не заботясь о сохранности печати, так как ему не надо было играть роль тайного шпиона. Если в письме не окажется интересных для него сведений, то он просто выбросит его. Он пробежал глазами по строчкам, и содержание повергло его в состояние нарастающей беспомощности.
