— Конечно, если не осрамимся перед другими расчетами, — ответил ему Дальке.

Пауль шел медленно. Он разделял радость солдат после удачной стрельбы, и ему было чуточку грустно оттого, что он мало чем причастен к их успеху. «Выходит, если я водитель тягача, так у меня и заслуг нет? — Он остановился, а затем, резко повернувшись, побежал в сторону леса. — Зазнаются они сверх меры, — думал он. — Шесть таких здоровых лбов обслуживают маленькую пушчонку! А с громадным тягачом я управляюсь один, и никто мне не помогает».

Пауля охватила обида, и ему захотелось доказать товарищам, что без него и без его тягача они ничего не сделают. Он оглянулся и увидел, как колышется маскировочная сетка, натянутая над орудием. Побежал быстрее и, только увидев свой тягач, немного успокоился.

Пауль залез в кабину тягача, посидел и незаметно для себя задремал. Чей-то громкий крик: «Смена позиций!» — разбудил его. Было уже темно. Пауль хотел открыть дверцу, но тут же передумал и спрятал руки в карманы.

«Вот она, возможность доказать им, что без меня они не обойдутся. — Пауль забился в уголок кабины и закрыл глаза. — Пусть-ка подождут меня! А я приеду за гаубицей самый последний, даже позади Древса, который и так всегда опаздывает. — Пауль прислушался. Кругом было тихо. — Если бы я захотел, орудие было бы уже в пути, а сейчас пусть они меня немного подождут, тогда в следующий раз небось не забудут обо мне».

Неожиданно слева от Пауля взревел мотор тягача. Засунув руки еще глубже в карманы, он посмотрел на мелькавшие за деревьями огоньки фар.

«Нет, еще рано, — решил он. — Пусть подождут. Наплевать, что они обо мне будут думать! А если начнут ругать, я им так и скажу: «Ах, вот вы когда обо мне вспомнили!»

Теперь справа заработал мотор тягача.

«Сейчас пронесется второй тягач, потом — третий, четвертый…»

Когда шум мотора удалился, Пауль не спеша вытащил из кармана руки и взялся за рычаги. По просеке проехал тягач с гаубицей второго расчета, а все, конечно, думают, что это он, Пауль, как всегда, рвется вперед.

«Вот удивятся-то они! Хаук, наверное, еще раз пошлет за мной посыльного. А что же я ему скажу?»

Артиллеристы сейчас, видимо стоят у готовой к передвижению гаубицы и, повернувшись в сторону леса, где укрыты тягачи, ругают его на все лады, И вдруг он представил, как все машины батареи выстроились в походную колонну, люди ждут только его. От одной этой мысли Пауль похолодел.

«Что же я наделал, сумасшедший? Из-за меня вся батарея не справится со своим заданием! А ведь на собрании я обещал всем действовать образцово». — На лбу у него выступили капли пота, ладони рук вспотели.

Быстрыми, ловкими движениями он запустил мотор и рванул машину с места. Тягач набирал скорость с каждой минутой. Пауль, казалось, ничего не замечал, им владела одна мысль: скорее, как можно скорее! Вдруг тягач сильно вздрогнул, накренился носом куда-то вниз, а через мгновение, в которое Пауль не успел ничего сообразить, сполз в глубокую яму. Мотор заглох.

Пауль схватился за рычаги, но они не слушались его, мотор не запускался. Тогда Пауль вышел из машины и попытался запустить его с помощью заводной ручки, но она проворачивалась с трудом. Пауль крутанул еще раз, уже сильнее. Ручка вдруг вырвалась и больно ударила его по руке. Пауль застонал от боли, которая от запястья руки поползла вверх и отдалась в грудной клетке. Рука бессильно повисла. Пауль попробовал пошевелить ею, но сильная боль парализовала его.

— Эй, ко мне! На помощь! — громко закричал он и, не получив ответа, залез на крышу машины, потом спрыгнул на край ямы. Рука страшно болела. На глаза Паулю набежали слезы. Каждый шаг отдавался болью в руке, и это принуждало Пауля то вскрикивать, то ругаться.

«Проклятие! И нужно же, чтобы такое случилось именно со мной!»

На миг он остановился и, держась здоровой рукой за дерево, снова закричал:

— Помогите! Ко мне, на помощь!

Но на крик никто не отозвался.

«Скорее к Хауку, скорее! — мысленно твердил Пауль. — Хорошо еще, что он умеет водить тягач, а я…»

И тут навстречу Паулю из леса выбежал запыхавшийся Дальке.

— Дитер, дружище! Куда ты запропастился? Ведь мы ждем тебя!

— Рука, моя рука! — простонал Пауль, — С тягачом что-то случилось…

Дальке схватил Пауля за здоровую руку и потащил на позицию.

Хауку не нужно было долго объяснять случившееся. Передав командование расчетом Дальке, он бегом помчался к тягачу.

Через несколько минут тягач, которым управлял Хаук, подъехал к ОП и забрал гаубицу, но их расчет оказался последним.

Четвертая батарея закончила боевые стрельбы с оценкой «отлично». Командир полка поблагодарил личный состав батареи за хорошую службу, а особо отличившимся артиллеристам разрешил трехсуточный отпуск. Особенно хвалил он обер-лейтенанта Кастериха и унтер-лейтенанта Брауэра, а также солдат и унтер-офицеров, проявивших находчивость и инициативу.

Когда строй распустили, Кастерих ходил от машины к машине, наблюдая, как солдаты чехлят орудия, готовят машины к маршу. Одним Кастерих говорил несколько добрых слов, другим приветственно махал рукой, третьим дружелюбно подмигивал. Солдатам нравился командир за то, что умел вовремя подметить недостатки и вовремя похвалить.

Батарея не только отстрелялась на «отлично», но и хорошо действовала в тактическом отношении. Кастерих невольно вспомнил прошлогодние учения, на которых не все шло так гладко, как сейчас.

— Комбат доволен, — заметил Шрайер, кивнув в сторону Кастериха, когда он проходил мимо их расчета.

— А ты разве нет? — усмехнулся Лахман.

— Конечно, и я, повод для радости есть.

Хаук возился возле тягача, когда к нему подошел Кастерих.

— Ну, как чувствует себя ваш водитель? — спросил обер-лейтенант.

— Из санчасти сообщили, что у него перелом руки, отвезли в госпиталь.

— Жалко Пауля, он был одним из лучших водителей. — Офицер покачал головой. — Хорошо еще, что вы умеете водить тягач. Из этого случая нам нужно извлечь урок. Каждый номер расчета должен иметь замену. Над этим нам придется поработать. Будете писать Паулю, привет ему от меня и пожелания скорейшего выздоровления.

Хаук кивнул.

Часа в четыре машины второго артиллерийского дивизиона проезжали через поселок. Казалось, все его население высыпало на улицу, чтобы приветствовать солдат. Детишки с криками бежали по обочинам. Некоторые из ребят, отыскав среди солдат своего отца или брата, восторженно кричали и сломя голову мчались домой, чтобы сообщить матери радостное известие.

Кастерих с улыбкой смотрел на детвору.

Вскоре колонна свернула с шоссе и въехала во двор казармы. Солдаты принялись за чистку боевой техники. Обер-лейтенант только сейчас почувствовал себя уставшим: последние дни очень мало приходилось спать. Он был рад успехам батареи, доволен солдатами, а сейчас ему очень хотелось домой, к жене, хотелось поскорее обнять Бетти, но нужно было еще отдать кое-какие распоряжения. Офицер тряхнул головой, отгоняя от себя мысли о доме.

Он пошел в комнату для чистки оружия и осмотрел несколько автоматов. Оказалось, что все вычищены безупречно. Поставив автоматы в пирамиду для оружия, он подошел к столам, на которых шла чистка, и спросил у одного из солдат:

— Скажите, почему вы чистите два автомата?

— Вот этот мой, а тот — унтер-лейтенанта Баумана, который сейчас… — начал объяснять солдат.

— Что с унтер-офицером Бауманом?

— Он мне приказал…

— Почему?

— Знаете, товарищ обер-лейтенант, унтер-офицер Бауман, так сказать… — замялся солдат.

— Ну-ну, говорите…

Солдат смущенно заулыбался. В этот момент на лестнице раздались чьи-то шаги. Появившийся на пороге Эрдман крикнул солдату:

— Слушай, поторапливайся! О, товарищ обер-лейтенант, извините, пожалуйста, я вас не заметил.

— Так я жду вашего ответа, — не отходил от солдата Кастерих.

— Товарищ обер-лейтенант, вас, кажется, ищет майор Глогер, — проговорил Эрдман.

— Минутку, я хочу знать, где сейчас находится унтер-офицер Бауман?

— Товарищ обер-лейтенант, к Бауману кто-то приехал, но мы и без него управимся, можете смело положиться на нас.

— Кто к нему приехал?

— Ну, девушка.

Кастерих шел, раздраженно думая о том, что его унтер-офицер без разрешения уходит из подразделения, пустив на самотек чистку оружия, а солдаты чистят его автомат и покрывают командира.

«Выходит, мои приказы не касаются унтер-офицера Баумана, — думал офицер. — Я, офицер, не ухожу из части домой, жду, пока все будет в порядке, а мой унтер-офицер исчезает без зазрения совести. Придется принимать меры. Отличная стрельба никому не дает права самовольничать…» — Кастерих вошел в свой кабинет и тяжело опустился на стул.

«Завел себе какую-то девчонку, бежит к ней, бросив службу, словно нельзя подождать подходящего момента. А я, женатый человек, ухожу из части последним. Я бы тоже давным-давно мог сидеть дома. — Кастерих покачал головой. — Учение считается законченным только тогда, когда боевая техника приведена в такое состояние, что часть в любой момент может быть поднята по тревоге и направлена на выполнение боевого задания». Неожиданно в дверь постучали. Командиры взводов один за другим докладывали об окончании чистки оружия и техники. Последним докладывал Брауэр. Он доложил о самовольном уходе из части унтер-офицера Баумана и добавил при этом, что первый взвод привел оружие в полный порядок.