– С помощью мужчин?

– А вы знаете девушек, которые пробиваются без этого?

– Значит, мужчин. А затем вы вышли замуж?

Лицо Лилиан Хорн помрачнело. Она замкнулась.

– Знаете, я считаю, это к делу не относится.

Инспектор полиции Крамер подвинул к себе листок бумаги и прочитал:

– Вы вышли замуж в тысяча девятьсот шестьдесят втором году за дипломированного инженера Томаса Керна. Через семь лет вы развелись. По вашей вине. Что произошло?

– Ничего особенного. Изменила своему мужу, и все тут. А вы что подумали?

– Вы опять взяли свою девичью фамилию, часто меняли работу и местожительство, пока год назад вас не пригласил директор Кайзер. Вы должны были, после того как освоитесь, заменить ставшую несколько староватой для роли секретарши фройляйн Фельнер.

Лилиан Хорн перекинула ногу на ногу, позволяя инспектору оценить их стройность и длину.

– Приятно, что вы так хорошо изучили мою жизнь.

Узкое, с резко очерченными чертами лицо инспектора полиции неожиданно надвинулось на нее.

– Зачем ты звонила фрау Кайзер?

– Я?.. Нет же… Как? Почему? – Лилиан Хорн опешила от неожиданного выпада инспектора. – И вообще… Что вам пришло в голову? Как вы осмеливаетесь тыкать мне?

– Как мне удобнее, так и буду разговаривать с тобой. Ну, хватит ломать комедию. У нас в руках серьезные улики против тебя. Так что, давай, выкладывай все начистоту.

Лилиан Хорн поджала губы.

– Молчание тебя не спасет, – продолжал напирать на нее комиссар. – Итак, ты позвонила фрау Кайзер в пятницу вечером между половиной восьмого и половиной девятого. Ну, что скажешь теперь?

– Блефуете. Вы никак не можете этого знать.

– Так, значит, ты сознаешься в этом?

– Даже и не думаю. Между половиной восьмого и половиной девятого я была одна в своей квартире, следовательно, исключается, что вы… – она запнулась на полуслове.

– Ну же, договаривай! Что ты хотела сказать?

– У вас нет свидетеля.

– Нет, есть. Ты ловко провела дельце, девочка, но допустила одну оплошность. Не надо было мчаться сломя голову после убийства, куда глаза глядят, а сначала немножко оглядеться вокруг, тогда тебе наверняка бросилась бы в глаза записная книжка убитой.

– Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите. – Лилиан Хорн держалась очень прямо и твердо смотрела инспектору Крамеру в глаза, но сильно побледневшее лицо выдавало ее волнение.

– В этой книжечке, – заявил он и хлопнул маленькой зеленой записной книжкой по крышке письменного стола, – все записано. Прочитать? – Он открыл на нужной ему странице. – Что тут у нас на тринадцатое июня? Вот, самая последняя запись… – Он сделал вид, что читает: «Позвонила Лилиан Хорн. Хочет навестить меня. Удивляюсь, что она не на Зильте. Разговор обещает быть интересным». Он поднял голову. – Ну, что скажешь теперь?

Лилиан Хорн собралась ответить, но резкий спазм сжал горло.

– Могу я попросить воды? – спросила она севшим голосом.

Инспектор Крамер вдруг набросился на нее:

– Нет, сначала ты мне все расскажешь!

– Если она действительно так написала, – прошептала Лилиан Хорн, – так только для того, чтобы бросить на меня тень. Тогда, значит, это было самоубийство. Она покончила с собой, чтобы заманить меня в эту ловушку.

– Тебя бы это очень даже устроило! – Инспектор Крамер выдвинул ящик письменного стола и бросил туда записную книжку. – Нет, это было убийство. Заключение Института судебной медицины не оставляет никаких сомнений.

– Там ведь тоже могут ошибиться.

– Нет, не могут.

Мюллер, принесите арестованной воды. Молодой человек, который вел протокол, вскочил и поспешно вышел из комнаты.

Инспектор Крамер наклонился вперед.

– Сейчас мы здесь совершенно одни. Не хочешь ли ты облегчить свою совесть, девочка? У нас на руках все доказательства против тебя.

– Я не звонила фрау Кайзер и не убивала ее.

Вошел помощник и подал ей пластмассовый стаканчик. Вода была теплой и безвкусной, но Лилиан Хорн с жадностью выпила ее. Потом, правда, она пожалела, что не попыталась выиграть время, чтобы хотя бы собраться с мыслями.

– Но ты признаешь, что навещала в пятницу вечером фрау Кайзер? Тебя, собственно, видели.