— Но смета как же? — спросил Флайшэкер. — Расход по смете, как я понял, миллион семьсот пятьдесят тысяч. И эту же цифру, я слышу, составит приход.

Где же прибыль?

— Я и на эту цифру не рассчитываю, — сказал Стар. — Уверенно рассчитывать можно лишь на полтора миллиона.

Тишина напряглась — принцу Агге слышно было, как с чьей-то замершей в воздухе сигары упал на пол серый нарост пепла. Флайшэкер, с застывшим на лице изумлением, открыл было рот снова, но тут Стару подали через плечо телефонную трубку.

— Ваша секретарша, мистер Стар.

— Да, да. Алло, мисс Дулан. Я насчет Завраса. Я пришел к выводу, что это подленькая сплетня, — голову готов прозакладывать… А, вы уже связались с ним. Хорошо… хорошо. Сейчас надо действовать так: пошлите его сегодня же днем к моему окулисту — к доктору Джону Кеннеди, — пусть засвидетельствует письменно, и надо будет сделать фотокопии — понятно?

Он отдал трубку и разгоряченно повернулся к сидящим.

— Наверно, и до вас доходили слухи, будто Пит Заврас слепнет?

Двое-трое кивнули, но остальных безраздельно занимало другое: неужели Стар допустил в своей смете просчет?

— Чистой воды брехня, — продолжал Стар. — Пит говорит, ему ни разу в жизни не приходилось обращаться к окулисту. Он понятия не имеет, почему студии перестали его брать. Кто-то по злобе или просто так наболтал — и Пит уже год без работы.

Послышался стандартно-сочувственный бормоток. Стар расписался на поданном счете и сделал движение, чтобы встать.

— Прошу прощенья, Монро, — заговорил Флайшэкер настойчиво; Брейди и Пополос сидели наготове. — Я здесь на Побережье новичок и, быть может, не уловил всех импликаций и коннотаций. — Он произнес это скороговоркой, но жилки у него на лбу гордо вспух ли — знай, мол, воспитанников Нью-йоркского университета. — Так ли надо вас понимать, что вы заранее рассчитываете на убыток в четверть миллиона?

— Фильм ведь не кассовый, а престижный, — возразил Стар невинным тоном.

Присутствующие начали уже понимать, куда гнет Стар, но все еще надеялись, что это розыгрыш, что на самом деле Стар рассчитывает на доход.

Никто, будучи в здравом уме…

— Мы два года уже даем сплошной «верняк», — сказал Стар. — Пора и убыточную картину сделать. Отнесем ее в графу расходов на престиж — она привлечет нам новых зрителей.

Кой-кому все еще казалось, что Стар считает постановку авантюрой, но с шансами на прибыль. Однако Стар тут же рассеял иллюзии.

— Убыток обеспечен, — сказал он и встал, слегка выпятив подбородок и блестя, улыбаясь глазами. — Будет чудом большим, чем с «Ангелами ада», если нам удастся хотя бы вернуть свое. Но у нас перед зрителем нравственный долг, как неоднократно заявлял Пат Брейди на обедах Академии киноискусства.

Включение убыточной картины оздоровит план постановок.

Он сделал приглашающий кивок принцу Агге, и тот не мешкая откланялся, стараясь напоследок оценить впечатление, которое произвели на всех слова Стара. Но ничего нельзя было прочесть в глазах — они были не то чтобы опущены, а устремлены горизонтально и невидяще куда-то поверх скатерти и учащенно мигали, и не было слышно ни звука.

Выйдя из комнаты, Стар с Агге прошли краем главного обеденного зала.

Принц Агге приглядывался с жадностью. Зал пестрел цыганками, горожанами, военными — в бакенбардах, в галунных мундирах Первой империи. С расстояния казалось, это дышат и движутсялюди, жившие сто лет назад, и Агге подумал:

«Забавно бы поглядеть на статистов, переряженных нами, нынешними, в каком-нибудь будущем историческом фильме».

Но тут он увидел Авраама Линкольна и сразу посерьезнел. Детство принца совпало с зарей скандинавского социализма, когда биографическая книга Николея о Линкольне была в большом ходу. Принцу внушали, что Линкольн — великий человек, достойный восхищения, и Агге терпеть его не мог, навязанного в образцы. Но теперь Линкольн сидел за столиком, положив ногу на ногу, — добродушное лицо нагнул к обеду ценой в сорок центов, включая десерт, а на плечи накинул свой плед в защиту от вентиляторных сквозняков, — и теперь принц Агге, добравшийся до сокровенной Америки, глядел во все глаза, как турист в музее. «Так вот он. Линкольн». Стар отошел уже далеко, оглянулся на Агге, а тот все медлил и глядел. «Так вот она, американская суть».

Неожиданно Линкольн взял с тарелки треугольный кусище торта, сунул себе в рот, и, слегка оторопев, принц Агге поспешил за Старом.

— Надеюсь, вы находите здесь то, чего ищете, — сказал Стар, чувствуя, что уделил принцу недостаточно внимания. — Через полчаса у меня просмотр текущего съемочного материала, а потом милости прошу на все площадки, где вы хотите побывать.

— Я бы предпочел побыть при вас, — сказал Агге.

— Сейчас взгляну, что меня тут ожидает, — сказал Стар. — Мы еще встретимся попозже.

Стара ожидал японский консул в связи с выпуском фильма о шпионах, который мог задеть национальные чувства японцев. Ожидали телеграммы и телефонограммы. Ожидали новые сведения от Робби.

— Он припомнил. Ее фамилия определенно Смит, — сказала мисс Дулан. — Он предложил ей зайти в костюмерную, взять туфли взамен промоченных, но она отказалась — так что иск предъявить нам не сможет.

— Какая неудачная фамилия! Пока переберешь всех Смитов… — Стар подумал с минуту:

— Попросите-ка телефонную компанию дать нам список Смитов — абонентов, подключенных в прошлом месяце. И обзвоните их всех.

— Хорошо.

— Здравствуй, Монро, — сказал Ред Райдингвуд. — Рад тебя видеть у нас в павильоне.

Не останавливаясь. Стар прошагал мимо него, направился к роскошно обставленной комнате, которую предстояло снимать завтра. Режиссер Райдингвуд последовал за Старом и тут же убедился, что. как ни убыстрять шаг, все равно Стар на ярд, на два его опережает. Ему стало ясно — Стар дает понять, что недоволен им. Этим приемом Ред и сам пользовался в былые времена. Тогда в его распоряжении была собственная киностудия и вся клавиатура приемов. На какую клавишу Стар теперь ни нажимай, Райдингвуда не удивишь. Построение мизансцен — его родное дело и стихия, переэффектничать его тут Стару не удастся. Как-то сам Голдвин вмешался в его хозяйство, и Райдингвуд втравил его поглубже, дал побарахтаться в роли перед полестней зрителей — и в итоге, как и предвидел Райдингвуд, режиссерский авторитет его был восстановлен.

Стар подошел к роскошной комнате.

— Декорация ни к черту, — сказал Райдингвуд. — Никакой фантазии. Все равно, как ее ни освещай…

— Но мне-то зачем звонишь? — приблизился к нему вплотную Стар. — Почему не обратился с этим делом к художникам?

— Я звонил не затем, чтобы вызывать тебя сюда, Монро.

— Ты ведь заявлял, что хочешь снимать самостоятельно.

— Виноват, Монро, но я звонил не затем, чтобы вызывать тебя сюда, — повторил Райдингвуд терпеливо.

Круто отвернувшись. Стар пошел назад, к кинокамере. Группа гостей перевела на Стара глаза и раскрытые рты, обозрела его тупо и снова приковалась к героине фильма. Гости были из католического общества «Рыцари Колумба». Им привычны были шествия, в которых несут хлеб, пресуществленный в святые дары, — но здесь перед ними сидела Греза осуществленная, одетая в плоть.