встретить брата, — но на пороге, вместо Роберта Редмэйнеса, появился Дориа.

Он был взволнован и глаза его блуждали. Он задыхался от быстрого бега; по лицу струились капли дождя, мокрые волосы на лбу слиплись.

— Дайте мне чего-нибудь выпить, — пробормотал он, — я перепугался.

Бендиго пододвинул к нему бутылку и стакан: итальянец опустился на стул, налил немного ликера.

— Скорее, — буркнул моряк, — какого черта с вами случилось? Через минуту сюда может прийти брат.

— Нет, нет, он не придет. Я только что видел его и говорил с ним, — он не придет.

Дориа отпил ликера и объяснил:

— Я окончил ночной осмотр и хотел тушить лампу в передней, когда вдруг вспомнил о мистере Редмэйнесе. Это было полчаса назад, и я решил, что лучше оставить лампу, чтобы помочь ему найти лестницу. Я спустился вниз, и тут он меня увидел. Он ждал по другую сторону дороги, укрывшись под скалой; он узнал меня и подошел поговорить. Лицо его было искажено безумным страхом. Он сказал, что знает, что его хотят поймать, и что в доме скрывается полиция. Я уверял его, что в доме никого, кроме вас, нет, но он не верил: глаза его были похожи на глаза затравленного зверя. Я убеждал его, как мог. Видя его ужас, я обещал, что мы поможем ему скрыться. Тогда он вдруг потребовал, чтобы вы сами спустились к нему вниз, если действительно хотите его спасти. Он почти потерял человеческий образ. В глазах его стояла смерть, он долго не выживет в таком страхе.

Бендиго задумался и размышлял. Не обращая внимания на Дориа, он вдруг сказал, поворачиваясь в сторону шкафа:

— Выходите, Брендон. Ничего не выйдет. Дориа видел Боба и напугал беднягу. Он не придет сюда.

Увидев Марка, выходящего из шкафа, Джузеппе остолбенел от удивления.

— Корпо ди Бакко! — воскликнул он. — Вы, значит, слышали мою исповедь? Змея!

— Молчите! — крикнул Бендиго. — Я сам пригласил сюда Брендона. Я желал, чтобы он был свидетелем моего свидания с братом, и ваши любовные дела здесь ни при чем. Если он слышал что о ваших делах, он пропустил это мимо ушей. Что сказал Роберт?

Но Дориа был рассержен. Он открыл рот, чтобы возразить, промолчал, перевел взбешенный взгляд с Брендона на Бендиго Редмэйнеса и глубоко вздохнул.

— Говорите, — требовал Бендиго. — Он ждет меня внизу или ушел?

— Мое присутствие не должно вас смущать, — прибавил Брендон. — Вы сами знаете, по какой причине я здесь. Ваши личные планы и надежды меня нисколько не занимают.

Итальянец наконец овладел собой и ответил:

— Пока что я слуга и должен слушаться хозяина. Мне велено передать поручение мистеру Редмэйнесу. Человек, которого преследуют, не желает переступить порог и войти под эту крышу, пока мистер Редмэйнес сам не придет к нему. Он скрывается недалеко от того места, где миссис Пендин и я нашли его сегодня утром, в пещере на морском берегу. Пещера выходит к морю и к ней можно подъехать в лодке. Можно, впрочем, к ней подойти и с берега, спустившись по скалам; но этого пути ваш брат не хотел указать. Он вас будет ждать в пещере завтра в полночь. Вы должны будете приехать в лодке. Он так решил во время разговора со мной. Чтобы вы могли найти пещеру, он зажжет лампу и поставит ее у входа. Он требует, чтобы вы были совершенно одни, и грозит убить всякого, кто приедет вместо вас. В то же время он клянется, что как только расскажет вам, что заставило его совершить убийство, вы простите его и сами станете на его сторону.

— Он показался вам в здравом уме? — спросил Брендон.

— Он говорит, как вполне здравомыслящий человек. Но он затравлен до последней степени. Говорят, раньше он был очень крепок и силен, теперь же это тень человека, его ребенок мог бы свалить с ног.

— Ладно, — сказал Бендиго. — Дело идет о жизни или смерти человека, и жалею, что приходится ждать до следующей ночи. Вы отвезете меня туда, Дориа.

— Не отказывайте в просьбе брата. Прошу вас ничего не предпринимать, пока я не повидаю его.

— Хорошо. Обещаю ничего не предпринимать, пока вы не вернетесь и не расскажете мне о вашем свидании. То, что я делаю, не вполне законно, но я думаю, так будет человечнее.

— Вы можете оставаться здесь, — продолжал моряк. — Если мне удастся уговорить несчастного, я привезу его с собой в лодке. Тогда вы сами поговорите с ним. Помните, что до сих пор мы слышали только противную сторону.

— Не думаю, чтобы он мог что-нибудь найти в свое оправдание, возразил Марк. — Единственное смягчающее вину обстоятельство мы можем найти разве что только в контузии, полученной им на войне, от которой он мог временно потерять рассудок.

— Он вполне здоров, но производит жалкое впечатление, — заявил Дориа. — Он отдается в ваши руки, сэр, как изголодавшийся зверь.

— Ладно, — оборвал его Бендиго, — теперь идем спать. Вы, Брендон, найдите кровать в комнате для приезжающих: там есть все, что нужно для ночевки. Вот только бритвой не могу вам услужить: попросите у Джузеппе, он даст вам свою.

Дориа обещал рано утром принести бритву и ушел. Бендиго и Брендон спустились в столовую и поужинали перед сном.

Раздевшись и улегшись спать, Брендон долго слышал, как Редмэйнес ворчал за стеной, разговаривая сам с собой. Сыщик сам чувствовал волнение и долго не мог уснуть, желая, чтобы это проклятое дело поскорее, наконец, выяснилось и пришло к развязке. Засыпая, он думал о Дженни…

На следующий день с утра Бендиго старался держаться один и избегал разговоров. К завтраку он не вышел, и Дженни подала ему еду наверх.

После завтрака Дориа отвез Брендона в моторной лодке в Дартмур. Марк заявил в полицейском участке, что пока не нуждается в помощи, но надеется, что преступник будет пойман через несколько часов. То же по телефону он доложил в Скотланд-Ярд. Побеседовав с инспектором Дамареллем, он вернулся в «Воронье Гнездо». Ветер упал, и ночь обещала быть тихой.

Дориа высадил Брендона и попросил разрешения проехать в лодке вдоль берега, чтобы ночью лучше найти дорогу к пещере Роберта.

Через три четверти часа итальянец вернулся обратно. Несмотря на то, что сумерки только начинали спускаться, он ничего не заметил на берегу. Пещеры он не нашел и выразил предположение, что убежище Роберта Редмэйнеса скрыто гораздо лучше, чем можно было предполагать.

Наступила ночь. В полночь Дориа подал лодку. Бендиго Редмэйнес, надел теплую куртку и вооружившись тяжелой палкой, занял место на корме и отчалил от берега.

Брендон и Дженни проводили их и остались стоять на террасе, вглядываясь в темноту ночи и моря.

— Слава Богу, — произнесла Дженни, — кажется, этот ужас кончился. Я живу словно в кошмаре, мистер Брендон.

— Я восхищаюсь, миссис Пендин, вашей добротой и мужеством.

— Разве можно чувствовать ненависть к этому несчастному? Он искупил свою вину. Наказание, которое он понес, страшнее смерти, и вы сами это увидите, мистер Брендон, когда взглянете в глаза Роберта Редмэйнеса. Даже Джузеппе поразило и перепугало их выражение.

Впервые она назвала итальянца по имени, и сердце Марка болезненно сжалось. Чтобы заглушить в себе неприятное чувство, он поспешил спросить:

— Вы, кажется, слишком доверяете Дориа? Вы относитесь к нему не как к слуге, а как к равному?

Она улыбнулась.

— Я считаю его выше нас всех. Да, я не сомневаюсь в его искренности и в том, что он рассказывает о себе. Он несомненно очень благородный человек, это чувствуется во всех мелочах. Он почти не получил никакого воспитания, но в нем какая-то врожденная порядочность и благородство. Вы сами должны были это почувствовать.

— Он вас очень интересует?

— Да, — откровенно призналась она. — Я ему многим обязана за это время; он удивительно умеет