Недовольный неудачным исходом моего шестимесячного расследования, я решил выкинуть это происшествие из головы и поехал в Уокинг играть в гольф.

Секретарь клуба представил меня господину по имени Джемс Стенфилд, жившему поблизости. Мы сыграли партию, которую я причисляю к лучшим, когда-либо игранным мною. Стенфилд был очень молчалив, но отнюдь не угрюм. Он выглядел лет на сорок и, казалось, был весь поглощен игрой. Он делал каждый удар с доходившей до смешного заботливостью и с изумительной точностью. Причем никогда не выгонял шар далеко вперед, но лишь настолько, чтобы прибить его к месту назначения. И из 80 ударов, которые составляли партию, я не запомнил ни одного, который был бы чересчур сильным или слишком слабым. Он побил меня на 17-м отверстии, и когда мы при 18-м ударе стояли друг против друга, случилось нечто, придавшее еще большую тревожность этому богатому событиями дню.

Справа от нас был кустарник, за которым, как сказал мне мой партнер, находившийся слева от меня, он первый обнаружил то, что встревожило собаку. Он вскрикнул, и я поспешил к нему. На спине лежал человек с раскинутыми руками и маленьким синим отверстием во лбу. Он был мертв, но еще теплый, – и, по странной случайности, я сразу узнал его: это был один из сыщиков, которые утром на Йолертон-роуд не смогли арестовать человека, проживавшего под именем Томаса Пэгсли.

Как раз перед обедом, в четверг, 3 ноября, снова неожиданно появился мой хозяин. Я не удивилась. За ночь до этого я видела его во сне, и мне казалось невозможным, чтобы он не появился после моих ежедневных горячих молитв. Увидев, что он входит в сад, я почувствовала дикую радость. Если бы он увидел меня в эту минуту, он бы все узнал и понял. Но пока он подошел и я впустила его, мое самообладание вернулось ко мне. Я, вероятно, показалась ему только обыкновенной, хорошо воспитанной и умеющей держать себя горничной. Он переоделся и сейчас же ушел играть в гольф. Войдя в комнату, чтобы почистить и убрать снятое им платье, я обнаружила, что он повесил его в стенной шкаф и, по-видимому, запер его. Это открытие, которому предшествовали многие другие, дало новый материал для моих размышлений. Я решила внимательно прочесть завтра газету. Мне становилось все яснее, что в жизни моего господина было нечто, тщательно скрываемое им от света. Я еще более убедилась в этом, найдя спрятанный в верхнем ящике револьвер. Купец, имеющий бюро в Сити и виллу, дающую ему возможность играть в гольф за городом, обычно не носит с собой заряженного револьвера. Мое сердце возбужденно билось, когда я взяла в руки револьвер и играла им. Я забыла о равнодушии моего хозяина ко мне. Я не считалась с тем, что он никогда не уделил мне лишнего взгляда, несмотря на то, что я красива и могла бы насчитать немало поклонников, восхищавшихся моим лицом и фигурой. Все же я надеялась завоевать его сердце если бы мне удалось подойти к нему поближе. Я чувствую это, хотя никогда не думала ничего подобного о каком-либо другом мужчине. Я думаю что он по своей натуре холоден и недоступен.

Если бы он только подозревал, какая пламенная страсть к нему пожирает меня день и ночь, он сбросил бы свою холодную, таинственную маску и уделил бы мне в своей жизни место, по которому я тоскую.

Я стояла еще безо всякого дела в его комнате и смотрела на запертый шкаф, когда, к моему удивлению, вошел мужчина – худой, неприятной внешности, с впалыми щеками и щетинистыми рыжеватыми усами. Я нелегко пугаюсь, но меня кольнуло в сердце, когда он запер за собой дверь.

– Что вам нужно? – спросила я резко. – Как посмели вы войти сюда?

Он строго посмотрел на меня, и я тотчас же поняла, что ошиблась: он не был, как мне показалось вначале, одним из моих поклонников, которых мне с большим трудом удавалось держать на расстоянии.

– Мисс, – начал он, – я полицейский чиновник. Вы производите впечатление благоразумной девушки. Ответьте добросовестно на мои вопросы, помогите мне в исполнении моего долга, и вы будете вознаграждены.

Я несколько минут молча смотрела на него. Не думаю, чтобы я покраснела или как-нибудь иначе выдала испуг, охвативший мое сердце. Мой господин был в опасности. Я лихорадочно думала: «Как спасти его? Как спасти его?»

– Ваш хозяин вернулся приблизительно час тому назад? – продолжал этот человек. – Теперь он ушел играть в гольф? Покажите мне платье, в котором он вернулся домой.

– Откуда вы знаете, что он переодевался? – спросила я.

– Я видел, как он пришел и ушел снова, – гласил спокойный ответ. – Это спальня, не так ли?

– Конечно, – подтвердила я.

– В таком случае платье, которое он снял, вероятно, здесь. Где же оно?

– Не знаю. Я сама искала его вещи и хотела только что посмотреть в ванной, не оставил ли он их там.

Он направился к ванной комнате и вошел туда.

Он покинул комнату лишь на мгновение, но этого времени для меня было достаточно, чтобы вынуть револьвер из ящика с галстуками и опустить его в карман.

– Он вовсе не пользовался ванной, – сказал сыщик, снова подходя ко мне. – Я хотел бы, чтобы вы присутствовали при том, как я обыщу шкаф.

Я не противоречила, и он быстро обыскал два отделения шкафа. Когда очередь дошла до нижнего ящика, оказалось, что тот заперт. Сыщик тихонько свистнул.

– Есть у вас ключ отсюда? – спросил он.

– Нет, он у моего хозяина.

Он не медлил ни секунды, даже не извинился, а просто взломал вынутым из кармана инструментом замок и склонился над содержимым ящика. Думаю, что этот человек привык говорить лишь самое необходимое, но я услышала, как он, обрадованный находкой, стал напевать себе под нос. Когда он встал, торжествующая улыбка играла на его губах.

– В котором часу вы ожидаете вашего хозяина? – спросил он.

– Не знаю точно, – ответила я, – он обедает в клубе, потом играет партию в гольф. Около 4 или 5 должен был бы вернуться.

Сыщик подошел к окну и поглядел на площадку для гольфа. Я тоже посмотрела в окно. Вдали виднелись