– Ты... ты это сама?!

– Я художник, Бу. Для меня это всего лишь очередной холст, причем не слишком увлекательный. А теперь иди, подольстись к Ните. Пока что она умудрилась никого не ударить ножом, но до вечера времени еще много.

– Сначала нам нужно поговорить. Насчет вчерашнего.

Блу сухо поджала губы.

– Я не могу оставить ее. Ты же знаешь, какова она.

– Всего один час, и я заберу тебя отсюда.

Но Блу уже отошла.

Эйприл помахала ему поверх головы Райли. На миг старый сундук былых обид открылся вновь, но, заглянув в него, Дин увидел одну лишь пыль. Если захочется, он вполне может подойти к матери, просто чтобы потрепаться о том о сем.

Именно так он и поступил. Эйприл предпочла пойти на праздник в джинсах, соломенной ковбойской шляпе и облегающем топе, выглядевшем винтажным Пуччи.

– Бас-гитарист, пожалуй, может стать довольно сносным музыкантом, если будет пахать день и ночь, – заметила она, кивнув в сторону группы.

– Видел Блу? – взволнованно затараторила Райли. – Я сначала ее не узнала. Смотрится совсем как большая, и все такое.

– Иллюзия, – сухо бросил Дин.

– Мне так не кажется, – хмыкнула Эйприл, глядя на него из-под широких полей ковбойской шляпы. – И сомневаюсь, что те мужчины, которые ее добиваются, согласятся с твоим мнением. Она кажется безразличной к их ухаживаниям, но от нашей Блу ничто не ускользнет.

– Моей Блу, – услышал он свой голос.

Эйприл мгновенно оживилась.

– Твоя Блу? Та женщина, которая собирается через два дня покинуть город?

– Никуда она не уедет.

– В таком случае у тебя мало времени, – встревожилась Эйприл.

К ним подошел мужчина в бейсболке, низко надвинутой на лоб, и больших серебряных очках-консервах, закрывающих глаза. Райли слегка подпрыгнула.

– Па! Не думала, что ты придешь!

– Я же обещал.

– Знаю, но...

– Но я столько раз подводил тебя, что ты мне не поверила.

Он оставил дома серьги и браслеты и надел скромную оливково-зеленую футболку и джинсовые шорты. Но никакая маскировка не могла скрыть этого знаменитого профиля, и уже сейчас на него с любопытством таращилась женщина с младенцем на руках. Эйприл внезапно заинтересовалась оркестром. Дин, и без того не слишком хорошо соображавший сегодня, переводил взгляде матери на отца, не в силах осознать, что происходит между этими двумя.

– Это, случайно, не Блу идет к нам? – спросил Джек.

– Правда, красавица? – оживилась Райли. – Она самая лучшая художница в мире! Знаешь, Дин так и не захотел посмотреть на ее картины в столовой! Скажи ему, па. Скажи, какие они чудесные.

– Они... необычные.

Блу оказалась рядом до того, как Дин успел спросить, что это значит.

– Вот это да! – ахнул Джек. – Потрясающе!

Блу залилась краской, как всегда, стоило Джеку обратиться к ней.

– Это временно. Слишком много хлопот, – пробормотала она.

Джек ухмыльнулся.

Блу повернулась к Райли:

– Мне неприятно сообщать дурные вести, но Нита требует тебя.

Толпа на миг расступилась, и Дин увидел яростно махавшую рукой Ниту. Блу нахмурилась и покачала головой:

– Ее хватит инфаркт, если она немедленно не успокоится. Предлагаю не спешить со «скорой».

– Блу вечно отпускает такие шуточки, – громко заметила Райли, – но она любит миссис Гаррисон.

– Вы опять пили, юная леди? По-моему, мы уже беседовали на эту тему.

Блу схватила Райли за руку и увела.

– Похоже, сюда идут, – пробормотал Джек. – Мне лучше постоять в сторонке.

Едва он отошел, рядом появились судья Хаскинс и Тим Тейлор, директор местной школы.