изящной мебелью или дотрагиваясь до гладких полированных изгибов.

Ее старая жизнь начала казаться нереальной, и все чаще и чаще Ноэль приходилось напоминать себе, что ее присутствие в белом каменном доме только греза.

Со дня приезда Ноэль в Сассекс прошло шесть недель, когда она, проснувшись, обнаружила, что ее тело отвергло горькое семя, которое Ноэль силой заставили принять в себя. Ликуя, она закружилась в танце по голубой спальне и, под конец, обхватив рукой один из столбиков кровати, радостно изогнулась в дуге.

Затем, застегнув юбки вокруг талии, она постаралась осознать, что, наконец, была свободна. Ее кошмар закончился. Она могла вернуться к жизни, которую понимала, вернуться, наконец туда, где ее уважали.

Усевшись на пол и подняв колени к подбородку, Ноэль обдумала возвращение к своей прежней жизни. Голые пальцы ее ног зарылись в ковер, и она рассеянно протянула руку, чтобы погладить мягкий ворс. Такая милая комната, в голубых и белых тонах, такая умиротворяющая и чистая. Она будет скучать по этой спальне.

Отдернув руку от ковра, Ноэль произнесла особо грязное ругательство и заставила себя подняться с пола. Позднее, закончив одеваться, она попыталась вернуть себе утерянное ощущение радости, но так и не смогла. Облегчение, которое она испытывала при мысли о том, что не беременна, все еще присутствовало, но вместе с тем ей было грустно от того, что придется покинуть этот красивый дом.

Слишком поздно Ноэль поняла, что для нее было бы намного лучше никогда не жить здесь. Только теперь она осознала, насколько жалкой и безрадостной казалась ее старая жизнь, по сравнению с этой.

Задрапировав на плечах шаль серовато-коричневого цвета и подобрав свой экземпляр Робинзона Крузо, она решила посидеть в саду до начала уроков. Ей необходимо было разобраться в мыслях.

В утреннем воздухе все еще ощущалась легкая прохлада, когда она вышла из дома. Пристально оглядевшись, она постаралась запечатлеть в памяти кирпичную стену, покрытую ароматной жимолостью, фонтан с его каменным купидоном, и, наконец, неизбежно призналась себе, что не хотела уезжать. Она оказалась пойманной в ловушку этим домом и способом существования, который он олицетворял. Как будто дала согласие набросить на себя сети в ночь приезда сюда. Тогда эта сеть казалась едва заметной — тонкая, хрупкая вещица, которую можно будет легко сбросить. Теперь было слишком поздно. Ноэль наконец осознала, что избавиться от этих пут будет непросто. Это паутинное плетение оказалось намного прочнее и запутаннее, чем представлялось на первый взгляд.

Ноэль, присев на край фонтана, погрузила руку в холодную воду и попыталась проанализировать изменения, произошедшие с ней за прошедшие недели. Она вспомнила ту поездку в экипаже, который привез ее сюда, вспомнила и ту торжественную клятву, которую она дала, пообещав отомстить за себя Куину Коупленду. Что же случилось с этой клятвой? Неужели она забыла о ней, смягчившись от этой новой жизни? Не притупила ли роскошная жизнь силу ее воли, сделав мягкой и уязвимой, неспособной бороться с тем, что ее не устраивает?

Нет! Каждая клетка ее тела запротестовала. Возможно, теперь она стала более уязвимой, но ее ненависть к Куину Коупленду горела в ней так же сильно, как и в ту ночь, когда он ее изнасиловал. Несмотря на то, что сейчас Ноэль была не ближе к мести, чем той ночью, она знала с пугающей уверенностью, что наступит день, когда она выполнит свое обещание.

Чувствуя себя несколько лучше, она встала и пошла бродить по саду, наслаждаясь прогулкой, возможно, в последний раз. От земли исходил насыщенный, сладковатый запах, поскольку с каждым днем она все больше прогревалась. Ноэль повернула лицо к солнцу.

— О, вот ты где, — в сад примчалась Констанс. — Утро сегодня просто замечательное, так что давай побалуем себя и проведем наш урок здесь. Видит Бог, мы должны воспользоваться моментом и насладиться сполна, поскольку к вечеру почти наверняка пойдет дождь.

Присев на каменную скамью, она протянула несколько листков бумаги Ноэль.

— Почему бы тебе сразу не начать со списка вверху страницы? Ты так быстро учишься, что я не вижу причины останавливаться на простых словах.

Ноэль посмотрела на бумаги в протянутой руке Констанс, но вместо того, чтобы взять их, она подошла к фонтану и, наклонившись, подобрала свой экземпляр Робинзона Крузо с места, где ранее оставила его на гравии.

— Если Вы не возражаете, миссис Пэйл, вместо этого я бы хотела прочитать вам это.

Констанс слегка повернула голову.

— Значит, — спокойно произнесла она, — это все-таки случилось.

Ноэль улыбнулась, и, горделиво выпрямив спину, присела возле Констанс. Она открыла книжный том и начала нерешительно читать.

— «Я родился в 1632 году в городе Йорке в зажиточной семье иностранного происхождения: мой отец был родом из Бремена, и основался сначала в Гулле…»

Она обретала уверенность с каждым новым прочитанным абзацем, и слова давались ей все легче и легче. Иногда она спотыкалась, иногда задерживалась на гласной дольше, чем требовалось, или упускала согласную, но к концу первой главы стало очевидно, что Ноэль умела читать.

Закончив, она подняла глаза и смело встретила взгляд своего учителя. Широко улыбаясь, Констанс смотрела на нее с нескрываемой гордостью.

— Ноэль, ты — удивительная девушка. Ты должна гордиться собой.

— Так же как и ты, Констанс.

Ноэль вскочила, услышав прервавший их голос. Повернувшись, она наблюдала, как Саймон Коупленд выступает из глубоких теней рядом с домом. Он шел к ним легким шагом. Его внушительная фигура была одета хорошо подогнанным темным сюртуком, брюками цвета буйволовой кожи и горчичным жилетом.

— Саймон! — воскликнула Констанс, вскочив со своего места. — Ты не говорил мне, что собираешься приехать, — два едва заметных розовых пятна расцвели на ее скулах.

— Я был неподалеку, — проговорил он, и его американский акцент показался неуместным в английском саду. — Этой ночью мы с Ллойдом Грэмом были в Хайтауерс, и я подумал, что было бы неплохо заглянуть к вам и проверить, как вы здесь, прежде, чем я вернусь в Лондон. И, как я вижу, все очень хорошо.

Он медленно отметил все изменения во внешности Ноэль, которые произошли благодаря отдыху и хорошему питанию. Ее тело все еще казалось слишком худым, особенно в отвратительном платье огромного размера, которое было на ней, но ее лицо потеряло то изголодавшееся, замученное выражение.

— Я приношу свои извинения за то, что не сказал тебе, что приеду, но я все решил в последнюю минуту. У меня не было времени послать тебе весточку. Вообще-то, я надеялся сделать сюрприз.

И вновь его пристальный взгляд скользнул к Ноэль.

— Но, как оказалось, сюрприз приготовили для меня. Так значит, ты теперь можешь читать.

— Миссис Пэйл была так добра, что согласилась быть моим наставником, — она проговорила это спокойно и четко, как и учила ее Констанс.

Саймон послал своему партнеру восхищенную усмешку.

— Конни, ты и вправду образец совершенства. Существует ли такое дело, с которым ты бы не справились?

— Я вовсе не образец, Саймон, — едко ответила Констанс. — Я уже умела читать. В данном случае, это успехами Ноэль нужно восхищаться. Она необыкновенно решительная девушка.

— Я уже заметил. Ну, Ноэль, теперь, когда ты научилась читать, что станет следующим предметом изучения? Живопись? Музыка? — затем, с неприязнью взглянув на ее платье, он добавил. — Мода?

Покорно поднявшись со своего места, Ноэль взглянула на них обоих.

— Продолжения не будет. Я возвращаюсь в Лондон.