завитков, щеки пылают, нос кажется рыжим от веснушек. Но ни в изгибах ее роскошного тела, ни в ярко- красных трусиках, свисавших с умелых пальчиков, не было и следа невинности.

Прошлая ночь была безумством. Она либо приказывала ему, как владычица и властительница, либо лежала в его объятиях, мягкая и безвольная. Он получил куда больше удовольствия, чем от всех прежних любовниц, вместе взятых, и теперь не мог дождаться, пока все начнется сначала.

— Иди сюда.

— Ни за что. Я голодна. Что ты мне принес?

— Ничего. Развяжи полотенце. Она намотала трусики на палец.

— Пахнет кофе.

— Это твое воображение.

— Сомневаюсь. Наливай. Я сейчас приду.

Он закрыл дверь, снова улыбнулся и вытащил белый бумажный пакет с кофе и булочками. Парень за прилавком узнал его, так что Рену пришлось давать автографы для всех его родственников, но настроение было слишком благодушным, чтобы сердиться.

Дверь ванной распахнулась, и Рен едва не пролил кофе. Она стояла на пороге, как в рамке, в черной шали и красных трусиках, купленных вчера Реном под влиянием порыва.

— Ты именно это имел в виду?

— Даже еще лучше.

Изабел улыбнулась, повела плечами, позволив шали соскользнуть. К тому времени когда очередь дошла до кофе, он оказался холодным как лед.

— Как же мне понравился Сан-Джиминьяно, — заявила она по пути домой. — Я могла бы остаться там навсегда.

Он скрыл улыбку и включил «дворники».

— Снова собираешься дать мне денег?

— Пижон, да если кому и давать деньги за сексуальные услуги, так это мне, потому что я была чертовски хороша. Признай это.

Изабел выглядела настолько довольной собой, что он не посмел возражать.

— Что и говорить, мировой класс!

— Я тоже так думаю.

Он рассмеялся и хотел поцеловать ее, но стоило снять руки с руля, как она немедленно стала ему выговаривать.

Положив ногу на ногу, она лениво играла босоножкой, свесившейся с большого пальца.

— Если бы ты дал мне номер, то какой именно?

— Номер?

— Скажем, класс.

— Ты хочешь, чтобы я дал тебе класс?!

Как раз когда он вообразил, будто Изабел уже ничем его не удивит, она бьет его прямо по голове своим персональным нумератором с «хлопушкой»!

— Ну да.

— Не считаешь, что это немного унизительно?

— Нет, ведь это я тебя прошу.

Но Рен был отнюдь не дурак и мог с первого взгляда распознать змеиное гнездо.

— А зачем тебе это надо?

— Не потому, что хочу посоревноваться со всеми твоими любовницами, не льсти себе. Просто хочу знать оценку моего нынешнего уровня сексуальности, с точки зрения признанного авторитета. Как далеко я зашла. И в интересах самоусовершенствования — насколько далеко придется зайти.

— Насчет «далеко»…

— Отвечай на вопрос.

— О'кей. — Он уселся поудобнее. — Буду честным. Ты совсем не номер один. Удовлетворена?

— Продолжай.

Он повернул вправо.

— Номером первым была постигшая все тонкости своего искусства высокооплачиваемая французская путана.

— Значит, француженка.

— Номер два провела юные годы в восточном гареме, и ты вряд ли можешь состязаться с ней, верно?

— Скорее всего. Хотя, думаю…

— Что до номера четвертого… трудно определить. Либо бисексуальный акробат из «Сек де Солей», либо рыженькие близняшки с интересным фетишем. Номер четыре…

— Переходи к делу.

— Пятьдесят восемь.

— Давай веселись.

— А что мне остается делать?!

Она ехидно ухмыльнулась и развалилась на сиденье.

— Я просто тебя испытывала. Видишь ли, я достаточно уверена в себе, чтобы ждать твоих оценок. Вот и хотела посмотреть, как будешь корчиться.

— По-моему, корчился не я один. Может, ты чувствуешь себя немного более неуверенной, чем хочешь казаться.

— Это все трусики. — Она подтянула вышеуказанный предмет одежды прямо сквозь юбку. — Вот уж вещица для отчаявшихся женщин.

— А мне понравилось.

— Я заметила. Надеюсь, ты понимаешь, что теперь тебе придется перебраться на виллу?

Получил! Стоило чуть-чуть расслабиться, как она снова врезала ему «хлопушкой» по голове.

— Ты о чем?

— Я готова спать с тобой, но не жить вместе.

— Вчера мы жили вместе.

— Это было до прошлой ночи.

— Не собираюсь красться на виллу в пять утра, — буркнул он резче, чем надо, нажав на акселератор. — И если воображаешь, что с этих пор мы не будем заниматься любовью, у тебя, должно быть, короткая память.

— Я не сказала, что не позволю тебе оставаться на ночь… время от времени. Но жить в одном доме со мной ты больше не можешь.

— Весьма тонкое различие.

— Но очень важное.

Изабел понимала разницу и подозревала, что он тоже.

Она коснулась браслета. Невозможно оставаться сосредоточенной, если у нее не будет достаточно времени, чтобы передохнуть и собраться с мыслями.

— Учти, между нами только секс, и ничего другого.

Он отвел взгляд от дороги, ровно настолько, чтобы послать ей свою лучшую киллерскую гримасу, но Изабел, ничуть не тронутая, продолжала:

— А совместное житье только все усложнит.

— Не вижу тут ничего сложного.

— Когда двое живут вместе, между ними образуется эмоциональная связь.

— Погоди мину…

— Почему такой перепуганный вид? Ты только подтверждаешь мое мнение. Между нами — кратковременные, чисто физические отношения, без всякого эмоционального компонента. Ты получаешь мое тело, но и только. По-моему, тебе следует радоваться.

Рен, к ее удивлению, помрачнел еще больше. Странно, ведь она только что пообещала ему идеальную связь, по крайней мере с его точки зрения. Должно быть, капризничает, потому что это она излагает