Лиз тоном безупречной светской львицы. Потом повернулась к нему.

— Добрый вечер, Джаред, — сказала она таким тоном, словно перед ней стоял комод.

— Ты заболела? — спросил он. Ее подбородок приподнялся.

— Подхватила тропическую инфекцию в Новой Гвинее. Все нормально.

— Выглядишь ты плохо.

— У меня уже есть мать, — отрезала она. — Вторая мне не нужна.

Джаред отодвинул стул рядом с собой — он заранее позаботился, чтобы туда никто не сел.

— Сядь, пока не упала.

Дейвон быстро обвела взглядом столик. Патрик уже сидел рядом с Лиз.

— Все играешь в свои игры? — процедила она сквозь зубы и села.

Дейвон выглядела такой хрупкой, что казалось, скажи ей кто-нибудь сейчас резкость — и она сломается. Ее пальцы беспокойно теребили салфетку. Вдобавок ко всему Джаред заметил, что она сидит очень тихо. Наверное, устала.

Он негромко спросил:

— Что случилось, Дейвон?

— Я тебе уже сказала. — Она послала официанту улыбку, которой Джаред не дождался. — Я буду «Перрье» с лаймом, пожалуйста.

— «Гленфиддич», — заказал Джаред. — Откуда ты знаешь того рыжего официанта?

Впервые за вечер Дейвон посмотрела прямо на него. Ее глаза, обычно такие выразительные, теперь потускнели, в них не было ничего, кроме отрешенности, и это испугало Джареда сильнее, чем ее бледность и болезненность.

— Это тебя не касается, — так, чтобы никто не слышал, ответила она. — Я думала, что ты сегодня не придешь, иначе бы меня здесь не было. В Нью-Йорке ты обошелся со мной как с грязью, как с надоевшей игрушкой, которую можно сломать или выбросить. Больше мне тебе нечего сказать. Нечего.

— Что за инфекция? Ты была у врача?

Ее пальцы стиснули ручку ножа. Как будто, подумалось вдруг Джареду, она хочет вонзить в него нож и оставить истекать кровью. Медленно. Он добавил:

— Я часто езжу в тропические страны... там нужно быть очень осторожным.

«Осторожным, — подумала Дейвон. — Как ты прав, Джаред». Будь она поосторожнее, ничего бы не произошло. Стараясь говорить бодрее, она ответила:

— Прибереги свои советы для кого-нибудь другого.

Интуиция, которая не раз помогала ему в трудные минуты, на этот раз настойчиво кричала Джареду, что с Дейвон произошло что-то похуже, чем просто недомогание от тропической инфекции, — выглядит она слишком плохо. Нет, что-то определенно не так. Но что?

Алисия, сидевшая во главе стола, храбро пыталась втянуть Джареда в общую беседу. «Может быть, — подумал он, — Алисию так же не волнуют деньги Бенсона, как Дейвон — его капитал?» Сколько он ни наблюдал за ними, Алисия с Бенсоном казались очень счастливой парой.

До встречи с Дейвон ему никогда не приходило в голову размышлять о чувствах женщины. Себя он контролировал полностью, и его чувства — единственное, что его интересовало, — были плотно укутаны в потемки души.

Принесли первое блюдо. Дейвон принялась за салат, не отрывая глаз от тарелки. Джаред едва притронулся к супу, стараясь вовлечь Дейвон в разговор.

— Я привез твое платье, Дейвон, — сказал он. На самом деле он привез все, что она оставила у него в тот вечер: платье, шелковое розовое белье, чулки...

Дейвон поморщилась. С ее вилки сорвался и упал на тарелку кусочек цуккини. Впрочем, цуккини ей никогда не нравились. Особенно в салате. Вдруг она вскочила из-за стола, пробормотала:

— Прошу прощения, — и ринулась в дамскую комнату.

Джаред приподнялся было тоже, но тут же сел обратно.

— Алисия, я очень о ней беспокоюсь, — с нажимом сказал он.

— Я тоже, — ответила Алисия. — Но она ненавидит, когда я тревожусь и суечусь вокруг нее. Поэтому я очень стараюсь ей не надоедать.

— Когда она вернется, я приглашу ее потанцевать. Может быть, мне удастся что-нибудь выведать.

С искренней благодарностью Алисия улыбнулась:

— Ты очень добр, Джаред.

Чувствуя к себе невыразимое презрение, потому что к Алисии он был как раз менее всего добр в прошлом, а в обращении с Дейвон отошел от канонов доброты еще дальше, Джаред спросил дядюшку Леонарда о его венах. Вполуха слушая живописные подробности последней операции, Джаред краем глаза следил за появлением Дейвон.

Когда она вышла из дамской комнаты, он встал и пошел ей навстречу. Она ждала его, высоко вздернув подбородок и даже не пытаясь избежать встречи.

Он непринужденно предложил:

— Потанцуем, Дейвон?

На танцевальной площадке не придется по крайней мере любоваться на еду, подумала Дейвон. «Утреннее недомогание», как это называют, — слишком слабая характеристика. Это круглосуточное недомогание. На краю танцевального круга она повернулась лицом к Джареду, пристально разглядывая крошечных морских коньков на его галстуке.

Чувствуя, как сочувственно сжимается его сердце, Джаред хрипловато спросил:

— Дейвон, что случилось? Ты можешь сказать мне?

Она прикрыла глаза.

— Нет.

Она даже не отрицает, что что-то неладно. Но и рассказывать ему не хочет. И какое он имеет право обвинять ее в этом? Его поведение тем утром в Нью-Йорке было неожиданно непозволительным даже для него самого. Он обнял ее за талию, и в ту же секунду на него нахлынул поток воспоминаний. Ее духи, ее тонкий стан. Все так знакомо. И так желанно.

Он отрывисто пробормотал:

— Мне нужно кое-что тебе сказать.

Она смотрела куда-то за его плечо, и снова его уколола ее странная отрешенность. Чудовищная мысль заставила Джареда без дальнейших обиняков выпалить:

— У тебя что-то серьезное? Рак?

— Нет, — так же безразлично ответила Дейвон.

Его сердце продолжало бешено колотиться, как будто после пробежки.

— Дизентерия — тоже штука малоприятная. Я подхватил ее однажды в Индии. Удовольствие ниже среднего.

Дейвон не ответила. Она продолжала механически повторять движения танца, словно утратив свою природную грацию. Джаред не выдержал:

— Когда твоя мать сказала мне, что ты работала в центре для беспризорных детей и женщин с семейными проблемами, на меня словно тонна кирпичей свалилась. Тебя никогда не интересовали никакие мои деньги, Дейвон, теперь я это понял... Я очень сожалею о тех своих словах.

— Мама слишком много говорит, — безо всякого выражения отозвалась Дейвон.

Может быть, он подсознательно ожидал, что после его извинений Дейвон бросится ему на шею? Ему никогда не случалось извиняться перед женщинами. Откуда ему знать, что следует за извинениями? Но если он ожидал мгновенного прощения, то сильно ошибался. Дейвон продолжала двигаться, словно заводная кукла Барби, о которой она уже однажды упоминала в разговоре. Джаред более настойчиво повторил:

— Я был не прав по отношению к тебе. Я прошу прощения.

Ее ресницы опустились, скрывая выражение глаз.

— Хорошо, — сказала она.

— Я могу остаться до завтрашнего вечера. Может быть, пообедаем вместе, Дейвон?