– Простите меня, королева, – прошептал Ллевелин.

Он придержал своего коня, чтобы между ним и Ллиэн осталась прежняя дистанция. Однако в глубине души он понимал, что прав. Мало кто из людей-мужчин мог устоять перед красотой эльфийских женщин. Поэтому большинство знатных дам Логра издавна старались, чтобы больше нравиться своим мужьям, подражать бледности, изяществу и безмятежному спокойствию тех, кого человеческие легенды порой называли феями, порой – ундинами, сильфидами, белыми дамами или духами леса. Отсюда в королевстве повелась мода на батистовые сорочки, покрывала из тонкого льна, закрывающие голову и шею и делающие лица более узкими, на длинные рукава, полностью скрывающие руки и доходившие до кончиков пальцев, или высокие остроконечные шляпы с вуалями, – одним словом, на всё, что помогало казаться выше, тоньше и бледнее. Девушки пудрили лица и почти ничего не ели – вплоть до голодных обмороков, и страдали в тесных узких платьях, в которых невозможно было свободно дышать. И все только для того, чтобы походить на эльфиек…

Ллевелин пожал плечами. Что бы там ни говорила королева, ни один молодой человек не устоял бы перед эльфийкой – если только не боялся эльфийских чар… А такое тоже нередко бывало.

Окрик, раздавшийся впереди, отвлёк Ллевелина от его мыслей. Утёр и Тилль-следопыт нашли убежище, где можно было остановиться на отдых.

Это оказалась пастушья хижина, где зимой никто не жил, сложенная из грубых камней и почти не защищавшая от ветра и дождя. Однако на короткое время она могла бы дать иллюзию тепла и уюта.

Поскольку хижина была совсем маленькой, эльфы, для которых дождь совершенно не был помехой, остались снаружи вместе с лошадьми.

Гуирр – паж рыцарей – пытался разжечь в хижине огонь, что, учитывая окружающую сырость, было настоящим подвигом, и когда ему наконец это удалось, все собравшиеся наградили его аплодисментами. Мьольнир сменил промокшую одежду, но продолжал ворчать до тех пор, пока высокий паж гномов в красной ливрее не принёс первый кувшин вина из съестных припасов.

Вскоре из хижины послышался смех и весёлые возгласы. От небольшого костра вовсю валил дым. К нему примешивался дымок от трубки Цимми. Лёгкий медовый запах табака был приятным и успокаивающим. Эльфы, сидя у порога хижины, тоже ели и перебрасывались шутками, явно желая развеселить гномов; потом королева Ллиэн и сама рассмеялась, услышав смешную историю, рассказанную мастером-каменщиком Цимми, а следом за ней расхохотались и остальные.

Все ещё улыбаясь, Ллиэн протянула длинную изящную руку к Родерику, сидевшему недалеко от неё, по другую сторону порога, и прикоснулась к его руке, обтянутой прочным кожаным нарукавником.

– Могу я попросить у вас, рыцарь, серебряную монетку?

Родерик и другие участники экспедиции удивлённо взглянули на неё, но королева, продолжая улыбаться (при этом в уголке её губ появлялась лёгкая складочка, которую Утёр находил очаровательной), повторила:

– Пожалуйста, дайте мне серебряную монетку, мессир.

– Да, конечно, – пробормотал Родерик.

Он начал рыться в своей сумке, ища кошелёк, но Утёр, опередив его, протянул королеве свою монету.

– Пожалуйста, мадам.

Ллиэн поблагодарила его изящным кивком, взяла монету кончиками пальцев и показала её всем собравшимся.

– Вы видите её, мессиры? Серебряная монетка, совсем новая!

Она позвала в свидетели Фрейра, и варвар с довольным смешком подтвердил, что монета настоящая. Он даже попробовал её на зуб.

– Благодарю вас, господин Фрейр, – сказала Ллиэн, забирая монету и сжимая её в правой руке. – Значит, она не фальшивая? Настоящая королевская монета?

– Да, будьте уверены!

Королева с лёгкой усмешкой подмигнула Утеру, потом подняла левую руку и щёлкнула пальцами. Когда она разжала правую руку, на её лице появилось разочарование.

– Ах, какое несчастье, мессир Утёр! Ваша монетка… прекрасная серебряная монетка…

На её ладони лежал обычный медный грош.

– Ну и ну! – воскликнул Фрейр. – Вы это видели? Видели?

Ллиэн улыбнулась, но тут же укоризненно нахмурилась.

– Господин Фрейр! Как вам не стыдно! Вы забрали монетку мессира Утера?

– Я?

Эльфийка обошла вокруг костра, приблизилась к варвару-гиганту и запустила руку в его густую шевелюру.

– Вот она! – воскликнула Ллиэн, снова держа в руках монету из серебра.

Фрейр, как громом поражённый, посмотрел на неё, но потом оглушительно расхохотался, а к нему присоединились и остальные.

Цимми улыбался уголками губ – он был слишком ошеломлён, чтобы смеяться во весь голос. Конечно, это был нехитрый трюк, из тех, что показывают детям бродячие фокусники, но, однако, он не мог понять, как эльфийке это удалось. Он набивал трубку, продолжая размышлять над этим вопросом, не обращая внимания на смех и возгласы остальных.

Тилль-следопыт тоже не смеялся.

Он молча встал, принюхиваясь к запахам, принесённым ветром, словно гончая, и пристально