Марионетта замерла рядом с дедом. В голове ее роился миллион мыслей и миллион вопросов, на которые она не могла дать ответ. Что он здесь делает? Должна ли она признаться, что знает его? Расскажет ли он отцу, что они уже встречались? Упомянет ли клуб «Атлас»? Скажет ли о Сильвии и о том, чем та зарабатывает на жизнь?

Затем этот момент, показавшийся ей вечностью, прошел. Аттилио повернулся к стойке, где стоял перепуганный отец, сжимавший в руке большой нож, которым он резал хлеб для бутербродов. На какое-то мгновение Марионетте даже пришла в голову забавная мысль, что папа сейчас перегнется через стойку и вонзит этот нож в сердце непрошеного гостя. Реальность, разумеется, оказалась куда более мирной.

— Доброе утро, сэр. — Голос Томмазо Перетти слегка дрожал. — Чашку чаю?

Аттилио Моруцци улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Нет, спасибо. Синьор Перетти, не так ли? Я знаю, вы знакомы с моим отцом.

— Мы встречались.

Несколько человек с напряженными лицами тихонько выскользнули из кафе. Другие смотрели в сторону, тихо переговариваясь и делая вид, что все в порядке, хотя просто не решались уйти.

Совсем не к месту Марионетта подумала, что Аттилио красив. Хотя его красота и была зловещей. Как бы прочитав ее мысли, он повернулся и улыбнулся девушке. Она, покраснев, опустила глаза.

— Не мог бы я пригласить вашу дочь на чашку чаю всего на часок? Обещаю вернуть ее в целости и сохранности.

Все потрясенно молчали. Наконец Томмазо заговорил:

— Марионетту? Вы хотите пригласить мою Марионетту на чай? — В его голосе слышались визгливые нотки.

— Совершенно верно. — Аттилио снова взглянул на девушку. — У вас очень красивая дочь. Надеюсь, вы ничего не имеете против, signor.[13] Я не сделаю ей ничего плохого, уверяю вас. Кроме того, сегодня пятнадцатое августа. Ferragosto.[14] Если бы мы жили в Италии, то сегодня бы был выходной.

Все потеряли дар речи. Томмазо нервно, со стуком, положил нож. Взоры присутствующих обратились на Марионетту, которая нелепо сжимала поднос с грязными чашками, слушая, как ее тут обсуждают. Она почувствовала слабую руку деда, тянущую ее за фартук. Дед еле заметно качал головой, боясь вымолвить хоть слово. Но она поняла, что он хочет сказать. «Не ходи, — молча умолял он, — ни за что не ходи…»

Затем, к своему удивлению, Марионетта услышала голос отца.

— Очень хорошо, синьор Моруцци. Если вы обещаете не причинить ей вреда.

— Как раз наоборот. У меня самые лучшие намерения. — Он говорил вежливо, с типичным лондонским акцентом.

— Папа! — Марионетта не верила своим ушам. — Папа! Я не хочу никуда идти с этим…

— Basta![15]— рявкнул отец, стараясь не встречаться взглядом с дочерью. — Сегодня в Италии национальный праздник. Этот джентльмен прав. Снимай фартук и иди!

Как в замедленной съемке, Марионетта отпустила поднос, который кто-то взял у нее из рук. Развязала тесемки фартука, аккуратно его сложила и отдала деду. Он смотрел на нее, и в его глазах читалось отчаяние. Наконец она произнесла:

— Хорошо, папа. Если ты так хочешь.

Аттилио открыл ей дверь.

— Готовы? — спросил он, подняв одну бровь.

Они вместе вышли из кафе на залитую солнцем улицу. Марионетта слышала, как перешептываются прохожие. Ну, еще бы! Ведь она шла рядом со знаменитостью. Все в Сохо, казалось, знали Аттилио Моруцци, и теперь настала ее очередь.

Далеко идти не пришлось. Они подошли к знакомой деревянной двери с бронзовой табличкой.

— Клуб «Атлас», — холодно заметила Марионетта. — Вы же сказали отцу, что приглашаете меня на чай.

— Так оно и есть. Но я не люблю шумных мест, а у мадам Валери сейчас очень много народу.

Дверь им молча открыл все тот же рыжий мужчина с оспинами на лице.

— Вы знакомы с Уолли Уолласом? — поинтересовался Аттилио. — Он мой коллега. Поднимайтесь по лестнице, вот умница. Уолли, поставь чайник, хорошо? — Его голос стал резче, когда он заметил удивленный взгляд Уолли. — Да, именно чайник. Ты ведь знаешь, что такое чайник, не правда ли?

Он провел Марионетту по уже знакомому ей коридору в клуб. На этот раз, как заметила с упавшим сердцем девушка, там никого не было.

— Присаживайтесь. — Аттилио выдвинул для нее стул. Но она направилась к окну.

— Я предпочитаю постоять, — сказала Марионетта. Она отодвинула атласные занавески в сторону и выглянула на улицу. Люди со сосредоточенными лицами торопились за покупками и думали, скорее всего, о разных пустяках: из чего приготовить сегодня жаркое, нельзя ли купить нейлоновые чулки дешевле на рынке на Руперт-стрит. «Как же им повезло, — подумала девушка, — у них такая спокойная, тихая жизнь». Неожиданно она отчаянно им позавидовала. Теперь Марионетта была уверена, что ей спокойная жизнь не светит.

Аттилио Моруцци подошел и встал рядом.

— Замечательно, правда?

Она непонимающе взглянула на мужчину.

— Сохо, — просто добавил он.

— А какая вам разница? — с горечью спросила она. — Ведь это вы и люди, подобные вам, все здесь испортили, превратили в помойку. Я знаю, чем вы занимаетесь, синьор Моруцци. У меня брат полицейский.

К ее удивлению, он расхохотался.

— Антонио? Я все про него знаю, милочка. — Марионетта еще раз бросила удивленный взгляд. — Боюсь, он не придет к вам на выручку.

— Разве меня надо выручать?

— Разумеется, нет. Я шучу. Но вы не правы насчет меня и Сохо, — заговорил Аттилио серьезно. На мгновение ей показалось, будто под этой скользкой внешностью она разглядела что-то человеческое. — Я обожаю это место. Я здесь вырос. Знаю каждый дюйм, как и вы, Марионетта. Мы не так уж отличаемся. Оба родом с Сицилии, оба любим Сохо. У нас много общего.

Она с отвращением отодвинулась.

— Не согласна. У нас нет ничего общего, signor. И, если вы хотите, чтобы я на вас работала, выбросьте эту мысль из головы. Ваш брат уже предлагал мне работу, и я сказала ему, что думаю о вашем… заведении! — Она сделала ударение на последнем слове, удивленная своей смелостью. Но что ей терять? Собственный отец ее предал, заставил прийти сюда, унизил ее перед этим гангстером.

Мужчина подошел поближе и легко коснулся рукой ее лица. Она почему-то удивилась мягкости этого прикосновения.

— Я совсем этого не хочу, — произнес очень тихо Аттилио. Он повернул ее лицо, заставив смотреть на себя. Взгляд у него был далеко недобрый.

Марионетта оказалась в западне, за спиной — окно, перед ней — Аттилио Моруцци, путь к спасению закрыт. Сердце девушки билось так сильно, что она была уверена, он услышит ее стук.

— Не надо бояться, — сказал мужчина. — Ты как маленькая пташка в ловушке… Я не сделаю тебе ничего плохого, Марионетта. Я считаю тебя очень красивой молодой женщиной. — Лицо его находилось совсем близко.

Она замерла. Ведь не собирается же он поцеловать ее? Но Моруцци неожиданно отошел и быстро направился в другой конец комнаты к бару.

— Мне нравится твой характер, твое мужество. — Его голос эхом отдавался в пустой комнате. Он уже подошел к бару и налил себе виски. — Не стану скрывать, мне нравится и твоя внешность. То, что тот паренек в кафе сказал… насчет твоих ног, он абсолютно прав. Приодеть тебя, и ты бы выглядела