места. Он просто боялся выпустить ее одну, пока он будет парковать машину. Неужели все жители Ньюпорт-Бич явились сегодня в больницу?

     — А что от тебя требуется ребенку?

     Этот вопрос полегче.

     — Любовь. — Она чуть не выплюнула это слово, задыхаясь от боли.

     Кажется, в следующем ряду есть свободное место. Остается только надеяться, что никто не займет его, пока он доберется.

     — Как насчет ответственности?

     Будь у нее силы, она бы рассмеялась. Услышать об ответственности от человека, который клялся, что свободу он ни на что не променяет.

     — То есть выйти за тебя замуж?

     У нее схватки, сказал он себе. Он не должен обижаться на ее тон.

     — А что во мне плохого?

     — Ничего. — Как любовник, он само совершенство. Но для брака необходимо больше, чем искусство любви. И потом, она не уверена, что сама подходит на роль жены или матери семейства. Ее мать не подходила. Как сможет дочь создать домашний уют? — Но я также не знаю, что в тебе хорошего.

     Природа создала Слейда так, что он всегда искал легкий путь.

     — Мы узнаем друг друга после церемонии.

     Это простое заявление ошеломило ее.

     — Гарретт, никакой церемонии не будет.

     Невозможное его также никогда не смущало. В препятствиях он видел только брошенный ему вызов.

     — Я могу дернуть за веревочки.

     Он серьезен. И, возможно, всемогущ.

     — Меня не интересуют никакие веревки, если только они не на твоей шее. — Она пристально смотрела на Слейда, которого, казалось, не интересовало ничего, кроме узкой щели, в которую предстояло втиснуть машину. — Слейд, я не верю в семейную жизнь.

     Конечно, верит. Просто боится. Он не мог винить ее. В браке всегда есть элемент риска, но это-то и интригует.

     — Зато я верю. Семья идет сразу за «правдой, справедливостью и американским образом жизни» и перед верой в победу моей любимой бейсбольной команды.

     Слейд отстегнул свой ремень безопасности и повернулся к Шейле.

     — Эй, док. Где твоя любовь к приключениям?

     Шейла вцепилась в свой живот. События внутри нарастали.

     — Я сейчас занята, Слейд. Кончай болтать и доставь меня в больницу. Я не уверена, что у меня есть время.

     Слейд выскочил из машины и подбежал к ее дверце. Не успела она запротестовать, как он схватил ее на руки. Даже беременная, она не тяжелая, подумал он.

     Его молнией пронзила мысль, что он держит на руках свою будущую жену и ребенка, и он, улыбаясь, понес ее ко входу в больницу.

     — Ты соображаешь, что делаешь?

     — Так мы быстрее доберемся, — успокоил он.

     Ирония судьбы. Умение вести переговоры всегда было его сильной стороной и спасало из критических ситуаций. Теперь оно втягивало его в такую ситуацию.

     — Я не хочу, чтобы мой сын...

     В другое время Шейла сочла бы происходящее безнадежно романтичным. Сейчас все было просто безнадежно.

     — Или дочь.

     Он принял поправку на бегу.

     — ...или дочь несла то же клеймо, что и я.

     Как серьезно он это сказал!

     — Клеймо?

     Он утвердительно кивнул.

     — Шейла, в слове «ублюдок» до сих пор не меньше боли, чем десятки лет назад. — Он взглянул на нее. Понимает ли она, что он пытается сказать. — Я не хочу, чтобы мой ребенок его слышал. Чтобы оно звенело в его ушах после того, как звук растает в воздухе. Я не хочу, чтобы мой ребенок чувствовал себя не таким, как все, зная, что его отец не побеспокоился даже попытаться создать союз с его матерью.

     Он ее поймал, по глазам видел, что поймал. В ее глазах появилось сочувствие.

     — Тебя, может, и устраивает самостоятельность, но она не помогает ребенку понять, почему у него нет отца и в чем его вина.

     Слейд резко остановился перед тронувшимся автомобилем, но водитель притормозил и помахал, пропуская его. Слейд пошел дальше, продолжая убеждать:

     — Шейла, я хочу быть рядом, чтобы отгонять его страхи. Я хочу быть рядом с ним. И с тобой. — Он улыбнулся ей. — Нам было хорошо вместе.

     — Одну ночь.

     Несмотря на ее героическое сопротивление, он побеждал. Она чувствовала, как быстро сдается.

     Она все еще хорошо пахнет, думал он. Как в ту ночь. Как в его снах.

     — Да, и посмотри, что мы успели создать, — он кивнул на ее живот. — Представляешь, чего мы добьемся, если у нас будет больше времени.

     Он внес Шейлу в вестибюль. Люди смотрели на них и улыбались. Добровольная помощница в столе справок схватилась за телефон и отстучала внутренний номер.

     — Идите прямо в приемный покой, — сказала она Слейду. — Вас уже ждет кресло для перевозки.

     — Слейд...

     Часовня, небольшое узкое помещение, находилась справа. Лучи заходящего солнца, проникая через маленькое витражное окно, окрашивали ковер золотом и лазурью.

     — Шейла, выходи за меня замуж, — прошептал Слейд ей на ухо. — Давай попробуем. Если не сработает, мы всегда можем развестись. Но дадим ребенку незапятнанное начало. Пусть у него будут мама и папа. Законная пара.

     Безумие, подумала она. Полное безумие.

     — Как солонка и перечница.

     Он усмехнулся. Победил.

     — Я буду солью, а ты перцем.

     Ей показалось, что он должен был бы по-другому распределить роли.

     — Почему?

     Его ухмылка стала шире, интимнее.

     — Потому что мне понравился огонь в твоих глазах в ту ночь.

     От его обаяния у нее кружилась голова, точно как тогда. Боль на секунду отпустила, и Шейла почти согласилась.

     — Это безумие.

     Он со смехом отмахнулся от обвинения.

     — Эй, мир немного безумен, но это самое разумное, что я делаю за последние девять месяцев.

     Шейла облизала верхнюю губу.

     — Если я скажу «да»...

     Он порывисто прижался губами к ее губам, следуя за ее языком. Черт побери, она все так же действует на него. Он за нее поборется.

     У Шейлы кружилась голова, она едва дышала. Слейд действовал на нее сильнее, чем родовые