лозунгов — тому не должно быть места в Гоминьдане. Эта позиция известна тов. Сталину. Если он, называя меня, говорит, что я выдвигаю лозунг ухода из Гоминьдана теперь, то он знает, что говорит сознательно неправду».

Он читал мои доклады в Комакадемии, присутствовал на моем выступлении в Московском активе, где я точно и ясно говорил, что не требую на этом этапе развития революции выхода из Гоминьдана, если Гоминьдан исключит представителей правой буржуазии. Товарищи, защищающие ту же самую точку, что и я, не выдвигали ни в тезисах тов. Зиновьева, ни в резолюции шести цекистов, ни в выступлениях тт. Зиновьева и Троцкого на пленуме ЦК лозунга выхода из левого Гоминьдана. Выдумывая несуществующие требования, тов. Сталин скрывает действительный предмет спора. Предметом спора является самостоятельность политики коммунистической партии Китая.

Тов. Сталин не говорит ни одного слова о том, нужно ли хотя бы теперь, с опозданием, которое привело к громадным поражениям революции, создать ежедневную коммунистическую прессу. Нужно ли коммунистам выступать открыто под знаменем коммунизма, нужно ли им для укрепления блока с левым Гоминьданом критиковать всякие колебания его мелкобуржуазных вождей. На этот вопрос надо дать ответ. Тов. Сталин его не дает. Если за этим скрывается сохранение старой политики подчинения Гоминьдану, то китайский пролетариат будет точно так же предан Ван Цзинвеем и Сун Чея-ном как был предан Чан Кайши.

Международное положение и китайская революция Переход Чан Кайши в лагерь контрреволюции и раскол национальной армии — все это неслыханно увеличило опасно

сти, угрожающие китайской революции. Международный империализм не преминет использовать положение. Быть может, он возьмет на себя роль палача по отношению к ханькоускому правительству, чтобы не скомпрометировать до конца Чан Кайши. Перемена правительства в Японии не сулит ничего хорошего[130]. Положение исключительно тяжелое, но ясно, что это именно требует большевистской решимости и смелости. Центр тяжести в данном положении состоит в энергичнейшем проведении мер по обороне Учанского района и подрыве тыла противника путем поднятия рабочих и крестьян.

Поражение китайской революции обостряет наше международное положение, делает угрозу войны более серьезной, чем это было еще зимой. Но было бы детской наивностью думать, что мы можем избежать войны свертыванием нашей китайской политики. Наоборот, только помогая всеми доступными нам силами — к ним, к сожалению, не принадлежит вооруженная помощь — китайской революции. Защитив себя, сохранив Уханьский район, мы внушим противнику убеждение о нашей решительности и сможем сохранить китайскую революцию как союзника.

Первым условием помощи китайской революции является учет уроков поражения, ознакомление международного пролетариата с классовой борьбой, происходящей в Китае, приближение к его пониманию китайской революции не только как национально-освободительного движения, но как классовой борьбы рабочих и крестьян. Поэтому надо окончательно порвать с политикой скрывания в угоду меньшевистской теории китайской революции фактов классовой борьбы, скрывания поражений. Только зная, что происходит в Китае, за что борются китайские рабочие и крестьяне, рабочие Европы будут помогать защите китайской революции. Поеле смятения, вызванного в международном пролетариате предательством Чан Кайши, вчера еще провозглашаемого всей коммунистической прессой в качестве героя освободительной борьбы, только полная гласность в тактических вопросах китайской революции создаст почву для мобилизации сил мирового пролетариата на защиту китайской революции.

К. Радек /Конец апреля — начало мая 1927 г./

Тезисы тов. Сталина под названием «Вопросы китайской революции» были опубликованы в «Правде» 21 апреля, через несколько дней после закрытия пленума ЦК, которому эти тезисы не были предложены и которым они не обсуждались (хотя все члены пленума оставались еще в Москве)[131]. Между тем, тезисы тов. Сталина до такой степени ошибочны, до такой степени опрокидывают вещи на голову, до такой степени проникнуты духом хвостизма, до такой степени способны увековечить уже совершенные ошибки, что молчать по поводу них было бы настоящим преступлением.

1. Недопущение открытого обсуждения теоретических и тактических вопросов китайской революции мотивировалось за последнее время тем, что такое обсуждение оказалось бы на руку врагам СССР. Само собою разумеется, что было бы совершенно недопустимо предавать гласности такого рода факты, за которые могут ухватиться враги, не останавливающиеся, впрочем, перед прямым измышлением «фактов» и «документов». Но в такого рода дискуссии нет решительно никакой надобности. Дело идет об определении движущих сил китайской революции и об оценке основной линии ее политического руководства. Другими словами, дело идет об обсуждении тех самых вопросов, которым посвящены тезисы тов. Сталина. Если эти тезисы могли быть опубликованы, то почему не может быть опубликована их критика?

Неслыханной ошибкой является утверждение, будто обсуждение вопросов китайской революции может повредить нашим государственным интересам. Если бы это было так, то от обсуждения должна была бы отказаться не только ВКП, но и каждая партия Коммунистического Интернационала, в том числе и китайская. Между тем, интересы китайской революции, как и интересы воспитания всех коммунистических партий мира, требуют открытого, решительного, исчерпывающего обсуждения всех вопросов китайской революции и, в первую голову, ее спорных вопросов. Неправда, будто интересы Коминтерна вступают в противоречие с государственными интересами СССР. Отказ от обсуждения ошибок диктуется не интересами рабочего государства, а неправильным, «аппаратным», бюрократическим подходом как к китайской революции, так и к интересам СССР.

2. Апрельское поражение китайской революции есть не только поражение оппортунистической линии, но и поражение «аппаратных» методов руководства, при которых партия ставится перед каждым решением как перед свершившимся фактом; решение объявляется не подлежащим критике, до того как факты обнаружат его несостоятельность, после чего оно столь же автоматически, т. е. за спиною партии, заменяется новым решением, нередко еще более ошибочным — как нынешние тезисы Сталина. Такой метод, несовместимый вообще с развитием революционной партии, становится особенно грозной помехой для молодых партий, которые могут и должны самостоятельно учиться на опыте поражений и ошибок.

Тезисы тов. Сталина опубликованы. По крайней мере, в рамках этих тезисов вопросы китайской революции могут и должны быть обсуждены открыто и всесторонне.

3. Своеобразие китайской революции — по сравнению, например, с нашей революцией 1905 года — коренится прежде всего в полуколониальном положении Китая. Политика, которая игнорировала бы могущественное давление империализма на внутреннюю жизнь Китая, была бы в корне ложной политикой. Но не менее ложной была бы политика, исходящая из абстрактного представления о национальном гнете, без его классового преломления. Основным источником ошибочности тезисов тов. Сталина, как и всей вообще руководящей линии, является неправильное понимание роли империализма и его влияния на классовые взаимоотношения Китая.

Гнет империализма должен служить оправданием политики «блока четырех классов». Гнет империализма приводит будто бы к тому, что «все (!) классы Китая одинаково (!) считают кантонское правительство национальным правительством всего Китая» (речь тов. Калинина, «Известия», 6 марта). По существу дела, это есть позиция правогоминьдановца Дай Цзитао, который доказывает, что ввиду империалистского гнета законы классовой борьбы не существуют для Китая.

Китай есть угнетенная, полуколониальная страна. Развитие производительных сил Китая, происходящее в капиталистических формах, нуждается в низвержении империалистского гнета. Война Китая за национальную независимость является прогрессивной войной, как потому, что вытекает из потребностей экономического и культурного развития самого Китая, так и потому, что облегчает развитие революции английского и мирового пролетариата.