ожидании Фоминой недели, на которой назначен был день свадьбы».

В рассказе Л. Толстого «Дьявол»: «На Красную горку Евгений обвенчался в городе и тотчас же с молодой женой уехал в деревню».

В повести Чехова «Моя жизнь» Михаил и Маша повенчались «вскоре после Фоминой недели».

Как бы ни колебалось из-за лунного цикла время Пасхи и Красной горки, но это всегда весна. Не случайно в «Анне Карениной» говорится: «…на второй день святой, понесло теплым ветром… и на самую Красную горку… открылась настоящая весна».

24 июня (7 июля) празднуется день ИВАНА КУПАЛЫ. Хотя церковь поминает в этот день Иоанна Крестителя (Предтечу), на самом деле Иван Купала — дохристианский славянский праздник, посвященный борьбе со злыми духами с помощью огня и разного рода растений. В ночь на Ивана Купалу жгли костры, устраивали игры и пляски. Гоголь посвятил этому таинственному празднику свой чудесный рассказ-быль «Вечер накануне Ивана Купалы».

Праздник ТРОИЦЫ — передвижной, он отмечается на 50-й день после Пасхи. (В отсчет включается и самый праздник Пасхи.) Отсюда и другое его название — ПЯТИДЕСЯТНИЦА, так как он приходится на седьмое воскресенье после Пасхи. Седьмой от Пасхи четверг именуется СЕМИК.

Праздник Троицы издревле был связан с культом растительного мира, большое место в нем всегда уделялось поклонению деревьям и другим растениям, отсюда и обычай украшать дома березовыми ветвями. Один из обрядов описан во второй главе «Евгения Онегина» (строфа XXXV), где о Лариных говорится:

ЗАРЯ, или ЗОРЯ (другое название — ЛЮБИСТОК), — пахучая травка, которую во время троицкого богослужения следовало оросить слезами, дабы очиститься от грехов.

Гоголь, всегда интересовавшийся народными обычаями, записал в своей карманной книжке: «Троицын день и семик — не работают три дня: заплетают венки, поют песни; хороводный праздник, оканчивающийся бросанием венков в реку».

Праздничные гуляния происходили в семик как в селах, так и в городах. «На Ярилином поле по семикам городское мещанство устраивало гулянье», — пишет А. М. Горький в «Жизни Матвея Кожемякина». В Москве подобные гулянья происходили в Марьиной Роще.

Ближайшая после семика суббота считалась РОДИТЕЛЬСКОЙ — день поминовения близких родственников.

Сразу после Троицы начинался ПЕТРОВ ПОСТ, длившийся до дня Петра и Павла (29 июня / 12 июля). Так как начало этого поста определялось лунным календарем — по Троице, а конец приходился всегда на один и тот же день, то продолжительность поста была различной — от 5 до 42 суток.

ПЕТРОВ ДЕНЬ — любимые народом ПЕТРОВКИ, середина лета, время сенокоса: «Петровки. Время жаркое. В разгаре сенокос» (Некрасов). Герасим в «Муму» Тургенева «о Петров день так сокрушительно действовал косой, что хоть бы молодой березовый лесок смахивать с корней долой…»

«Аверкий слег, разговевшись на Петров день», — так начинается рассказ Бунина «Худая трава»; именно с Петрова дня можно было есть скоромную пищу.

Константин Левин («Анна Каренина») приступает в своем имении к покосу, не дожидаясь Петрова дня, так как видит «не движимое ветром огромное серо-зеленое море луга». Встреченный старик Фомич говорит ему: «По-нашему, до Петрова дня подождать. А вы раньше всегда косите. Что ж, Бог даст травы добрые. Скотине простор будет».

Далее — знаменитое, классическое описание косьбы, принадлежащее к лучшим страницам русской литературы.

Следующий после Петрова большой пост — УСПЕНСКИЙ. Он длится с 1/14 по 15/28 августа и заканчивается в праздник УСПЕНИЯ (кончины) Богородицы. Успенский пост в народе назывался СПОЖИНКАМИ (или ГОСПОЖИНКАМИ), так как праздник Успения знаменовал собой завершение уборки урожая — спожинать означало дожинать. Слово «спожинки» превратилось в «госпожинки» по созвучию со словом «госпоженка», как иногда называли Богоматерь. Если Бог был господь, то есть господин, то Богоматерь — госпожа.

В «Преступлении и наказании» Достоевского мать Раскольникова пишет, что Лужин, жених дочери, «хочет сыграть свадьбу в нынешний мясоед (то есть время между Петровым и Успенским постом. — Ю.Ф.), а если не удастся, по крайности срока, то тотчас после госпожинок».

В «Былом и думах» А.И. Герцен передает такой разговор:

«— Да ты что это, Анна Якимовна, больна, что ли, ничего не кушаешь?

…

— …да так-с, по-старинному-с, ха, ха, ха, теперь спажинки».

Глава IV повести Л. Толстого «Семейное счастье» начинается с фразы: «Был Успенский пост, и потому никого в доме не удивило мое намерение — говеть в это время». Дело в том, что Успенский пост, или спожинки, соблюдался немногими, и говение в него не считалось обязательным. Только сильные душевные переживания героини «Семейного счастья» побудили ее к говению.

Главный осенний праздник — ПОКРОВ (1/14 октября). История его восходит к 910 году, когда в одном из храмов Константинополя во время богослужения юродивый Андрей и его ученик Епифаний увидели парящую в воздухе Богородицу, которая распростерла над молящимися свое широкое белое покрывало — покров — и произнесла молитву о спасении мира от невзгод и страданий. В дохристианское время праздник знаменовал окончание всех работ по уборке урожая и наступление холодов.

Народ кратко сформулировал значение Покрова в пословице: «До Покрова — осень, за Покровом зима идет». К Покрову крестьяне-отходники возвращались в родные деревни. В поэме Некрасова «Коробейники» праздник этот играет немалую роль для определения времени действия. «Опорожнится коробушка, / На Покров домой пойду», — говорит парень- коробейник, то есть странствующий торговец галантерейным товаром. «Да, трудненько Катеринушке / Парня ждать до Покрова… Чуя близость холодов, Катя пуще разгорается… Вот и праздничек Покров!»

Покров был не только веселым днем окончания всех полевых работ, но и печальным днем рекрутчины. «В приказе сказано, до Покрова нужно свезти рекрут в город», — говорит приказчик барыне в рассказе Л. Толстого «Поликушка».

РОЖДЕСТВЕНСКИЙ, или ФИЛИППОВ, ПОСТ начинался после дня святого Филиппа, то есть 15/28 ноября и заканчивался в рождественский сочельник 24 декабря / 6 января, продолжаясь, таким образом, сорок дней. Это был второй по значению (после Великого) пост.

В характеристике патриархальной четы Лариных («Евгений Онегин») есть строка, ироническое содержание которой ускользает от внимания не только читателей, но и комментаторов романа: «…Два раза в год они говели…» (глава вторая, строфа XXXV). А ГОВЕТЬ надо было не два, а четыре раза в год — по числу постов! Тем самым Пушкин показывает (и это было ясным его современникам), что храня «в жизни мирной / Привычки милой старины», супруги Ларины отнюдь не были ревностными постниками. Надо думать, что говели они только в главные посты — Великий и Рождественский.

Сокращенно в обиходе Филиппов пост назывался ФИЛИППОВКОЙ: «Ноябрь уж приходил к концу, началась Филипповка», — читаем в рассказе Лескова «Житие одной бабы». Но Филипповкой назывался не только самый пост, но и его канун — Филиппово заговенье. ЗАГОВЕНЬЕ, или ЗАГОВЕНЫ, — последний день перед постом, когда разрешалось есть скоромную пищу.

«У меня к Филиппову посту будут и птичьи перья», — говорит хозяйственная Коробочка Чичикову. Домашнюю птицу забивали на зиму в большем, чем обычно, количестве.

Как и в остальные посты, свадьбы в Филиппов пост запрещались. Отсюда и фраза в «Пошехонской старине» М.Е. Салтыкова-Щедрина: «И так как приближались Филипповки, то решено было играть свадьбу в рождественский мясоед».

МЯСОЕД — время, в которое разрешалось есть мясо и отменялись все другие запреты, связанные с