под арест сажал».

Полиция в городах отличалась от полицейских органов в сельской местности.

До 1917 года более или менее крупный город разделялся на ЧАСТИ, то есть своего рода районы. Во главе полиции каждой части стоял ЧАСТНЫЙ ПРИСТАВ. Здесь частный — не в современном смысле «принадлежащий частному лицу», а относящийся к части, полицейской территориальной единице.

Небольшие уездные города на части не разделялись. Тем не менее и в них был частный пристав, ближайший помощник городничего. Таким в «Ревизоре» выведен Уховертов, срочно вызванный городничим для наведения порядка в городе.

Частный пристав со своей канцелярией помещались в ЧАСТНОМ ДОМЕ. При каждом частном доме было арестантское отделение — СЪЕЗЖАЯ, которую в народе иногда называли ХОЛОДНОЙ или СИБИРКОЙ из-за стоявшего в ней холода.

Уховертов докладывает городничему, что полицейский Прохоров «в частном доме, да только к делу не может быть употреблен» (мертвецки пьян). Юмор этой реплики не доходит до современного читателя и зрителя; можно не сомневаться, что в прошлом веке она вызывала взрыв смеха: подумать только, самого блюстителя порядка в пьяном виде привезли в полицию! А мы, по неведению своему, гадаем: в чьем частном доме оказался пьяный Прохоров?

Тем более, что выражение «частный дом» в смысле «дом, принадлежащий частному лицу» бытовало и прежде. Так, в рассказе Тургенева «Клара Милич» описывается «большая зала в частном доме на Остоженке», где происходит концерт; конечно же, это не полицейская контора.

Не случайно Хлестаков, приглашенный городничим переселиться из трактира в его дом, отвечает: «Мне гораздо приятнее в приватном доме, чем в этом кабаке». Сказать в данном случае «в частном доме» значило бы допустить опасную двусмыслицу.

В «Былом и думах» Герцен пишет о том, что его дядя (сенатор) и отец в отношении к крепостным «прибегали к гнусному средству «частного дома», то есть посылали их туда за провинности на сечение. Так, невинное на первый взгляд выражение «частный дом» в старые времена могло иметь весьма зловещее значение.

Полицейские части разделялись на КВАРТАЛЫ во главе с КВАРТАЛЬНЫМИ НАДЗИРАТЕЛЯМИ, помощники которых назывались КВАРТАЛЬНЫМИ ПОРУЧИКАМИ. В народе квартальных надзирателей называли просто квартальными или, уничижительно, КВАРТАШКАМИ. На одну полицейскую часть приходилось 4-5 кварталов. В «Ревизоре» фигурируют трое квартальных: Свистунов, Пуговицын, Держиморда. Фамилия последнего стала синонимом тупого и злобного полицейского служаки.

В комедии Островского «Не было ни гроша, да вдруг алтын» выведен квартальный, выразительно названный так: Тигрий Львович Лютов. Он — «ундер», то есть унтер-офицер.

Самой мелкой полицейской территорией был ОКОЛОТОК, или ОКОЛОДОК, во главе с ОКОЛОТОЧНЫМ НАДЗИРАТЕЛЕМ, но они были не везде, а только в крупных городах. Такой чин сатирически выведен в рассказе Чехова «Хамелеон».

Рядовые постовые полицейские в городах до 1862 года именовались БУДОЧНИКАМИ или БУТОЧНИКАМИ — от слова «будка». Этой мрачной и вместе с тем комической фигуре уделено немало места в произведениях русской литературы. Вооруженный АЛЕРБАДОЙ, то есть длинным копьем с топориком, будочник пребывал на посту в БУДКЕ, окрашенной полосами. Но чаще будка имела вид жилого дома, окруженного огородом, зимой деревянная или каменная будка отапливалась. Будочник не просто стоял на посту, но и жил в будке вместе с семьей. «Будочник» было словом неофициальным, иногда его называли БУТАРЕМ; на то и другое обращение постовой мог обидеться.

Приниженность сочеталась в будочниках с грубостью, взяточничеством, пьянством и рукоприкладством. Типы будочников ярко выведены Гоголем в повестях «Нос» и «Шинель», в повести Пушкина «Гробовщик».

Подчеркивая полицейскую суть самодержавного государства при умственной ограниченности его властителей, Герцен называл Николая I «будочником будочников».

Низшим полицейским чином был и ХОЖАЛЫЙ — рассыльный при полиции, исполнявший разные поручения. В «Муму» Тургенева, когда Герасим начинает странно себя вести, дворецкий посылает «на всякий случай» за хожалым.

В помощь полиции в дореформенное время выделялись ДЕСЯТСКИЕ из мещан — от каждого десятого двора. В «Ревизоре» Гоголя городничий приказывает квартальному взять десятских, чтобы они вымели улицу, ведущую к трактиру.

ПОЛИЦЕЙМЕЙСТЕР, или в разговорном языке ПОЛИЦМЕЙСТЕР, — так назывался начальник полиции губернского города. В Петербурге и в Москве их было несколько, и подчинялись они главному — ОБЕР- ПОЛИЦМЕЙСТЕРУ, а с 1905 года — ГРАДОНАЧАЛЬНИКУ. Полицеймейстер в «Мертвых душах» подчинялся только губернатору, а власть имел самую широкую. У Гоголя описано, как он «солоно пришелся обывателям города» и жил безбедно, обирая купцов постоянными поборами. «Полицеймейстер был некоторым образом отец и благотворитель в городе, — саркастически пишет Гоголь. — Он был среди граждан совершенно как в родной семье, а в лавки и в гостиный двор наведывался как в собственную кладовую».

Совсем иной, драматический образ полицеймейстера рисует Горький в пьесе с характерным названием «Последние». Обедневший дворянин Иван Коломийцев пошел служить в полицию, дослужился до высокой должности полицеймейстера и «быстро развратился, прогнил»; в него стреляют революционеры, от него отступаются родные дочери, стыдящиеся отца. Дело происходит вскоре после революции 1905-1907 годов.

Теперь, когда мы познакомились с полицейской иерархией, нам станут яснее мытарства гоголевского Акакия Акакиевича, который, лишившись шинели, не знает, к кому обратиться: квартальному он не доверяет, частный не стал его слушать, а «значительное лицо» в генеральском чине, под которым можно предполагать одного из петербургских полицеймейстеров, а может быть, и обер-полицеймейстера, распекло его так, что «он не слышал ни рук, ни ног» и вскоре, простудившись, умер.

Полицией в столицах, вплоть до 1884 года, ведала УПРАВА БЛАГОЧИНИЯ. В эту управу и решает на первых порах обратиться гоголевский майор Ковалев с жалобой на сбежавший от него нос.

Чтобы понять некоторые содержащиеся в классических произведениях намеки, совершенно ясные современникам, полезно знать приметы тогдашней полицейской формы. Во всех постановках и на книжных иллюстрациях городничий и другие полицейские чины того времени изображаются в зеленых мундирах со стоячим красным воротником. Цирюльнику Ивану Яковлевичу, внезапно обнаружившему у себя дома отрезанный нос майора Ковалева, «мерещился алый воротник, красиво вышитый серебром, шпага» — это означает, что он ожидает прихода полиции. Набедокуривший купец Брусков в пьесе Островского «Тяжелые дни» приказывает жене: «Настасья! Коли ежели кто с красным воротником, то сейчас ему говорите, что уехал из Москвы».

В стихотворении «Примите дивное посланье…» Лермонтов пишет о Петербурге:

…В 1862 году будочники были упразднены. Уступив свое место ГОРОДОВЫМ. Однако слово «будочник» по привычке еще долго было в ходу: так продолжали по преемственности именовать городовых. Поэтому нас не должно удивлять, что в пьесе Горького «На дне», действие которой происходит на рубеже веков, Бубнов и Квашня называют «бутошником» городового Медведева.

В 1881 году полицейские кварталы были переименованы в УЧАСТКИ во главе с УЧАСТКОВЫМИ ПРИСТАВАМИ. По этому поводу известный московский журналист В. А. Гиляровский писал:

Изменилась и форма — полицейские стали носить черные шинели и мундиры темно-синего сукна.

В конце XIX — начале XX века некоторые крупные города выделялись из губерний, образуя самостоятельное ГРАДОНАЧАЛЬСТВО. По правам внутри города градоначальники приравнивались к губернаторам, подчинялись же они генерал-губернатору, а где его не было — министру внутренних дел. Нас