ему «любой ценой добыть сведения, установить схему и принцип работы русской «адской машины».
9
К началу 1942 года лаборатория профессора Ростовского, где служил Павел, помимо своих основных работ стала изучать вооружение противника. Сюда свозили трофейное оружие, описания немецких самолетов, пушек, минометов, танков, и сотрудники исследовали конструкторские свойства оружия врага. После посещения Германии Клевцова не покидало ощущение, что немцы показывали нашим делегациям оружие старых образцов. Однако скоро он убедился, что в бой гитлеровцы бросили ту же технику, которую демонстрировали перед войной. Они были уверены, что русские просто-напросто не успеют воспользоваться новинками. Главными были танки Т-III и T-IV, бомбардировщики «Хейнкель», «Дорнье» и «Юнкерс», истребители «Мессершмитт-109» и «Хейнкель-100», разведчик «Фокке-Вульф-189», Пехота была вооружена винтовкой Маузера и пистолетом-пулеметом МП-38/40, разработанным для экипажей танков и бронемашин. Танкисты из личного оружия стреляли редко, поэтому у пистолета-пулемета был складной приклад, затвор взводился левой рукой, ствол не имел ограждения, предохраняющего руки от ожогов, и прицельно стрелять дальше, чем по диагонали футбольного поля, он не мог. Однако им вооружили пехоту. Количество покрывалось качеством, что повышало боеспособность немецких войск.
Но и гитлеровцы в первые месяцы войны встретились с новейшим советским оружием – «катюшами», истребителями Микояна и Лавочкина, танками КВ и Т-34. Их было, правда, крайне мало для огромного театра войны, разбежавшегося от Ледовитого океана до Черного моря.
И по долгу работы, и по собственному влечению Павел следил за развитием нашего танкостроения. Он близко знал ведущих конструкторов, сумевших в тридцатьчетверке превосходно решить «золотое» уравнение всех танкостроителей мира, которое гласило: «Эффективность танка прямо пропорциональна его способности наносить врагу серьезный урон и без ущерба выдерживать удары противника». Простая в производстве машина могла выпускаться на разных заводах. Весила она 26,5 тонны, вооружалась 76- миллиметровой пушкой и двумя пулеметами, по своим главным качествам – огневой мощи, броневой защите и маневренности – бросала вызов любому танку других стран. Толщина брони была не больше длины спичечного коробка, но самым примечательным в защите было то, что броневые листы корпуса устанавливались под большим наклоном – в 60 градусов, и это почти втрое усилило противоснарядную стойкость.
Немецкие конструкторы на такой способ бронирования поначалу не обращали внимания. Но в ставку Гитлера полетели панические отзывы немецких генералов о русском танке. Командующий 1-й танковой армией фельдмаршал Клейст назвал тридцатьчетверку «самым лучшим танком в мире». Генерал-полковник Гудериан, командовавший 2-й армией, отозвался более определенно: «Превосходство материальной части наших танковых сил, имевших место до сих пор, отныне потеряно и перешло к противнику. Тем самым исчезли перспективы на быстрый и непрерывный успех».
Если бы советская промышленность успела развернуть массовое строительство тридцатьчетверок, гитлеровцам пришлось бы туго с самого начала войны. Но было выпущено немногим более тысячи Т-34, да и те стали поступать в войска лишь в конце весны сорок первого и были раскиданы по пяти военным округам. Тем не менее Т-34 сразу же показали гитлеровцам свою силу. Попавший к Павлу трофейный документ рассказывал о бое 17-й танковой дивизии вермахта 8 июля 1941 года.
Подминая гусеницами рожь и картофельную ботву, танки медленно продвигались к Днепру. То тут, то там над полем взметывались чернью дымы. Это вспыхивали или немецкие Т-III, или легкие русские танки Т-26. Дивизия ушла далеко вперед, израсходовав почти весь боезапас. Когда усталые канониры в своих душных, насыщенных пороховым дымом башнях получили приказ экономить снаряды, из густой ржи выполз приземистый русский танк. Его силуэт был немцам незнаком. Они открыли по нему огонь, но снаряды рикошетом отлетали от массивной башни и корпуса. Русский танк свернул на проселочную дорогу. Там стояла 37-миллиметровая противотанковая пушка. Артиллеристы начали палить, но он как ни в чем не бывало подошел к пушке, крутнулся на своих широких гусеницах и вдавил ее в землю. Затем он поджег еще один немецкий танк, углубился в оборону на пятнадцать километров, сея ужас и страх. Он был подбит лишь с тыла снарядом из 100-миллиметрового орудия…
В сентябре 1941 года Павла на несколько дней посылали в бригаду Катукова, которая должна была выдвинуться к Мценску и закрыть дорогу на Тулу танковым колоннам Гудериана. По размокшим от дождей проселкам танки Катукова устремились навстречу немецкому авангарду – 4-й дивизии генерала Лангерманна. 3 октября танки этой дивизии ворвались в Орел столь внезапно, что на улицах еще ходили трамваи. По существу, путь на Москву был открыт. Пятьдесят танков Т-34 оказались единственной механизированной частью на пути дивизии Лангерманна.
На дороге из Орла Катуков устроил засаду. Когда утром 6 октября немецкая колонна выступила из города, тридцатьчетверки нанесли ей свирепый фланговый удар, уничтожив более тридцати немецких машин, задержав тем самым продвижение на два дня.
Затем Лангерманн снова двинулся вперед. Его дивизия растянулась на двадцать километров. Передовые танки подошли к горящему городу Мценску. И вновь русские танки, как привидения, появились на флангах немецкой колонны, рассекли ее на части и полностью уничтожили.
Пленный офицер-танкист, которого Катуков допрашивал, а Павел переводил, рассказывал:
– Нет ничего более страшного, чем бой с противником, у которого лучше техника. Ты даешь полный газ, но твой танк слишком медленно набирает скорость. Русские танки такие быстрые, маневренные, на близком расстоянии они успевают взлететь на холм или проскочить болото, прежде чем ты сможешь развернуть башню. И сквозь шум, вибрацию и грохот ты слышишь удар снаряда о броню. Когда они попадают в наши танки, раздается глубокий затяжной взрыв, а затем ревущий гул вспыхнувшего бензина, гул, слава богу, такой громкий, что мы не слышим воплей экипажа…
Еще тогда Павел догадался, что немцы станут лихорадочно искать противодействие русским танкам, начнут конструировать машины с более прочной броней и сильным вооружением, работать над мощными противотанковыми средствами.
Так и случилось. В августе 1942 года ночью профессор Ростовский прислал к Павлу посыльного с приказом срочно явиться к нему домой. Павел быстро оделся и сел в дежурную машину. Георгий Иосифович сказал:
– Извините за ночной вызов, но мне позвонил Михаил Петрович Воробьев и попросил немедленно разобраться в деле, не терпящем отлагательств. На Воронежском фронте одна из наших бригад столкнулась с новым оружием. Без видимых причин горят наши танки. Может, немцы применили какие-то особые снаряды и мины? Надо в этом разобраться как можно скорее. Поезжайте в штаб инженерных войск, получите документы – и в путь.
Так Клевцов очутился в батальоне Самвеляна.
10
В ночной тишине Павел услышал приглушенный стук кувалды. Поняв, что не уснет, он натянул гимнастерку, комбинезон и тихо вышел из землянки. Светлело небо, гася одну звезду за другой. Земля же и деревья едва проглядывались. Клевцов медленно побрел на стук.
Под навесом при свете фонаря кто-то возился у танка. Подойдя ближе, Павел узнал механика- водителя Лешу Петренко. Тот, учуяв постороннего, быстро выпрямился, кувалда выпала из рук.
– Почему не спите?
– Надо траки сменить. Ослабла гусеница. Как бы в бою не соскочила.
– Помочь?
