Теперь Калли решила отодрать кафель за раковиной. Но, повозившись со стеной около получаса, она отложила долото и взяла нож, чтобы срезать старую краску, покрывавшую штукатурку. Краска отошла легко, и работа заспорилась. Калли сильно вспотела, хотя в ванной было очень холодно. Помещение сопротивлялось любой попытке обогрева. Кажется, бытует мнение, что низкие температуры в доме свидетельствуют о присутствии там духов? Калли чувствовала себя в окружении призраков: скорбная тень Рут Сингх; туманные фигуры Эллиота и Джейка; даже Пол – с размытыми и полузабытыми чертами, променявший ее на чужие страны.
В ожидании, пока закипит чайник, она поглядывала сквозь запотевшее стекло. Балаклава-стрит располагалась совсем близко от Пикадилли-Серкус, самопровозглашенного пупа земли, но такая улица вполне могла быть и в английской деревушке. Гул транспорта – это почти всегда низкие, басовые ноты, которые скорее чувствуешь костями, нежели слышишь, но сегодня дождь лился водопадом сквозь густую листву калифорнийской сирени, окутывая дом шумом, напоминающим грохот камнепада. Казалось, ворота шлюзов открылись, чтобы превратить Лондон в затопленный мир призраков Атлантиды.
Вернувшись в ванную, Калли заметила, что пятно на стене расползлось еще больше за те несколько минут, что она провела на кухне. Теперь оно достигло середины стены, превратившись в гноящееся грибовидное облако, и на ощупь стало влажным.
Калли уже собралась взяться за работу с удвоенной силой, как вдруг выключился свет.
– Я думал, он у меня в руках, – сказал Бимсли. – Я вправду мог его схватить, если бы не физданулся, запнувшись о поребрик. Это все ботинки. Мало того что у меня куртка сырая насквозь, так еще и копчиком ударился. – Детектив-констебль вытер глаза и плотнее натянул бейсболку. – Да уж, погодка что надо, – пожаловался он. – Ничего не скажешь – глобальное потепление. Мы тут мокнем днями и ночами, чтобы мамаши могли возить детишек на внедорожниках. А ты как?
– Бывало и суше, – ответила Мира, исподлобья глядя на коллегу.
– Скоро стемнеет. Тейт вряд ли здесь снова объявится. Не знаю, что у него там на уме, но он в курсе, что мы за ним следим. Что-то его спугнуло.
– Что бы это могло быть?
– Допустим, он вернулся в приют за книгами, а их нет. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто их взял. Вот он и дал деру.
Мира глянула на часы:
– Нам еще час дежурить.
– А у меня часы запотели. И потом, Старик заявил, что мы отсюда не уйдем, пока его не поймаем. – Окружающие часто называли Стариком именно Брайанта, хотя он и был всего на три года старше своего напарника.
– Мы могли бы еще раз опросить соседей.
– Представляю, как они обрадуются. Еще пара опросов, и они начнут жаловаться, что мы их достали, – предупредил Бимсли. – Гражданские плачутся, что на улицах не видно полиции, а когда мы к ним приходим, начинают ворчать.
– Брось, Колин, ты прямо как парень из Южного Пекема. Давай просто додежурим до конца.
Бимсли топнул, подняв фонтан брызг.
– Говорю же, сегодня он не появится.
– Почему?
– Из-за дождя. Канализация забита, а значит, его подземные туннели затоплены, и пробраться по ним бродяга не может. – Колин прищурился, вглядываясь сквозь пелену дождя. – Здесь и вправду что-то не так. Я прямо чувствую. Нарушено равновесие Силы. – Бимсли взмахнул воображаемым световым мечом. – В смысле, чего он добивается, притворившись, что умер? У него же есть способ исчезнуть. Почему он его не использовал, пока была такая возможность?
– Когда в Южном Лондоне на одной улице погибают три человека, никто даже не пытается найти между ними связь. Он просто бродяга, а не убийца.
– Мира, он убил одного из своих. Я и раньше таких встречал. Нас – тех, у кого есть крыша над головой, – от него отделяет непреодолимая стена. Почему он дал одному из своих умереть? Видно, Старик что-то важное упустил, а теперь хочет, чтобы мы работали сверхурочно. А мне плевать – как только дежурство кончится, я поеду домой. Посушусь, закажу карри, выпью пива, попялюсь в телик. И вообще – детям спать давно пора.
– Колин, я думала, мы – одна команда. Ты же не бросишь бедных старых Брайанта и Мэя на произвол судьбы, правда? – взмолилась Мира.
– А что мне за это будет?
– Может быть, составлю тебе компанию – насчет карри.
Вдалеке гром скрежетал и гремел с разрушительной силой надвигающейся бури.
– Почему ты не включишь туманоуловитель? – спросил Мэй. – Я ничего не вижу.
– Я бы мог, но, боюсь, сгорят контакты тормозных ламп. Если включить радио, заработает внутреннее освещение.
– Да, с проводами в твоей машине напряженка. – Мэй поерзал на сиденье. – Оно что, набито конским волосом? Лучше бы ты купил себе славненькую маловыпивашку.
– Она бы особенно сгодилась для гонок с преследованием, – парировал Артур.
«Боже мой, надеюсь, этого больше не будет», – подумал Джон, с содроганием вспоминая прошлый раз.
– Какой-то несчастный «мини-купер», – подначивал он напарника.
– Знал бы ты, что у него под капотом.
– Совсем стемнело. Тебя это не удивляет?
– Нет, – ответил Брайант, роясь в бумажном пакете в поисках леденца со вкусом колы. – Это случается каждый вечер.
– Я про то, что фонари не горят. И в домах темно. Смотри, вон они, на Инкерман-роуд. Может, вода затопила подстанцию. Пойду посмотрю.
– А где Лонгбрайт?
– Дженис должна быть в доме сорок три, с Уилтонами. Что-то не видно Миры и Колина. Я сказал им, чтобы держались на виду.
Мэй потянулся за бейсболкой, лежащей на заднем сиденье.
– И обязательно носить такую ужасную кепку? – поинтересовался Брайант. – Она предназначена для человека, раза в четыре тебя моложе.
– Уж не знаю, почему ты такой правоверный тори в отношении моды. – Джон заглянул в зеркало и поправил козырек. – Ты сам-то не Келвин Кляйн.
– Я ношу свою шляпу со времен войны.
– Удивляюсь, как ты в ней еще не утонул, – ты ведь так усох в последнее время. А где она, кстати?
– Наверное, оставил ее у Перегрина, вместе с тростью и перчатками.
– Когда-нибудь я на резинках подвешу их к твоим рукавам. Держи мобильник под рукой – мало ли что. Он хоть при тебе?
– Само собой. – Брайант сунул руку в плащ и в изумлении обнаружил там свою «Нокию»: он уже начал подозревать, что телефон провалился в отделе под разобранные половицы.
– Ты его включил? Конечно нет. – Джон включил мобильник и бросил его Артуру. – Возможно, я задержусь.
И вышел под дождь.
Калли достала из-под раковины фонарь и несколько свечей. Освещенный кругами бледного сияния, дом, казалось, возвращался к своим викторианским корням. Было что-то изящное в том, чтобы нести свет из одного конца дома в другой, выхватывая из темноты именно ту комнату, по которой Калли проходила в данный момент.
