поддавалось, затем стена воды обрушилась на нас и вырвала швартовый конец из гнезда крепления на лодке Чарли. Моя лодка оказалась на свободе и стала быстро удаляться от нас. Ошарашенный, едва переводя дыхание, я, открыв рот, наблюдал за ней.

Голос Чарли прервал нить моих размышлений: «До чего же пакостное место и время для того, чтобы утонуть!» Он собирался спрыгнуть с нашего крошечного островка безопасности.

Очнувшись словно ото сна, я что есть силы неуклюже прыгнул к своей лодке, которая была теперь метрах в двадцати от нас. Каждая новая волна отгоняла ее все дальше и дальше. Спасательный костюм сильно стеснял движения. Я ощутил какую-то внутреннюю пустоту и был почти на грани отчаяния, однако еще одно сверхусилие — и я оказался рядом со своей лодкой, чуть в стороне от работающего винта. Забравшись на борт, я приготовил второй конец.

Нам все-таки повезло — наступило нечто вроде затишья, которое длилось не больше минуты, но этого было достаточно для того, чтобы Чарли закрепил конец на одном борту. Оставшись в своей лодке, я дал полный назад, пока эластичный конец не натянулся. Чарли и Брин выгнули спины — и при следующем взлете на гребень их лодка с громким хлопком стала на ровный киль.

Разумеется, подвесной мотор Чарли наотрез отказался запускаться, поэтому я приготовил конец подлинней и стал буксировать их. Если бы что-нибудь случилось с моей лодкой, мы погибли бы наверняка, и вся экспедиция пришла бы к внезапному завершению. Правда, мы везли на лодке Чарли запасной мотор, который удержался на месте, хотя и искупался в воде (но все же вода не попала внутрь). Однако этот шанс был весьма призрачным.

Один мотор все же молотил, и мы по-черепашьи вернулись на «Бенджи Би» — в нашу единственную тихую гавань. С подветренного борта волнение было потише, и вскоре матросы выловили нас и втащили на борт. Мы снова встретились с друзьями, которые всего три часа назад махали руками, провожая нас в путь, чтобы встретиться с нами года через три. Дейв Хикс принес горячего чаю.

Чарли не потерял ничего, кроме ружья. Брин был необычно молчалив. Этот случай произвел на него неизгладимое впечатление, хотя тогда он не проронил ни слова. Он расстался со своей любимой камерой и объективами, но гораздо хуже было то, что он, и этому не стоит удивляться, потерял уверенность в себе. Он весь напрягся, когда несколько часов спустя я сказал ему:

«Брин, а почему бы тебе самому не управлять третьей лодкой на Юконе?»

Он не выдал своих чувств, но был явно не в восторге от моего предложения. Его личная цель была проста — сфотографировать путешествие по реке как можно эффектнее. Он не понимал, как такое возможно, если ему, подобно нам, придется постоянно держать одной рукой румпель. Бесспорно было и то, что у него появится возможность сделать самые эффектные снимки именно с третьей лодки. Однако самую большую часть времени, по его убеждению, диапазон его действий будет ограничен.

Он так и не понял, что мои аргументы были продиктованы эгоизмом. Единственное, чего желал я, — это как можно скорее добраться из пункта А в Б, чтобы наверстать упущенное время. Я знал, что мы могли бы подняться вверх по Юкону на трех лодках. Все мои надежды зиждились на этом плане. Вес груза — критический фактор для крошечной надувной лодки, всего несколько лишних килограммов могут нарушить правильную дифферентовку, и тогда невозможно «планировать», т. е. нельзя добиться глиссирующего эффекта, а это ведет к лишнему расходу топлива. С двумя лодками, тяжело нагруженными нашими собственными телами и всем снаряжением, мы, вероятнее всего, лишь удвоили бы время плавания по Юкону. Я не мог допустить этого только ради сохранения долгой дружбы с Брином — человеком, которым я восхищался.

Поэтому, несмотря на то что ему очень не понравилась моя затея, я нажал на него, и он проявил достаточно такта для того, чтобы не жаловаться. Однако его отношение ко мне изменилось. К счастью, у него с Чарли было кое-что общее — оба обожали карты и регби и поэтому в течение экспедиции сильно подружились.

Поскольку я отправил лодку Оливера в Англию для того, чтобы Дэвид отправил ее вместе с другим грузом самолетом в Алерт, мне пришлось воспользоваться старой калошей, которая была вся в заплатках. Антон любезно отказал ее нам за мои прежние заслуги. Теперь предстояло отыскать более безопасные подходы к реке Юкон.

Капитан отвел «Бенджи Би» на пятьдесят пять километров южнее к Черной реке, которая сообщается с Юконом. Сблизившись с берегом на 17 километров (7 метров под килем), мы стали дожидаться хорошей погоды. Однако стало еще хуже — небо выглядело отвратительно, набегала крупная зыбь. Мы знали, что буруны в устье реки будут не менее опасными, потому что дул 5-балльный северо-западный ветер. За ночь он усилился до 7 баллов. Вскоре судно стало касаться днищем грунта, когда началась килевая качка на тяжелой зыби, поэтому Лес выбрал якорь, и мы перешли на более глубокую воду.

В тот же вечер мы вышли на радиосвязь с Аляскинской лихтерной компанией и нам посоветовали попытаться еще раз пробиться к устью Юкона — севернее. На моих картах северный рукав Юкона не сообщался с главным руслом и был окружен болотами. Наши советчики по радио уверили в том, что это неверно — нам следовало направляться именно туда, к так называемому проходу Апун, расположенному к северу от пролива Нортон.

Вместе с капитаном и Антоном я корпел над картами. Как сблизиться с проходом Апун? Одного взгляда на отметки глубин мористее устья этого рукава было достаточно, чтобы понять, что выгоднее всего будет пройти на сто километров к востоку от прохода и стать на якорь мористее острова Уэйл на глубине 10 метров. Тогда надувным лодкам предстояло пройти всего семь с половиной километров в защищенных от непогоды водах до гавани поселка Сент-Майкл (Святой Михаил), некогда русского поселения на Аляске. Там мы могли бы спросить совета у местных жителей — как лучше совершить прибрежное плавание до устья Апуна?

«Бенджи Би» предстояло пройти 220 километров вдоль опасного наветренного берега, и тут один из болтов крепления фундамента главной машины полетел к черту. У Кена Камерона остался только один запасной. Он поставил его на место, покуда мы медленно дрейфовали к побережью Аляски. После напряженной восьмичасовой работы в машинном отделении механики добились своего. Но теперь их сильно беспокоило, как бы не полетел другой болт, ведь замены ему уже не было. Рано утром 31 июля мы достигли острова Уэйл и после спешного прощания — на этот раз не столь эмоционального— снова перелезли через борт.

Сент-Майкл показался нам солнечным, пронизанным насквозь ветром местечком. Он стоял на торфянике и состоял из хаотично разбросанных деревянных домишек, соединенных между собой деревянными мостками. Когда-то это было оживленное русское поселение. В самом деле, большинство эскимосов носили русские имена. Однако потом капиталистические цари продали Аляску американцам [28], и теперь поселение выглядело как призрачный город. Здесь нашел свой покой Уайатт Ёрп, когда он перестал баловаться ружьем, чтобы стать содержателем местного салуна. Агент по продаже горючего посоветовал пройти вдоль береговой черты на запад до Апуна, а затем подняться вверх до поселка Котлик. Он сам вызвался показать нам путь на своей фиберглассовой лодке — копии китобойного вельбота из Бостона. Она была на полтора метра длиннее наших надувных лодок, примерно такой же ширины и тоже открыта, но ее преимуществом была возможность конструкции навесить два мотора и таким образом увеличить мощность. Недостаток этой лодки — большой вес. Ее нельзя вытащить вдвоем на берег в полосе прибоя, не говоря уж о переносе вручную через отмели или камни.