наш стюард, от кого мы никогда не слышали ни слова жалобы, подтрунивал над случившимся, а вот Антон воспринял это иначе: «Скользить на этих рыбьих кишках, когда судно сильно качает, прикасаться руками к связкам вонючей макрели… не моя райская идея».

Рыбу выбросили всю, однако еще много дней дурной, липкий запах царил на судне. Несколько месяцев спустя, когда мы меньше всего ожидали этого, запах снова появился. Слово «макрель» стало ругательством на борту «Бенджи Би».

Несколько дней сила ветра была не ниже 7 баллов. Иногда вахтенному штурману приходилось сбавлять ход до малого и держать судно носом на волну. Был отдан приказ натянуть штормовые леера, потому что вода заливала палубу. Рундуки раскрывались сами по себе, падало и разбивалось оборудование, сбежала ящерица — любимица штурмана-канадца, и все пустились в розыски, покуда «Бенджи Би» валился на борт до 37° и более. Однако не помог даже опыт Олли, потому что рептилию так больше никто и не видел.

Корпение над документами в душной каюте вызывало у меня приступы морской болезни, поэтому я стал работать в судовом госпитале — отдельной двухместной каюте на корме. Я отметил в своем дневнике:

Там внизу по ночам течет иллюминатор; всякий раз, когда мы валимся на левый борт, он погружается с оглушительным всплеском, и потоки воды бегут ручьями, заливая диван и коврик на палубе. Прошлой ночью Чарли даже вскрикнул, когда особенно крупная волна положила судно на борт. Тяжелая стеклянная пепельница, полная окурков и пепла, опрокинулась с прикроватного столика ему на физиономию. У старшего механика Кена Камерона двуспальная постель. Когда судно кренит больше чем на тридцать градусов, его швыряет вбок, а через мгновение возвращает обратно, прижимая к переборке со звуком бутерброда, падающего на пол маслом вниз. Всю ночь, пока нас кидает из стороны в сторону, я слышу странные звуки. Моя каюта находится над трюмом, и мне остается только гадать, что означает треск или скрежет металла там. Неужели раскрепились наши нарты? Или, может быть, это ящик с хрупким радиооборудованием? Откуда появился запах бензина — неужели ледоруб пробил бочку с горючим?

У подобных мне сухопутных людей воображение в таких случаях не знает границ. Я даже припоминаю случай с другим судном, «Магга Дан», когда его залило гигантской волной и положило почти плашмя на борт. Судно черпануло воду трубой, но все же всплыло.

Однажды ночью Кен разбудил меня, его лицо было серым, как пепел. Он обнаружил неисправность, которая, останься она незамеченной, могла привести к тому, что главную машину заклинило, и мы бы оказались в аварийном положении. Но он быстро успокоился, поскольку был флегматичным северянином. Все же я был рад, что сам не явился виновником случившегося.

В дни своей молодости наше судно, когда оно еще носило название «Киста Дан», развивало достаточную мощность, чтобы уверенно встретить волнение в Южной Атлантике. Теперь же механизмы на «Бенджамине Боуринге» достигли возраста двадцати семи лет, и клапаны в них изрядно поизносились. Само по себе это не было ничем особенным или опасным, тем более если иметь в виду, что ледовый корпус судна не был предназначен для плавного восхождения на большую волну, но все же потеря мощности из-за износа клапанов является фактором, который нельзя игнорировать, когда планируешь рейс в той части Мирового океана, которая славится самым сильным волнением. Огромные волны Южного океана, не встречая на своем пути препятствий, мчатся в буквальном смысле вокруг света, наращивая по пути свою массу и высоту. Отдельные капризные волны достигают колоссальных размеров и обрушиваются на суда с невероятной силой, швыряя тонны воды на палубы и надстройку. При встрече с такой волной суда, подобные «Бенджи Би», надежны не более, чем деревянные суда Шеклтона и Скотта. Встречи с айсбергами и их обломками можно избежать с помощью радиолокатора, но обойти эти бродячие волны невозможно.

Наши изношенные машины, которые даже на пути в Кейптаун при усилении ветра всего до 7 баллов сообщали судну скорость в жалких три узла, по-видимому, не смогут развивать достаточную мощность, чтобы судно хотя бы слушалось руля при шторме до 10 баллов, совершенно обычном южнее 45° южной широты.

В таких условиях момент истины может наступить, если капитан решит развернуться кормой к волне. Сам поворот между двумя гребнями неизбежно приведет к такому положению, что судно будет временно стоять лагом к волне. Даже в случае благополучного исхода опасность захлестывания судна с кормы будет оставаться, покуда продолжается шторм.

Мы медленно пробирались на юг вдоль западного побережья Африки, все ближе к Ревущим сороковым, однако, к счастью для нас, волнение становилось все менее агрессивным. Вот что я записал о команде:

«Конечно, все может измениться, но, если постучать по дереву, я до сих пор не слыхал ни единого ругательства или слова недовольства на борту, если не считать двух штурманов, которые „поливают“ друг друга почем зря. Но это — спаянная компания, по-видимому, им приходится нелегко на этой старой посудине. По-моему, они обожают это судно».

3 декабря, несколько ошеломленные и ошалевшие от счастья при виде земли, мы достигли бухты Салданья, расположенной всего в нескольких часах хода до Кейптауна. Тучи чаек кружили над косяками рыбы. Пингвины пронзительно кричали в своих скалистых гнездах на берегу. Терри и Буззард побежали в канатный ящик. Загремела цепь, и якорь лег на грунт, привязав нас к побережью Южной Африки.

Поскольку оставалось двое суток до захода в Кейптаун, Дейв Пек решил сфотографировать надувной банан «Файфе» — торговую марку наших спонсоров, поставщиков свежих овощей из Ковент-Гардена в Лондоне. Компания «Файфе», как и большинство спонсоров, ожидала от нас периодического поступления рекламных фотографий своей продукции на фоне какого-нибудь необычного, экзотического пейзажа.

Одев джинсы и широкий кожаный пояс, Дейв стал позировать на палубе, держа в руках трехфутовый желтый надувной банан. Неожиданный порыв ветра вырвал этот плод у него из рук. Захваченный потоком воздуха, несколько секунд он парил в воздухе, а затем плюхнулся в море, и его понесло к берегу.

Будучи человеком находчивым, — Дейв недаром занимал пост второго помощника капитана — он немедленно опустил одну из спасательных шлюпок и вместе с радистом отправился спасать банан.

Поскольку сила ветра достигала 5 баллов, банан добрался до берега первым. Вот как описывает эту погоню сам Дейв.

Я заметил, что банан застрял в низком кустарнике, и поплыл к берегу. Трое купающихся на берегу были шокированы. Стоило взглянуть на их изумленные физиономии, когда я выволок огромный банан из кустов и поплыл обратно через полосу прибоя.

Довольный результатом спасательной операции, я залез в шлюпку с кормы, там, где был мотор. Мне не совсем понятно, как все случилось, но я поскользнулся, и мои джинсы намотались на вращающийся гребной вал. Проклятые джинсы стали затягивать ногу под вал. Затем все затрещало, и через мгновение мои кроссовки, джинсы и двухдюймовый кожаный пояс были порваны и разошлись на лоскутки. Ник оттащил меня, но когда он ухватил меня за правую ногу, та неестественно вывернулась непосредственно под коленом. Она повисла как плеть, лодыжка распухла, а кожа в районе колена, казалось, запала куда-то внутрь и смялась как лопнувший воздушный шар. Под коленом появилась дыра глубиной в два дюйма, сквозь которую словно выкачивали насосом темную венозную кровь.

Я прижал артерию на бедре, и кровотечение прекратилось.

Шлюпка болталась на волнах, и, покуда Ник правил к «Бенджи Би», я запалил красные фальшфейеры. От местного причала отошла моторная лодке Я был совершенно голый, если не считать оставшейся на левой ноге кроссовки. Когда я оказался на судне, Дейв впрыснул мне морфия. Позднее в Кейптауне мне пришлось отправиться в госпиталь на операцию. Нога пострадала в нескольких местах, зато банан был спасен.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату